Я соединяю руки, закрывая лицо, отгораживаюсь от всех.
"По крайней мере, он жив,"- говорит Плутарх, теряя терпение.
"Сегодня ночью Сноу в прямом эфире казнил стилиста Пита и его подготовительную команду. Мы понятие не имеем, что стало с Эффи Бряк. Пита основательно потрепали, но он здесь, с нами. И это определенно лучше, чем двадцать часов назад. Давайте не забывать об этом, хорошо?"
Попытка Плутарха ободрить меня -рассказывая новости о четырех, возможно пяти, убийствах - неожиданно приводит к обратным результатам. Порция. Подготовительная команда Пита. Эффи.
Усилия, которые я прилагаю, чтобы не расплакаться, заставляют мое горло пульсировать, и я снова начинаю задыхаться. В конечном счете, у них нет другого выхода, кроме как успокаивать меня.
Когда я просыпаюсь, думаю, что мой единственный способ снова уснуть - это медицинский укол. Я так рада, что следующие несколько дней я все еще не смогу говорить, потому что я не хочу ни о чем говорить. Или делать. На самом деле, я идеальный пациент, моя апатия принята как сдержанность и повиновение указанию врачей. Я больше не испытываю желание плакать.
Фактически, мне удается держаться за одну простую мысль: изображение лица Сенека сопровождается шепотом в моей голове:
«Я убью тебя»
Моя мать и Прим поочереди нянчатся со мной, уговаривая глотать кусочки мягкой пищи. Периодически приходят люди, чтобы сообщить о состоянии Пита. Высокий уровень яда ос убийц в крови с трудом выходит. С ним работают только незнакомцы, уроженцы 13, никому из дома или Капитолия не разрешили видеть его - чтобы не вызвать опасные воспоминания. Команда специалистов много работает, проектируя стратегию его восстановления. Гейл не может навестить меня, так как пока прикован к постели из-за раны в плече, но на третью ночь ,после того, как мне ввели лекарства и свет приглушили для ночного времени, он тихо проскользнул в мою комнату. Он ничего не говорит, просто прикасается пальцами к синякам на моей шее, так легко и нежно, как невесомыми крыльями мотылька, оставляет поцелуй между моими глазами и исчезает.
Следующим утром, меня отпускают из больницы с инструкциями двигаться помедленнее и разговаривать только тогда когда это необходимо. На моей руке нет расписания, и я бесцельно блуждаю, пока не появляется Прим, освободившаяся от больничных обязанностей, и отводит меня в новое отделение для нашей семьи- 2212. Оно такое же, как и предыдущее, но без окна.
Лютику было выписано ежедневное продовольственное пособие и кастрюля песка, которая находилась под сливом ванной. Когда Прим поправляет мне кровать, он прыгает на мою подушку, борясь за ее внимание. Она прижимает его к груди, но продолжает за мной следить.
"Китнисс, я знаю, что все, что случилось с Питом ужасно для тебя.
Но помни, что Сноу работал над ним неделями, а у нас он только несколько дней. Есть вероятность того, что прежний Пит, тот который любит тебя, все еще внутри. Пытается вернуться к тебе.
Не разочаровывайся в нем."
Я смотрю на свою младшую сестру и думаю, как она унаследовала самые лучшие качества, которыми обладает моя семья: целебные руки матери, ум отца, и моя борьба. Конечно, есть что-то еще, что-то полностью ее собственное. Способность разглядеть запутывающий беспорядок жизни и видеть вещи такими, каковы они есть. Действительно ли она права? И Пит сможет вернуться ко мне?
"Я должна возвращаться в больницу,"- говорит Прим, опуская Лютика рядом со мной на кровать, "Вы двое составите друг другу компанию, хорошо?"
Лютик спрыгивает с кровати и следуют за ней к двери, громко жалуясь, когда его оставляют за дверью.
Мы оба считаем такую компанию друг для друга неприемлемой.
Спустя, возможно, тридцать секунд, я осознаю, что не могу выдержать ограничение в подземном бункере, и оставляю Лютика наедине с собой. Я теряюсь несколько раз, но, в конечном счете, я нахожу путь в комнату Спецзащиты. Каждый, кого я встречаю, пялится на мои синяки, что заставляет меня чувствовать неловкость. Я подымаю свой воротник до ушей. Гейл, должно быть тоже выписался из больницы этим утром, потому что я нахожу его в одной из комнат исследования с Бити. Они погружены в работу, склонили головы над рисунком, проводя измерения. Различные версии рисунка разбросаны по столу и полу. Прикрепленные на доски на стенах и занятые ими экраны компьютера, здесь же и другие проекты. В грубых линиях одного из рисунков я узнаю вздергивающую ловушку Гейла.
"Что это такое?" -спрашиваю я хрипло, отвлекая их внимания от рисунка.
"Ах, Китнис, ты раскрыла нас," -говорит Бити радостно.
"Что? Это что - секрет?"- Я знаю, что Гейл с Бити здесь много работали, но я полагала, что они валяют дурака с луками и оружием.
« Не совсем. Но я чувствовал себя немного виноватым в связи с этим. Из-за того, что украл Гейла у тебя так надолго,"- признается Бити. Так как я большую часть времени в 13 была дезориентирована, взволнованна, сердита, восстанавливалась, или была госпитализирована, я не могу сказать, что отсутствие Гейла причиняло мне беспокойство.
Между нами не было гармонии, но я позволяю Бити думать, что он в долгу у меня: "Я надеюсь, что ты нашел его времени хорошее применение". "Подойди и увидишь," - говорит он, указывая мне на монитор. Вот что они делают. Берут за основание ловушки Гейла и преобразовывают их в оружие против людей. В основном бомбы.
Они берут за основу больше психологические ловушки, чем механические. Организуя во внутренней области ловушки, все необходимое для выживания, воду и продукты питания. Испуг добычи, способствует заманиванию большего количества людей и их истреблению. Угроза потомку дает возможность приманить желанную цель - родителя. Привлечение жертвы в то, что она расценивает как убежище, где ее ждет смерть. В какой-то момент, Гейл и Битти переводят логику на ориентацию человеческих побуждений, таких, как сострадание. Бомба взрывается, в то
время, которое требуется, людям, чтобы поспешить на помощь раненым, взрывается вторая, более мощная бомба убивает всех вместе.
"Мне кажется, что это переходит все границы", -говорю я
"И что, зато это работает" Они оба пристально смотрят на меня - Битти недоверчиво, Гейл враждебно.
"Думаю, что не существует книги правил что приемлемо, а что не приемлемо применять по отношению к людям"- Битти и я следуем той же книге правил, которую использовал президент Сноу, когда он делал Пита одержимым ", -говорит Гейл.
Жестоко, но в точку. Я ухожу без предупреждения. Я чувствую, что если не выберусь немедленно наружу, то приду в ярость, но я все еще в Управлении, когда меня ловит Хеймич.
