Внизу листа, слева, я написал имя пропавшего адъютанта, соединил его с кружком и поставил знак вопроса.
Виновны или нет?
Под именем адъютанта я записал в столбик:
«Несчастный случай»
«Самоубийство»
«Убийство»
Напротив, трех фамилий, заключенных в кружок, я вывел «Верю» и поставил знак вопроса. В перо попала соринка и знак получился жирный и не ровный. Я протер перо и отставил набор для письма.
С детства я любил все непонятное и загадочное, я мог раздуть целую историю из обрывка записки или случайно услышанного слова. С годами моя тяга к загадкам утихла. Языческие боги аборигенов, ритуальное убийство на корабле, об этом очень хорошо рассуждать на суше в уютном светлом доме, сидя у камина и попыхивая любимой трубкой, но в океане, на борту военного корабля, все это кажется бредом сумасшедшего.
В походе все пьют и адъютанты, оказавшиеся на борту без непосредственного начальника, не исключение. Мог и за борт свалиться. Я посмотрел на беспокойный океан и поежился. Папка потерялась? Так вообще нет никаких доказательств, что она была. А может и была, только ничего важного в ней не было, и лежит она сейчас где-нибудь в адмиралтействе, а в ней докладная о том, сколько стеклянных бус обменяли на фрукты.
Во всей этой истории меня волновал только один вопрос, почему Толь отослал адъютанта, доверенное лицо. Если я узнаю ответ, все сразу станет на свои места. Была папка или нет, уже не важно. Адъютант сам по себе послание. Адмирал отправил его домой и тем самым, подал мне сигнал. Но расшифровать его пока не получается.
Я сложил листок пополам, разорвал его на множество частей и выбросил в корзину для бумаг.
«Адмирал, адмирал, что с тобою?» — пропел я строчку из детской песенки.
На обед подавали кислый суп из красных водорослей, соленую селедку, салаты, и жареного окуня.
К столу вышли не все. Морские офицеры были серьезны и деловиты, они быстро поели и ушли на вахту.
— Что это с нашим поваром? — спросил Бад, нехотя ковыряясь ложкой в тарелке с супом, его обычно хороший аппетит испарился, — не суп, а отрава какая-то.
— При качке лучше всего есть кисло-соленые продукты, — ответил корабельный врач, — это я распорядился. Вы ешьте, ешьте, Вам лучше будет.
Бад скривился и отложил ложку.
— Я лучше пойду, лягу.
— Ненавижу шторм, — глядя в след уходящему Баду, сказал лейтенант Жен, — один раз тонул на яхте, едва спасся. Надеюсь, за нас сейчас кто-нибудь молится.
— Молится? — резко спросил доктор Пор, — верите в силу океана?
Жен повернулся к нему, — а Вы нет?
— Я врач. Я верю в человека, в мышцы, кости и мозги.
— Мозги Вы назвали в последнюю очередь, — задумчиво сказал Сол.
Корабельный доктор презрительно фыркнул, закурил папиросу и отвернулся.
Чем ближе мы подходили к Дикому острову, тем тревожнее мне становилось. Я плохо спал, стал много есть и пить. Коньяк, который подарил Турд, давно закончился и я взял в баре сразу три бутылки. Пил я в одиночестве, перечитывая снова и снова материалы об экспедиции Толя и рассматривая походные карты. Книгу Аси я прочел несколько раз и не могу сказать, что аборигены стали мне понятней и ближе.
— Что с Вами Бур? — спросил доктор, — Вы плохо выглядите.
Мы сидели на диване в кают-компании. Сегодня здесь собрались почти все офицеры, не занятые на вахте, даже капитан пришел. Стюард принес коньяк.
— Не могу спать. Засыпаю в полночь, просыпаюсь в пять утра и больше не могу уснуть.
— Вам надо больше гулять. Хотите дам Вам успокоительное?
Я отрицательно покачал головой.
— Не хочу.
Вошел ученый, заказал себе вина и сел на свободный стул рядом с лейтенантами Таром и Женом. Он старался держаться ближе к младшим командирам. Они, не сговариваясь, приняли его в свою компанию.
Мы уже виделись за завтраком, но я сказал, — Добрый день, Аси.
Ученый повернулся и с достоинством поклонился.
— Добрый день супер-лейтенант, добрый день господа.
— Прочитал Вашу книгу об острове. Очень интересно.
Аси оживился и пересел поближе ко мне.
— Вы, правда, прочитали? — видно было, что ученый польщен.
— Правда. Но есть один вопрос. Я не очень понял, какова структура власти у аборигенов, кто кому подчиняется, кто у них главный?
— О, — Аси всплеснул руками, — это очень непростой вопрос. Видите ли, меня больше интересовали обычные дикари, которые приходили в лагерь, их реакция на наше появление на острове, их внешний вид и привычки.
Несколько офицеров подошли ближе, их явно заинтересовал разговор.
— Ну, а вожди? Служители культа? Они же наверно во что-то верят?
Доктор напрягся и бросил на меня испуганный взгляд. Не знаю, зачем я решился на провокацию. Последнее время нервы были не в порядке, и мне захотелось немного прояснить ситуацию.
— Да-да. Жрецов я видел. Они приходили в лагерь, но ни с кем не разговаривали, ходили, смотрели, потом ушли к адмиралу и просидели у него несколько часов.
— А Вас не пригласили? — удивился я, — Вы же летописец экспедиции.
Аси развел руками, — Увы. Я оказался недостоин такой чести.
— Нет, — сказал Бад, — жрецы — это не интересно. А вот скажите мне, наш ученый друг, есть ли на острове красивые барышни, чтобы и задница была большая и грудь упругая?
— Великий океан, — пробормотал доктор.
Аси растерялся.
— Вообще, островитянки интересные, они худые, очень подвижные и насколько я могу судить, сильные. Они знаете, берут такие большие корзины с овощами и….
— Кто о чем, а моллюск о раковине. Перестаньте, Бад, смущать нашего ученого друга, — беззлобно сказал я, — найдем мы Вам барышню с пышными формами, дочку какого-нибудь вождя.
— Нет, что Вы, — воскликнул Аси, — дочери вождя в лагере не появлялись, только простые островитянки.
— Эх! Жалко, что Вы при встрече со жрецами не присутствовали, — продолжал я гнуть свою линию, — может быть, что-нибудь интересное узнали бы. Вдруг они красивых девушек приносят в жертву, тогда бы лейтенант Бад их всех спас и увез с собой в столицу.
Кто-то рассмеялся, кто-то поддакнул. Я смотрел на морского артиллерийского лейтенанта и корабельного врача. Лейтенант молчал, и казалось, не участвовал в общем разговоре, он с отсутствующим видом, макал печенье в вино и ел. А вот доктор вел себя странно. Его маленькое острое личико оживилось. Он словно хорек хищно ощерился, показав ровные белые зубы. Это было похоже на улыбку, но его глаза оставались серьезными.
— Я бы точно всех спас! — заявил Бад.
— Я бы Вам помог, — улыбнулся корабельный механик. Лейтенант Лас обычно говорил мало, в карты не играл и почти не пил, поэтому его заявление вызвало целую бурю смешков и веселых подначек.
