– Привыкай, мужик. И не трясись ты так, несолидно.
– Тык это… походи с мое, посмотрю, как тебя колотить будет, – клацая зубами, небыстро, с трудом выговорил Депутат. – Не-несолидно ему, видите ли… щ-щенок…
– Ты, я смотрю, походил, верно? Ну, веди тогда. Покажи щенку мастерство.
Порозовевшего было, но все еще безобразно потного Депутата снова кинуло в белизну.
– О-о… т-там – это там. Здесь – это здесь, другое дело ведь… Я… Я не…
– Здесь вам не тут, ага, – перебил я. – Все, занимай свое место, герой. Дистанция два метра по моим следам, Кося, ты за Ксанкой в метре, смотри за детектором. По сторонам башкой вертеть, не шуметь, оружие под рукой. Пошли.
Дорога поднималась вверх по речной террасе. Старая, выкрошившаяся на стыках плит бетонка. Слева – развалины какого-то заводика, древнего, по виду еще дореволюционного. Темно-красный кирпич, рельефная кладка, высокие окна и давно отсутствующая крыша – задолго до эвакуации забросили, двор уже лесом зарасти успел, в окнах первого этажа видна свалка мусора чуть ли не до потолка. А над пестротой различного хлама тонкий слой плотного воздуха, словно гладким прозрачным лаком покрыты горки отходов. И там же светится синей искрой крупная, сантиметров двадцати в длину, «ведьмина игла», валяющаяся между остовом стиральной машины и горкой водочных бутылок. Жалко, зря вещица пропадает, но не достать ее точно, даже телескопическим щупом, которого у меня, кстати, и не было. Вспомнил про сталкера с кличкой Спиннингист или просто Спин. Приспособил мужик к Зоне разные рыбацкие штучки. Ходит с коротким спиннингом и телескопической удочкой. И вместо гаек или, как я, камешков делает забросы маленьким грузилом на леске. Кинул, подмотал, оно и видно будет – потянуло леску, оплавило ли, в сторону увело. Даже браслет специальный на правой руке смастерил для крепления. И удочка у него тоже есть, японская, углепластик. Целая система веревочек, шарнирчиков и рычажков – растащит удочку на все восемь метров, а на последнем колене длинные щипцы присобачены, и за веревочки да рычажки он этими щипцами управляет. И факт, больше Спин приносит, пусть немного, но больше. Сколько раз обещал я себе такой же девайс на коленке собрать, но про него только в Зоне и вспоминается.
– Так… по сторонам смотрим, товарисчи, не только в поисках врагов, хотя это в первую очередь. Над этой местностью был всплеск энергий, что-то вроде московского Прилива. В результате где-нибудь, да появятся интересные штуковины. Нас сюда за ними и послали, если что, а не просто прогуляться.
– А что за штуки-то? – поинтересовалась Ветерок. – Типа артефакты, как их Коська называет?
– Типа анобы, суть аномальные объекты или образования, от перемены мест названий их природа не поменяется. По мне, хоть фиговина или даже хабарок. Артефакт – название неверное, он не руками сделан. В общем, все, что странно выглядит. Осколок бутылки светится или даже подпрыгивает – сообщаете мне, если вдруг сам не углядел. Шарик в траве лежит или, допустим, сосулька на потолке выросла непонятно от чего – все замечать и мне говорить. Вон там, где свалка в развалинах, валяется «ведьмина игла». За нее в зависимости от торгаша можно взять от сорока тысяч и больше. Мне один раз удалось сторговать подобную штуку за семьдесят.
Кося нашел хабар сразу, как только посмотрел. Ветерок же долго шарила глазами, прежде чем обнаружить синюю искорку. Она же и удивилась очень, когда я приказал двигаться дальше. Объяснять Ксанке, почему «иглу» следует оставить там, где она лежит, пришлось немного подробнее. Депутат, достав ПМ, тщательно прицелился и, прежде чем я успел что-то сказать, выстрелил. Пуля не попала в аноб, ударила рядом, расколотив бутылку, но горка водочной стеклотары немного сместилась, присыпав «ведьмину иглу» так, что она стала практически не видна.
– И зачем патроны жжешь? – спросил я Депутата.
– Чтоб какой-нибудь щегол за артом в аномалию не полез. Страховка. Может, этот мой патрон кому жизнь спасет. – Кося сунул пистолет за пазуху.
Я не нашел, что возразить. Прав Кося… догадался же.
На удивление, дорога до поселка на протяжении почти трехсот метров оказалась «чистой» – я не обнаружил ни одной аномалии, детектор тоже помалкивал. Не знаю, кому как, а мне вот такая «чистота» никогда не нравилась. Особенно заковыристые подлянки в Зоне случаются как раз после длительного затишья. Впрочем, как утверждал Бот, поселок эвакуировали, во-первых, полностью, во-вторых, до, а не после наползания Зоны на территорию птицефабрики. Единственное, из-за серьезных проблем с транспортом – не всегда хватало на людей, о чем уж говорить, – на фермах бросили всю птицу. Депутат вздохнул и издал сквозь зубы какой-то писклявый, тягучий звук. Затем кивнул на магазин, притулившийся прямо к развалинам завода. «ООО Алиса. Хозмаг. Продукты. Аптека» – значилось на облупленном щите с улыбающейся не то лисой, не то мутировавшей крысой рыжего цвета. Кося снова вздохнул.
– Выпить бы мне, Ланс. Грамм бы пятьдесят водочки, враз полегчает.
– Допинга с собой не брал.
– Мож, спирт в аптечке мается? Я видел, есть у тебя аптечка…
– И мне вштыриться там тоже поищи уж заодно, – перебила Депутата Ксанка. – Завязывай с бухлом, Депутат, а то алкоголиком станешь, если не уже.
– Без водки никогда не ходил, – грустно сообщил Кося. – Не нажирался, само собой, но в таких вот ситуевинах оно надо, серьезно. Так нет?
– Нету, Депутат, извиняй. И в аптечке спирта нет.
– Тут магазин впереди, продуктовый. А водка, если в темноте и с хорошей пробкой, двадцать лет не портится.
– Ты уверен? – Я с удивлением посмотрел на Косю.
– Там еще, в той Зоне, нашли стратегический склад с консервами, сахаром, водкой и даже сигаретами. С восемьдесят пятого года. – Депутат оживился. – Это… там не двадцать, там тридцать пять лет было, парень. Тушенка со звездой, в эсэсэсэре сделано, сардины и какие-то туристические завтраки с перловкой, мясом и луком. Не ржавые, не дутые – хоть и под землей лежали, но темно, сухо совсем, только все в мелкой такой, летучей пыли. Хоть бы кто траванулся ими, сталкер. Мы их так трескали, что за ушами свистело – там в натуре тонны этих самых банок лежали, до потолка коробками все заставлено. И водка тоже почти вся в порядке была, только с привкусом каким-то химическим. Но на ура шла, лучше, чем привозная паленка. Сахар только что попортился, расплылся весь, да еще папиросы пересохли и завонялись, курить было нельзя их – и противно, и толку никакого нет. А так все остальное в самом лучшем виде. Ну, вот мы и начали жратву таскать…
И Депутата понесло. Он болтал и болтал, правда, тихонько, особо не мешая, под нос, хмыкая и периодически улыбаясь. Я не стал его одергивать – бывает у людей подобный словесный понос, ничем его не заткнуть, тут даже зуботычина скорее навредит, чем поможет. Пускай опустошается, подождем…
