при Анисиме, например, об таком не надо гутарить. Про дар невидимых рук мой знают все, а про энтот вот, што летать могу, мало кто знат, а об том, што энти два дара — одно целое, как от ореха скорлупки, вопще никто, окромя Тайки да ещчё пары человек, не знает!
— Как это? — наморщил я лоб, пытаясь понять. — Погоди, твой дар невидимых рук — это типа телекинеза что-то. То есть, при помощи телекинеза ты летаешь?
— Никаких теликане… Тьфу ты! — и правда сплюнул бородокосый прямо в тлеющие угли. Зашипело. — Язык сломашь, об энтот твой кинес! Не знаю, об чём ты вопще. Слухай, сказывать один раз токмо стану, коли поймёшь — молодец. В опчем, энтим своим даром невидимых рук могу я энто вона ведро с водою прямо счас, не вставая поднять, да плескануть.
Указанное крестным ведро, словно услышав его слова, медленно поднялось вверх и, секунду повисев в воздухе, на высоте полутора метров, крутанулось дном вверх, затем, также медленно опустилось на землю.
— А могу руками энтими невидимыми, такоже и себя, как ведро энто, поднимать, да двигать в разны стороны. Ну ты видел жешь, тогда, на острове? Ага, помню. — я надеялся, что крестный и с собой повторно покажет, как умение работает, но он ограничился словами.
— Ну, вот такото, значица, и пользую дар свой, штоб как птица летать. — Бородокосый хохотнул, пару раз взмахнул руками, словно крыльями, ещё и клич какой-то издал, видимо подражая кому-то из пернатых. И добавил, прекратив дурачиться. — Токмо, чем большей и тяжелей то, што поднимашь, тем скорей и дар кончаеца. Такото!
— Понятно теперь всё. — кивнул я, соглашаясь и добавил, вспомнив ещё один непонятный момент в схватке на острове. — Тогда давай и про другой дар расскажи!
— Энто какой другой то?
— Тот, которым ты топтунов друг на друга натравил.
— Экий ты глазастый! — почему-то недовольно пробормотал крестный. — Когда токмо выглядеть успел?!
— Стараюсь ничего не упускать. — пожал плечами в ответ.
— Энто, конешно, правильно. Эх! Дар, значица, говоришь?! Не друг на друга я их натравил то, а токмо одного, на другого. Одну, то бишь.
— Одну? — переспросил я, непонимающе и глуповато заулыбался. — Ты их по половому признаку различаешь что ли? В смысле, можешь узнать кто мальчик, а кто девочка?
— Приходица. — не поддержав моего веселья, все с такой же неохотой произнёс бородокосый.
— Да как там поймёшь? По бегунам, конечно, ещё можно определить, кем они раньше были, но у топтунов даже вид человеческий теряется, они же, вроде как, бесполые становятся?!
— Да ну тебя, крестничек, с сужденьями твоими! — раздраженно проговорил крестный. — Мне их разглядывать и не надо. Тута просто всё, коли даром получилося зацепить, значица, из бабы одержимый вывелся. Коли не получилося, значица, мужик энто был. Такой вот у меня дар.
— Выходит, ты можешь любого одержимого, который до обращения был, то есть которая была женщиной, заставить выполнять свои команды?
— Ну да, выходит так. Токмо волотов пока не случалось даром цеплять. А с упырем было дело. Энта упыриха мне цельну деревню помогла от одержимых очистить. В той деревеньке то, выше топтуна никого и не было, вот порезвилася Зорька моя!
— Зорька?! Ты ей и имя дал? — спросил ошарашенно, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех.
— Ну да, человечье то не стал давать, одержимые, оне ж навроде скотины. Вот Зорькою и нарек.
Сдерживаться больше я не мог, хохотать начал, как сумасшедший. Поначалу продолжал сидеть на пеньке, но не прошло и половины минуты, как сполз с него на траву, завалился на бок и, так и остался лежать, схватившись за живот и то и дело, сотрясаясь от приступов дикого хохота.
— Пустой, ты чегой энто? — спросил бородокосый удивленно.
— Зо… Зорь… Зорьк — ха-ха-ха? Серьёзно? Хо-хо-хо!!! — говорить нормально я не мог.
— Ну как-то ведь надо было её называть. — пожал плечами крестный, но, глядя на меня, и сам уже начал тихонько посмеиваться.
— Зорька? — вновь спросил я, в перерыве между приступами хохота.
— Зорька, зорька! — смеялся в ответ бородокосый.
Упырь — покрытое броней, кровожадное чудовище, ростом за два метра и весом в полтонны! Как же назвать подобное существо?! Хм… Дайте-ка подумать… Ну конечно — Зорька! Самое первое, что приходит на ум при взгляде на подобную тварь и единственно возможный вариант имени для неё. Хотя, можно было ещё Майкой, Рябинкой… эх какие ещё есть коровьи имена? А можно ведь ещё и собачьи и кошачьи клички вспомнить: Жучка, Каштанка, Муська или Мурка. Тоже неплохо бы звучали.
Разговор продолжился лишь спустя две или три минуты. Хорошо, что одержимых на острове не осталось, иначе они бы уже все были здесь. А я в таком состоянии даже меч из ножен достать не смогу, чтобы от них отмахиваться. И вдвойне хорошо, что мой дикий смех не разбудил спасенных нами детей.
Демьян, кстати, прибежал, посмотреть, что происходит, но увидев, что всё в порядке, почесал в затылке, пробурчал что-то себе под нос и отправился обратно спать.
Не знаю, смеялся ли я так когда-нибудь раньше, память на этот счёт тоже молчала, но такой момент запомнится надолго. Ведь подобные случаи тоже нужны. Постоянное нервное напряжения от потери памяти, подстерегающих впереди опасностей, ужасающих событий, на вроде того, что произошло в этой деревне, от неопределённости и всего прочего, навалившегося на меня за тот короткий срок, что нахожусь здесь, и вполне здорово человека способно свести с ума. Так что эмоциональная разрядка в виде пяти минут непрерывного смеха очень полезна. Да и неизвестно, когда ещё удастся посмеяться, по всем прогнозам, ничего смешного впереди нас не ждёт.
— А что потом с Зорькой этой стало? — спросил я, когда, наконец снова смог говорить.
— Да ничаго, меч ей в затылок воткнул, мешок распотрошил и всё. — пожал плечами бородокосый и продолжил с улыбкой, глядя на мое, слегка удивлённое лицо. — А ты думал, што я с той Зорькою цельну седьмицу таскался? Нее, какой там! Энто ж надо постоянно её даром погонять, да следить, штоб не сорвалася. Жалко, конечно, помощника энтакого лишаца, каких делов можно было наделать! Но хлопотно, да и самому можно головы лишица, коли сорвеца.
— Я одного не пойму, почему ты об этом так неохотно говоришь? Дар ведь полезный!
— Польза от дару есть, спору нет. Токмо людей с энтаким даром бабы стороняца, да и мужики тож опасаюца, бояца за баб своих.
— В смысле? Он и на людей тоже действует? — улыбнулся я, заговорщически подмигивая крестному
— Нечего тута нет смешного, на людей дар тож работат,
