– Посмотри, какая прелесть, – Настя протянула мне чайник. – С розочками…
Я протянула руки и взяла подарок. Поразилась, какой он увесистый при кажущейся ажурной легкости…
И вдруг по тонким стенкам побежали трещины. Крохотные, паутинные, они брали начало от моих пальцев, точнее от отпечатков моих пальцев на стекле.
Это было как мгновенная изморозь, как цветение вишневого сада в ускоренном режиме. Это было очень красиво и очень быстро: прозрачный чайник побелел, помутнел и рассыпался миллионом крохотных осколков.
Не могу привести здесь слова, которыми отреагировала на событие Настя, но я была с ней в целом совершенно согласна.
* * *
Возле входа в наш корпус стоял блестящий мотоцикл. Рядом сидел Сэм с блестящим шлемом в руках. Мне показалось, что я переживаю День сурка.
– Привет, – Сэм улыбался. – Как погостила на даче?
– Плохо, – призналась я честно. – Из еды только макароны, из компании только мыши, и от французского коньяка они по-хамски отказались.
Сэм расхохотался. Я подхватила его смех, и так мы ржали без причины на глазах у сотни свидетелей, причем с каждой секундой мне делалось веселее, спокойнее и легче.
– Скажите, мадемуазель, – начал Сэм игриво, – а как бы вы посмотрели…
Под ногами у меня захрустело стекло. Я стояла на груде осколков прямо посреди дороги – осколки были мелкие, противные, как будто здесь расколотили молотком целый ящик стеклотары. Как я умудрилась их не заметить?
– Упс, – сказал Сэм.
Я подняла ногу. Моя подошва была похожа на спину стеклянного ежа: осколки воткнулись острыми уголками и, казалось, вот-вот пробьют насквозь.
– Мадемуазель, разрешите вам помочь? – Сэм ни на секунду не вышел из образа. Подхватил меня под мышки, со странной легкостью поднял, я почувствовала ребрами тепло его ладоней. Он аккуратно усадил меня на седло мотоцикла, снял туфлю с моей правой ноги и принялся осторожно выцарапывать осколки.
Любопытные толпились вокруг, только что на руки не прыгали.
– Ваш заказ, мэ-эм!
Он надел мне туфлю на ногу. На секунду задержался, касаясь кончиками пальцев моей щиколотки…
– Я перезвоню?
– Буду ждать.
Как здорово вернуться к жизни. Как хорошо жить. Какое счастье.
* * *
Я опоздала. Готовилась просить прощения. Надеялась, что меня все-таки пустят на занятия.
Торопясь по коридору, я не смотрела под ноги. Хрясь!
Снова груда зеленоватого бутылочного стекла. Странно, бутылка обычно не разлетается на такие мелкие осколки. На такие противные, опасные, очень острые… и снова – прямо под ногами. Как могло случиться, что я их не заметила?
Ступая, как мишка косолапый, на внешнюю сторону стопы, я отбрела на несколько шагов. Обернулась на осколки. Невесть отчего у меня сильно заныло сердце.
Я поймала в кулак свой амулет. Стиснула, зажмурилась, открыла глаза… И увидела, что стекло на полу обильно спрыснуто кровью.
Трясущейся рукой я долго не могла найти пудреницу. Потом долго не могла открыть.
– Ну вы поглядите на нее – пара давно уже идет, а она тут прихорашивается! – донесся насмешливый голос от аудитории.
Я смотрела на себя, сжав в кулаке амулет. Знак Тени был выжжен у меня на виске, глаза подернуты мутной пленкой, будто огромными бельмами, от ноздрей по губам ползли первые розовые капли.
* * *
– В первый раз вижу, чтобы Тень пиратила посвященную, как простую студентку, – сказал Пипл.
Мне показалось, что он глумится. Страх сделал меня агрессивной – я в каждом чихе видела подвох, насмешку и издевательство.
– Тихо, тихо, – Пипл уселся рядом на парковую скамейку. – У тебя по-любому есть несколько часов, прежде чем она тебя сожрет.
– Спасибо за моральную поддержку!
Я вскочила, не в силах усидеть, и принялась метаться по аллее туда-сюда. У Пипла зазвонил телефон.
– До вечера доживет, – сказал он вместо приветствия и некоторое время молча слушал. Потом кивнул, хотя собеседник не мог его видеть:
– Я понял… С виду дело простое, есть надежда, что мелкая Тень случайно прицепилась, не понимая, с кем имеет дело… До связи, Инструктор.
Он спрятал трубку:
– Он озверел. Он за тебя готов Тень зубами порвать.
– Да ты что? – я ухмыльнулась. – Инструктор соткан из противоречий, знаешь ли.
– Ни фига подобного, – серьезно сказал Пипл. – Я его в первый раз таким видел… Как вчера. Он за тебя боится. Если бы он не был хранителем и давним мертвецом, я бы сказал, что он к тебе привязался.
– Пипл, – я вздохнула. – А Гриша и Лиза… Как?
– Ну так, – отозвался он сдержанно.
– Они… помирятся? Ведь помирятся, да?
Пипл не ответил.
– Я же не обижаюсь на Лизу, – сказала я искренне. – Может… мне с ней поговорить?
Пипл помотал головой и что-то хотел ответить, но в этот момент у меня под ногами противно скрипнуло стекло. Я съежилась:
– Пипл… это у меня… осколки или глюки?
– Глюки, – он поднялся со скамейки. – Лиза, – сказал в телефонную трубку, – мы в общагу, помощи пока не надо, будь на связи. Чмоки.
* * *
Пол в нашей с Настей комнате был выметен небрежно, торопливо. Я заново прошлась веником по всем закуткам, выметая осколки. Пипл тем временем осматривал, обнюхивал, чуть не вылизывал посылочную коробку:
– Отправитель – Васильев Михаил, курьерская служба «Супер-экспресс»… Ты знаешь Васильева Михаила?
Я кивнула.
– Позвони ему, спроси, что он тебе отсылал и что этим хотел сказать.
Я взяла телефон. Нашла номер в списке. Вспомнила, будто наяву: «Если я не скажу сейчас, потом не решусь никогда… Я люблю тебя».
О чем он думал, догоняя меня на тихой улочке в окрестностях университета?
Наверное, в детстве он был тихим книжным мальчиком. Возможно, вырос без отца, как и я. О многом я не успела его спросить, а многое уже потеряло значение. В какой книге он вычитал пример для подражания? Кто из его ровесников мог бы сказать и сделать то же самое?
Наверняка в их отношениях Лера была заправилой. Наверняка думала, что сможет вить из него веревки и бросить, когда надоест. Но она ошиблась. Из Миши не следует вить веревки.
А вдруг я наговариваю на Леру? Может, я несправедлива к ней? Я, получается, мимоходом разбила чужие отношения… Не следовало прятаться под диваном, надо было сказать Лере в глаза: твоего Мишу пиратит Тень, он умрет завтра утром, если я его не спасу…
– Эй, – сказал Пипл. – Ты собиралась звонить? Время идет, знаешь ли.
Я перевела взгляд на телефонную трубку. Если после того, что случилось в последнюю нашу встречу, Миша внес мой телефонный номер в «черный список»… я не удивлюсь.
Прошло несколько гудков. Я совсем уверилась, что он проигнорирует вызов, когда на другом конце связи послышалось сбивчивое:
