— Какой по счету? — Хант чуть скривил губы.
— По случаю вступления его в должность губернатора Олимпии… Второго вступления.
— Да, да, этот скучный раут… Они все одинаковы, простите, господин…
— Добровский. Эужен Добровский.
— Как же, как же, теперь припоминаю. Ваш род происходит от таких знаменитых аристократов, как советник Дмитрий Добровский и живописец Алекс Анри? Не так ли?
— Верно, сэр, это мои предки, хотя наш род гораздо древнее.
— Простите, Эужен… или проще будет называть вас Евгений? Для вас это не станет оскорблением? Не слишком плебейское имя?
— Это допустимо.
— Ах, этот аристократический штиль. — Хант улыбнулся с откровенной издевкой. — «Допустимо»! Как куртуазно это звучит!
— Рик, а вам не кажется, что вы чересчур… критичны, — вылезая из глубокого кресла, как забродившее тесто из формы, подал голос пухлый очкарик Слободан.
— Для вас, милейший, я мистер Хант, прошу запомнить, — бросил Рик.
Слободан покраснел и снова втянулся в кресло. — …Психологический тест Райнера… проверка территории… — послышалось из угла, где сидели трое «прыщей». -…Выявление лидеров… типичный прием…
— Эй, вы там не обо мне говорите? — заинтересовался Хант, приподнимаясь. — А ну, повторите погромче!
— Сядьте, Хант, и не провоцируйте конфликт, — мягко приказал Добровский.
— Конфликт?! — удивился Рик. — Неужели вы приняли мое дружелюбное поведение за провокацию? Вы перетрудились, Юджин! Испытания выжали из вас все соки, и вы больше не в силах адекватно оценивать обстановку. Советую вам, пока не поздно, разорвать контракт!
— Сядь, — твердо приказал невозмутимый до сих пор «крупный». — Или я тебя усажу.
— О-о! — Хант округлил глаза. — Конечно, мой могучий хозяин! Слушаю и повинуюсь.
Он сел и тем самым лишил «качка» морального права и дальше оказывать поддержку оппозиции.
— Что вы разошлись, Хант? — недовольно спросил один из «прыщей», тот самый Мак, с которого начал свою речь Вирхов. — Потерпите четыре часа. Прибудем на Рур и разбежимся по разным офисам. Скорее всего никогда больше не встретимся. Корпорация — довольно крупное предприятие. Зачем вы тратите энергию? Она пригодится вам для того, чтобы утвердиться на новом рабочем месте.
— Не учите меня жизни, господин математик, и не пытайтесь разгрызть то, что вам не по зубам, — Хант удостоил Мака лишь мимолетного взгляда. — Вам все равно не понять.
— Пусть потренируется… А то форму потеряет, — бросил, не глядя на Рика, еще один из троицы.
— Все по Фрейду… — заметил последний. — Здесь же дамы, вот он и распустил хвост…
— Прямо-таки источник прозорливости у нас открылся! — Хант недобро улыбнулся, но взгляд его невольно скользнул в сторону женщин.
«Снежная королева», скучая, смотрела видеопрограмму, кружевная блондинка тоже не проявляла к Ханту особого интереса, она косилась на «ветерана». Взгляд Рика переместился на «военного» и остановился. Ханту вдруг расхотелось продолжать эту дешевую эскападу и вообще что-либо говорить. Стриженый смотрел не враждебно, но твердо. А еще так, словно читал марсианского аристократишку как бульварную голокнигу, со всеми дурацкими компьютерными иллюстрациями, бездарными стихоподобными эпиграфами и пошлыми сносками. Хант почувствовал себя беззащитным и прозрачным, как склянка с анализами. И мгновенно возненавидел странного «ветерана» гораздо больше, чем амбициозного, но вполне понятного Добровского. За этот кинжальный взгляд и за то, как на него посматривала блондинка…
Поскольку нарушитель спокойствия угомонился, после недолгой паузы беседа возобновилась, но теперь вели ее все, кроме Ханта и молчаливого «ветерана». Блондинке Оксане уделили особое внимание одновременно Добровский и «качок» по имени Виктор, а толстяку Слободану даже удалось непонятным образом разговорить «ледяную мисс Синий Чулок». На самом деле ее звали Инга. Рику оставалось лишь молча слушать их заумные разговоры и поскрипывать зубами.
— Когда-то я бредил карьерой капитана вот такого корабля, — признался Добровскому Виктор. — Представлял себя суровым космическим волком, в белоснежной униформе и с загадочным прищуром. Даже тренировался перед зеркалом.
Землянин снисходительно улыбнулся:
— Теперь вы добились большего, мой друг. Я слышал, «Райх» создает новый отдел, а это означает новые возможности.
— Я тоже слышал, — оживился Слободан. — А вы не знаете, чем он будет заниматься, господин Добровский?
— Можете звать меня Эужен, — покосившись на Ханта, разрешил землянин. — По слухам, это будет отдел освоения новых рынков. На сверхдальних колониях.
— Непростая работенка, — покачал головой Виктор.
— Все зависит от материального обеспечения экспедиций и размера оплаты сотрудников. Уверен, и то и другое будет на высоте. А раз так, не о чем беспокоиться.
— Но ведь, кроме бытовых неудобств и технических трудностей, на новых планетах полно других проблем. Там практически нет легитимной власти, — сказал Слободан. — Мы можем попасть в щекотливую ситуацию. Даже невольно стать заложниками.
— Если это будем мы, — вмешался Мак. — Вероятность невелика. На месте руководства «Райха» я бы набирал в новый отдел проверенных и специально подготовленных людей.
— Возможно, такие есть и среди нас. — Добровский выразительно взглянул на молчаливого «ветерана».
Он до сих пор не представился и вообще не произнес ни слова.
Двое улыбчивых стюардов разнесли напитки. Хант взял двойную порцию виски.
Новый отдел… Неплохой трамплин для быстрой карьеры. Особенно если он действительно займется распространением влияния Корпорации на новые территории. В отдаленных колониях всегда наживались самые крупные и «быстрые» деньги. Жаль, нет собственного стартового капитала. А под доброе имя ссуды в марсианских банках давно уже не дают. Придется изобретать-импровизировать под эгидой «Райха» и за их счет. Тоже, в общем-то, неплохо. Главное — не жадничать, тогда и не погоришь…
— А вы, Оксана, на чем специализируетесь? — Добровский томно заглянул в глаза соседке.
— Кадры и нормирование труда. — Блондинка очаровательно улыбнулась.
— В Корпорации у вас будет масса работы.
— Это меня не пугает.
— У вас большой практический опыт?
— Да, Эужен, я несколько лет работала в филиале «Сатурна плюс» на Титане. Это тоже крупная компания, хотя до «Райха» ей, безусловно, далеко.
— Разумеется, — улыбнулся Добровский.
Хант фыркнул и уставился в черноту за иллюминатором. «Разумеется», «безусловно»… Плебеи! Они могут вывернуться наизнанку, но никогда не станут благороднее, чем им дано от рождения. Не прыгнуть им выше генотипа. И пусть они освоят все тонкости изящной словесности, но и в этом случае их происхождение обязательно вылезет наружу. Безусловно. Например, как сейчас, когда они вставили в свою речь эти напыщенные «псевдоаристократизмы», хотя можно было обойтись простыми словами. Это и есть главное отличие истинного аристократа от простолюдина: чувство меры и утонченность. А иначе можешь хватать с неба звезды, но своим в светском обществе тебе не стать…
