– Альтернативно одаренные, – подсказал я.
– Что?
– У нас в Калифорнии, если в приличном обществе есть нужда назвать человека тупорылым идиотом, употребляется термин альтернативно одаренный. Так можно назвать те человеческие организмы, что решили делать революцию в преддверии парада победы в Берлине, – пояснил я.
Сказал и понял, что слегка ошибся – это у меня дома до парада в Берлине от февраля семнадцатого было рукой подать, а в этом мире после выступления Фредерики Валленштайн на реке Сомме все только начиналось. Впрочем, моей оговорки герцогиня не заметила.
– Альтернативно одаренные человеческие организмы… – протянула герцогиня, смакуя определение. Но сразу вернулась к серьезному тону и продолжила: – Род Мекленбургов неразрывно связан с правящей династией. И если перед началом грядущей войны кто-либо из альтернативно одаренных попытается совершить действия, направленные на угрозу трону и русской государственности, то столкнется с весьма неприятным сюрпризом.
Со своими по-настоящему нечеловеческими аналитическими способностями – остановкой времени и холодным разумом, я стал слишком последовательно умным. Потому что едва герцогиня закончила говорить, как у меня появилась уверенность весьма стройного предположения. И подумав немного над возможными рисками, я его все же озвучил.
– Учитывая династическое, геополитическое и географическое положение, при любой династии – будь то Романовы, или Виндзоры, вашу власть в пределах владений и зоны влияния пошатнуть будет сложно? – озвучил я свою догадку о том, чем именно собралась пугать герцогиня неизвестных потенциальных заговорщиков. Хотя почему неизвестных – вон как Николай Константинович с лица сбледнул при виде меня.
– Не «ваше», а наше, – поправила меня откровенно удивленная, но донельзя удовлетворенная моим комментарием герцогиня.
Некоторое время посидели в тишине. Я обдумывал сказанное, герцогиня наблюдала за моей реакцией. И вскоре продолжила, переменив тему.
– Тебе, при существующем миропорядке, занять трон нереально, надеюсь ты это понимаешь.
– Я понимаю даже то, что если попробую поменять миропорядок, вполне возможно будет нечего занимать, – задумчиво покивал я.
– Мне отрадно это слышать. И это в очередной раз подтверждает, что в протекторате ты научился не только убивать других людей, но и глубоко думать. Итак, занять трон тебе нереально, но для государя ты – пока являешься моей креатурой и… кавалером Ольги, – короткий взгляд на младшую дочь, – опасности не представляешь.
Как не представляю для государя-императора опасности в роли мужа Анастасии – потому что граф Безбородко мне об этом сказал сегодня.
Как не представляю для государя-императора опасности в роли мужа Саманты – потому Андре мне об этом сказал вчера.
Видимо, в обоих случаях этих для моих амбиций – если таковые возникнут, существует какой-то тормоз, или договоренности со всеми сторонами. Вот только эти два варианта – с Самантой и Анастасией, явно не устраивают герцогиню. О чем прямо свидетельствует безумная гонка двух кораблей совсем недавно в Красном море. И если с одной стороны был корабль британский, то с другой – Северной флотилии, которая действует в первую очередь в интересах Мекленбургов.
Картинка паззла практически полностью сложилась – мне нужен был всего последний штрих. Или, если правильнее, необходимо сорвать едва держащееся последнее тканевое полотно, закрывающую большую часть картины.
– Максимилиан Иванович фон Колер был последним мастером наставником моей матери? – максимально нейтральным тоном, на который был способен, поинтересовался я.
– Да, – просто ответила герцогиня.
Глядя в ее светло-зеленые, почти прозрачные сейчас – без капли магии глаза, я собрал всю свою выдержку, чтобы сохранить спокойствие. Возникшее предчувствие меня никоим образом не обмануло, и теперь я прекрасно понимал всю подноготную произошедшего.
– Как она погибла?
– Не справилась с безвозвратной одержимостью, и решила уйти из жизни сама, чтобы не стать чудовищем.
Кивнув, я опустил взгляд, внешне демонстрируя задумчивую растерянность.
Ольга не просто так присутствовала рядом в тот момент, когда в мою голову пытался влезть маг-менталист. И за всей суетой я ни разу не задал себе главный вопрос – а зачем вообще было ментату влезать в мою голову?
В ходе дальнейшей неторопливой и продолжительной беседы мы с герцогиней обсудили немалое количество вопросов, и я то и дело получал подтверждение возникшим догадкам.
Заключались ни в том, что своим появлением в теле Олега я спутал планы очень и очень многим, действуя совершенно непредсказуемо. При этом, пусть и вынужденно по большей части, являясь буквальным воплощением девиза «Слабоумие и отвага». Этим самым поведением я грозился в разговоре с Валерой, но получается веду себя подобным образом с того самого момента, когда в Республиканском дворце пригласил на танец Саманту Дуглас. И именно после этого моего непредсказуемого и нежелательного знакомства с черной принцессой, была совершена попытка влезть в мои мысли с участим Ольги – во время того, как меня переправляли из протектората обратно в Елисаветград. И когда голова ментата, со слов Ольги, взорвалась словно упавший на асфальт с высоты спелый арбуз.
Причем это была уже вторая попытка влезть в мое сознание: если верить фон Колеру, в первый раз подобная попытка была совершена магом-менталистом, когда я погиб от рук Степана, и меня воскресили слепком души в посольстве Высокого Града. Тогда, именно к этому моменту, и вмешался в происходящее Астерот – заменив Олега на меня и блокировав возможность для ментатов корректировать мое сознание.
Об этом, самом первом случае, герцогиня изначально не знала. И его инициатор, как понимаю, великий князь Николая Константинович, лидер «партии войны». Который, получив или сфабриковав информацию о моем «настоящем» (пятый в очереди наследования) происхождении, решил меня достать из протектората и разыграть как свою карту. Это, кстати, объясняет то, что эвакуировали меня конфедераты из ССпН, а не бойцы специальных сил ФСБ, под эгидой которой до всех событий я жил и мыслил, в общем-то. Все же получить армейский спецназ в свое распоряжении для ФСБ нереально, а вот для великого князя совсем несложно.
О том, что в моей жизни есть прямой интерес герцогини Мекленбургской, Николай Константинович вряд ли знал и даже догадывался. И еще уверено предполагаю, что подобное развитие событий стало неожиданностью для герцогини. Но определенно, что она сумела оперативно вмешаться – об этом говорит появление рядом со мной Ольги, и графа Безбородко, которого включили в игру втемную. В этом я тоже уверен – куратором моим он был поскольку постольку, относясь к этому как к навязанной лишней обязанности.
После прибытия в Елисаветград, на некоторое время все заинтересованные в моей судьбе игроки меня оставили в покое. Тем более, что о первой попытке залезть мне в мозг никто не знал. До того момента, как я не показал всем умение танцевать. И доказав всем, что могу преподносить сюрпризы, самые разные, видимо сподвиг герцогиню на решительные действия – после чего была совершена вторая попытка влезть мне в голову и откорректировать сознание.
Именно тогда, когда голова мага-менталиста взорвалась в присутствии Ольги, этот случай связали с первой попыткой, которая до этого для всех игроков – кроме партии войны, являлась неизвестной. Может быть именно тогда у Ольги и появились мысли начать самостоятельную игру, в рамках реализуемого своей матерью плана, сделав мне некое предложение. А оформились эти мысли полностью в тот момент, когда я спас Анастасию в Санкт-Петербурге. Тогда-то я – столь резкий и дерзкий, наверное, ей и понравился.
Дальше в моей жизни началось и вовсе веселье – и я сейчас даже понимаю герцогиню. Ей необходимо было и решить мой вопрос, и сделать это так, чтобы никто не смог слишком близко связать ее интересы в моей персоне к правде о том, чьим сыном я на самом деле являюсь. Причем действовать ей предстояло в полном цейтноте.
