Разговаривали мы довольно долго, полчаса, не меньше, по древнему стационарному телефону, я уже и забыл, когда в последний раз по такому звонил. Сержант переступал с ноги на ногу, но молчал и мужественно терпел — видимо, в благодарность за то, что я не стал писать жалобу. Сильно подозреваю, что обычно положенные по закону звонки длятся куда меньше.
Предки сначала обрадовались, когда, услышав мой голос, сообразили, что это я им звоню с неизвестного номера. Меня же кольнуло чувство вины — вот так сразу и не вспомню, когда в последний раз набирал их номер. Все как-то то некогда, то устал — каждый раз думаешь, позвоню завтра. И так день за днем. Хотя, казалось бы, чего проще.
Так вот, их радость быстро сменилась ужасом, когда они узнали, в какую передрягу я влип. Я как мог объяснил им, что нет, приезжать не нужно, но если у них есть какие-нибудь знакомые адвокаты, то, на всякий случай, не могли бы они к ним обратиться? Пусть сделают пару звонков — может быть, мне вообще ничего не грозит. И меня просто берут «на испуг», «на дурачка» надеясь заставить признаться в том, чего я на самом деле не совершал.
А дальше…, дальше за мной захлопывается решетка камеры. Драматично звенят в замке ключи, служитель закона неторопливо удаляется. И я остаюсь наедине со своими мыслями и … каким-то алкоголиком. Бездомным, судя по тому, как он выглядел, и по запаху, который я учуял еще до того, как вошел в камеру. Алкаш, заросший грязной, всклоченной бородой чуть ли не до пояса, молча смотрит на меня слегка выпученными, полубезумными глазами. А затем одновременно громко рыгает и портит воздух. После чего полностью теряет ко мне всякий видимый интерес.
Камера оказалась довольно просторная, на полдюжины человек, как минимум. По крайней мере, аж целых две лавки. Но мое пространство ограниченно узкой полосой вдоль стальной решетки — тут запашок от моего соседа не так силен, плюс приток относительно свежего воздуха из коридора. Так что, следующие несколько часов я то хожу вдоль нее, то сижу на корточках, прислонившись к стальным прутьям спиной.
Один разочек пришлось воспользоваться местными удобствами — намертво прикрученным к полу унитазом из какого-то металла. Да, занятие не для стеснительных. Моему соседу и этого не понадобилось — свои дела он сделал прямо не вставая с лавки, где дрых уже третий час подряд. Даже не просыпаясь при этом. Вот что значит многолетняя практика!
Надо ли объяснять, как это улучшило мое и без того замечательное настроение?
Вдруг, мне вроде бы послышались чьи-то шаги — я как раз, после очередной прогулки, сидел, отдыхая, прислонившись спиной к решетке. Охнув, с некоторым трудом встал, только сейчас почувствовав, как затекло все мое тело. И, обхватив пальцами стальные прутья, начал смотреть вглубь коридора.
Боже мой, это же никто иной, как детектив Джонатан Родригес собственной персоной! В сопровождении еще одного полицейского в форме — нет, не того писклявого толстячка, который запер меня в этой камере.
Детектив подходит к решетке и чуть ли не целую минуту просто молча смотрит на меня — я с некоторым злорадством подмечаю, что кажется мешки под его глазами стали еще больше:
— Мистер Найт, рад сообщить вам, что ваше алиби полностью подтвердилось, — медленно произносит он, когда ему наконец-то наскучила эта игра в гляделки. Сейчас в его голосе слышится только бесконечная усталость.
— Мое алиби? — глуповато переспрашиваю я. Видимо, совсем отупел за несколько часов, проведенных в камере.
— Да, — подтверждает он. — Вас зафиксировали сразу несколько камер дорожного наблюдения, когда вы возвращались домой. И, к тому же, видели соседи. Конечно, теоретически, вы могли вновь незаметно выбраться из дома — но мимо камер на машине вряд ли бы успели проскочить. А общественный транспорт в это время уже не ходит. Но даже если бы и проскочили — то просто не успели бы по времени. То, что с ней сделали…, - он ненадолго замолчал, затем, проглотив невидимый комок в горле, продолжил, — уже началось, уже начали делать как раз в это время.
— Так что, — еще одна небольшая пауза, — вы можете быть свободны. Мы приносим искренние извинения за причиненные вам неудобства — но сами понимаете, работа такая. Офицер Паттерсон вас проводит до выхода.
Второй коп видимо воспринял это как приказ, загремели ключи, и я наконец-то оказался по правильную сторону решетки. С бывшим соседом прощаться не стал.
— И еще кое-что, мистер Найт, — раздалось сзади, когда мы с офицером Паттерсоном уже почти дошли до двери в конце коридора. Родригес, не ставший нас провожать, смотрел нам вслед. — Пока что, не уезжайте из города!
Я молча киваю и отворачиваюсь. И вот что это сейчас такое было? Просто решил попугать напоследок? Или все-таки до сих пор подозревает? Да ну, к черту и его, и его угрозы — они мне и так весь выходной испортили. И кучу нервов потратили. Хотя, девушку конечно жаль — подумать только, еще вчера я видел ее живой и здоровой!
С этими вот мыслями я, получив назад свой мобильник, наконец-то покинул здание полицейского участка через парадную дверь. Яркое дневное солнце, еще более яркое после пребывания в течении нескольких часов при искусственном освещении, на какую-то секунду ослепило меня. Как оказалось, этого вполне хватило.
Глава 4. Ребекка
— Эээ… привет! — раздалось где-то сбоку от меня. И голос вроде бы знакомый.
— Привет, — говорю я в ответ и оборачиваюсь на звук голоса. Подслеповато щурясь, вижу, что это сестра Катрин. Только, похоже, что сейчас она уже не испытывает непреодолимого желания немедленно разорвать меня на клочки. Девушка стоит, обхватив себя руками, как будто сильно замерзла — хотя даже мне, в моей футболке, отнюдь не холодно. А на ней все-таки легкая курточка.
— Ты… прости меня за то, что так на тебя накинулась, — в глаза мне не смотрит. — Я ведь решила… решила, что это был ты.
— Да, ничего, ничего, — звучит как-то глупо, но ничего лучшего в данный момент в голову просто не приходит. — Я ведь все понимаю!
— Я Бекка, то есть Ребекка, — представляется девушка. — Уокер, — как бы нехотя добавляет Бекка после секундной задержки.
— Габриэль Найт, — называю свое имя. Она вежливо кивает — видимо, уже знает.
Возникает неловкая пауза, которую надо срочно чем-то заполнить. Мне нужно как-то деликатно с ней попрощаться и просто уйти.
— Послушай, Бекка, — я наконец-то прочищаю горло, — если я могу тебе хоть как-то помочь…
— Можешь, — неожиданно твердо отвечает она и, впервые за все время нашего разговора, смотрит мне прямо в глаза. — Можешь!
— Чем? — хрипловато спрашиваю я. Честно говоря, вот не такого ответа я ждал. Ну, как говорится сам ведь и виноват — стоило только неосторожно предложить помощь, как меня тут же и поймали на слове.
— Дай мне свой телефон, — неожиданная просьба ставит меня в тупик.
— Что?
— Дай мне свой мобильник, пожалуйста, — терпеливо повторяет девушка. Уфф, а я-то возомнил, что ей мой номер телефона зачем-то понадобился!
Неловко достаю мобильник из кармана джинсов и молча протягиваю ей. Девушка тут же нетерпеливо выхватывает его и начинает в нем копаться. Когда я уже вежливо хочу поинтересоваться, зачем он ей все-таки нужен, она нажимает какую-то клавишу и почти сразу же в кармане ее куртки раздается характерный звук.
— Все, спасибо, — вежливо благодарит меня блондинка, протягивая телефон обратно. Она как будто даже немного повеселела. — Спасибо, ты мне очень помог, Габриэль! Прощай!
Она разворачивается и медленно идет к припаркованной машине. Я, кажется, понял, что она задумала. Да, так и есть — отправила себе с моего телефона то злосчастное смс с адресом клуба.
— Подожди! — девушка, уже успевшая взяться за дверную ручку подержанной «Мазды», замирает. Чувствую, что я об этом пожалею, может быть, даже очень пожалею. Но я не могу отпустить ее одну. Просто не могу! — Я поеду с тобой!
Она молчит, какое-то время внимательно смотрит на меня. А затем просто кивает. Догоняю ее и плюхаюсь рядом, на пассажирское сиденье. «Мазда» срывается с места, тут же набирая максимально разрешенную в городской черте скорость.
