Я заметил, что с плеча Курортника исчезла повязка, и спросил:
— Как рана?
— А… Лесник вылечил, затянулась моментально, зудит, правда, сильно…
Он стал проверять фиксаторы армейских «сборок» на рюкзаке, я занялся детектором. Рядом щелкнул под-ствольником Пригоршня.
— Три гранаты осталось, одна в стволе. — Он поднял «Грозу».
Леха кивнул. Я закончил проверку детектора и доложил:
— Готов.
Лесник запахнулся, застегнул плащ. Подпоясался широким ремнем, поправил патронташ и сообщил, что тоже готов выступать.
— Попрыгали. — Курортник несколько раз подпрыгнул на месте.
Все подчинились. У Лесника звякнули кружки в рюкзаке.
— Перепаковать надо, — сказал командир. Лесник не стал спорить. Спустя две минуты мы покинули место ночлега.
Ветер усилился, небо затянули тучи. Зарядил то ли снег, то ли дождь — мелкие капли воды вперемешку с белой крупой. Мерзкая погода.
Я шел первым, за мной Лесник, следом Пригоршня, Курортник замыкал.
Иногда Лесник шепотом подсказывал направление, он хорошо знал местность. Меня пустили вперед просто потому, что охотник не слишком любил возиться с электронным оборудованием — ПДА с собой носил, но не включал. Когда он увидел армейский детектор, сразу отмахнулся, будто ему артефакт предлагали голыми руками взять.
Поначалу двигались на юг, сильно отдаляясь от намеченной цели. Я подумал: так мы аж к «Агропрому» выйдем. Но потом Лесник скомандовал поворачивать вправо, и мы взяли к западу.
Через два часа вышли к хутору на пологом холме, который упоминал Курортник. Дождь со снегом прекратились, тучи разорвало ветром, выглянул круглый диск луны, повис в небе, словно прожектор, — все предметы стали отбрасывать длинные четкие тени. Лесник отправился проверять одну из своих ловушек на опушке, оставив нас в шалаше между деревьями. Я сунул руку в мягкую стену из лапника, сдвинул ветки, выглянул — пологий холм, хутор как на ладони. Шалаш примыкал к дереву, на ствол были набиты брусочки лестницы, сучки подрублены так, что взбираться удобно. Подняв голову, я разглядел дощатый настил на высоте в два человеческих роста.
С хутора послышался вой псевдопсов.
— Почуяли? — спросил Пригоршня.
— Вряд ли, — ответил я. — Ветер с холма. Кстати, пованивает…
Курортник предположил:
— В ловушке сдох кто-то. Может, и не один. — Он поправил ветки, закрыв дыру, через которую я выглядывал наружу.
— Возвращается, — сказал сидевший у входа Пригоршня.
Мы тихо выбрались под тень деревьев. Показалась грузная фигура — Лесник нес ружье на плече, в левой руке качалось что-то пушистое.
— Вот. — Он поднял руку, показав хвосты. — Сука и переярок попались. Подохли сутки как, не больше. Стая, видать, покрутилась вокруг, да и не стала соваться, ушла на хутор. Вожака бы их выследить и заманить. Тогда можно на большой улов рассчитывать… — Скинул на землю рюкзак, вынул из бокового кармашка кусок мешковины, аккуратно обернул хвосты и спрятал в карман. — Жаль, трупы в ловушке остались. Времени нет подымать. Пошли, что ль?
— Куда теперь? — Я посмотрел на Лесника.
— А прежней дорогой топаем. Обойдем хутор по опушке. Когда журавль колодезный разглядишь на околице, скажешь мне. Дальше я поведу.
С холма лился унылый вой. Как бы стая не рванула в нашу сторону, подумал я, и тут он оборвался. Послышался скрежет металла, утробный рык вожака, потом — приглушенный плеск и снова вой.
Я бросил взгляд в сторону холма, где виднелись приземистый амбар с провалившейся крышей и мазанка. Лунный свет отражался от стен — как-то неестественно, резал глаза. Может быть, постройки пропитались аномальной энергией, а может, морозный воздух так преломлял лучи. Картинка казалась очень контрастной: черный остов амбара и ярко-белые стены дома.
Минут за десять миновали распадок между низкой порослью на опушке и молодым сосняком. Наконец из-за крыши мазанки выплыл длинный шест, похожий на тонкую стрелу башенного крана. С него свисала жердь, конец которой исчезал в колодезном срубе.
Шест дернулся и пополз вверх, тут же собаки затк-иулись, раздался скрежет. Из колодца вынырнуло ведро, подвешенное к жерди. Шест, достигнув высшей точки, замер на миг и резко опустился — раздался плеск. Вот так, вот и не верь потом рассказам сталкеров… Почему эта штука двигается сама по себе? Ясно, что здесь не обошлось без каких-то аномальных штучек, но вот каких?
Я остановился. Лесник молча обошел меня и махнул рукой:
— Не обращайте внимания, здесь всегда так было. На хутор я не ходил и не пойду. И вам не советую, мало ли чего…
Вот так буднично: «мало ли чего». Хотя чего я удивляюсь? Ведь привык, что есть псевдоплоть, зомби и прочая нечисть, аномалии и артефакты… В конце концов, сама Зона — вот она, и я в ней.
Я повернул за Лесником, который зашагал к лесу.
— Собаки не пойдут за нами, — бросил он, не оборачиваясь.
Ага. Охотнику можно верить, это его мир. Не удивлюсь, если он, как гидрометцентр, прогноз погоды может выдать на неделю.
Хотя гидрометцентр частенько ошибается…
За спиной хмыкнул Пригоршня, я обернулся — он пожал плечами. Нуда, что тут скажешь… Наверное, об одном и том же подумали.
Хорошо, что ночь лунная и звездная, а то поход через лес занял бы гораздо больше времени, чем планировалось. Лесник спокойно шагал впереди, без всяких приборов обходил деревья с наростами ржавых волос. Аномалии, как новогодние гирлянды, мигали голубоватыми сполохами. Пару раз попалась ведьмина паутина, непонятная и, на мой взгляд, безобидная штука. Паутиной эту аномалию прозвали за тонкие маслянистые нити. Они протянулись между ветвями, на них застыли так называемые слезы мрака: черные глянцевые шары, отражающие лунный свет.
Мне стало лень обходить очередные заросли паутины, я решил срезать путь, прыгнул через небольшую ямку между двумя молодыми елками. И пожалел об этом — с земли выстрелило облачко жгучего пуха. Приземлился я на колени с тихим воем. Схватившись ладонями между ног, ткнулся лбом в землю.
Когда кое-как распрямился, подошел Лесник. Недовольно покачал головой. Никита, ухмыляясь, помог подняться. Блин, и ведь знаю, что нужно идти след в след! А если б там жарка висела над ямкой или карусель — тогда что?
Курортник ничего не сказал, лишь дернул меня за воротник и скомандовал:
— Привал пять минут.
Он сел под деревом, Лесник устроился рядом с ним, сняв с плеча ружье. А я так и остался на месте в нелепой позе. Никита забрал у меня пулемет, я снял штаны и осмотрел обожженные ляжки. Как этот пух сквозь одежду жжется? Синтетика, нити огнеупорные и еще куча всяких элементов в ткань вплетены — а он жжет! Пришлось скинуть рюкзак, отцепить аптечку и найти пузырек с йодом. Ничего лучшего придумать было нельзя. Смазав ожоги, я быстро оделся, упаковался и забрал у Никиты пулемет.
