гигантского костра.
До сих пор мы были одни. Но вот, миновав очередной переулок, мы оказались на широкой улице. Тут было довольно много народу. Все шли, чинно и размеренно — в ту сторону, где бухал барабан. Кто-то был в форме. Кто-то — с голым торсом. Некоторые даже были раскрашены причудливыми узорами из белой краски. Такие шли по краям огромной людской колонны.
Наблюдая за передвижениями колонны, я отвлекся на пару мгновений от Алины, а когда снова посмотрел на неё, обнаружил на её лице разводы белой краски.
— Как только увидим, мне надо будет отойти, занять своё место, оно в паре кварталов отсюда, — сказала она, взяв меня за руку. Она вдохнула, словно собиралась что-то добавить, но промолчала.
— Увидим что? — спросил я.
— Т-с-с-с! — она приложила палец ко рту, прошептав: — сейчас тихо. Сам всё поймёшь.
На самом деле меня вдруг начал занимать вопрос: придётся ли ей тоже идти топлес? Всё-таки голое женское тело, в толпе почти исключительно одних мужиков… конечно, правила правилами, но…
Тут краем глаза я заметил какое-то свечение. Обернулся. У пары раскрашенных вдруг в руках оказались зажжённые факелы, и они замерли на тротуаре. Колонна пошла дальше.
Метров через двадцать ещё одна пара осталась на тротуаре с факелами.
А через квартал колонна повернула на широкий проспект. И тут я увидел: огромная статуя, метров двадцать в высоту, из какого-то желтоватого металла. Хотя, возможно, это из-за огня казалось, что металл имеет оттенок бронзы? Изваяние представляло собой мужскую фигуру: мускулистый торс, рубленое, пожалуй, даже гротескное лицо. Из-за живого пламени у ног статуи этот лик казался живым: он словно наблюдал за собравшимися у ног великана пигмеями, то хмурясь недовольно, то одобрительно ухмыляясь.
Статуя двигалась в одном ритме с ударами невидимого гигантского барабана. Из-за этого казалось, что исполин идёт медленной чинной поступью, хотя, конечно, изваяние оставалось неподвижным. Впрочем, всего через пару минут я вовсе не был в этом так уж уверен…
Ритм, огонь и статуя будили что-то тёмное, очень древнее в душе. Хотелось замереть, затаиться. Трепетать перед силой, которая намного превосходит человеческую — и в то же время сама является воплощением живой людской воли.
Я с удивлением почувствовал, как Алина с силой, до боли, сжала моё плечо.
— Используй вакидзаси, — прошептала она мне на самое ухо, — у тебя пара минут. Не попадай в плен.
До того, как смысл сказанного ей дошёл до моего сознания, Алина исчезла. Растворилась в темноте. И в тот же момент я ощутил, что воздух вокруг будто густеет. Его наполнял дымный аромат, чем-то напоминающий запах горелой хвои.
Шаги окружающих меня людей замедлились. А ритм наоборот — ускорился.
После пары вдохов я понял, что этот дым как-то действует на сознание. Восприятие предельно обострилось. Движение огромной статуи перестало быть просто иллюзией; она стала живой. Мне нестерпимо захотелось опуститься на колени, отдаться тому, что пробуждалось где-то в глубине моего существа, прорастая из древнейших рептильных инстинктов.
В этот момент ритм прервался. Со стороны статуи раздался низкий гул. Повинуясь ему словно команде, все окружающие упали на колени. И я, не вполне отдавая в этом отчёта самому себе, последовал их примеру.
Моё сознание не было парализовано. Я потянулся за вакидзаси — нашему варианту, замаскированному под траву.
Я не сомневался, что Алина сказала правду. Знал, что меня схватят. Даже фиксировал движение странных теней в защитных масках, которые приближались ко мне. Времени было достаточно — я успевал покончить с собой.
Сжал коробку с вакидзаси в ладони. Потом отпустил хватку. Закрыл глаза.
— Честь Вотану! — выдохнули тысячи глоток в тишину, нарушаемую только треском костров и факелов, — честь отцу!
И я повторил сказанное.
Когда инстинктами понял, что опасность совсем рядом, я снова открыл глаза.
Ко мне тянулись руки в чёрных перчатках. Там ещё было что-то вроде шприца. Я не разобрал.
В тот момент ещё был шанс успеть. С помощью местного вакидзаси, кинжала, я успевал перерезать себе артерию. Меня бы не смогли спасти.
Но я не сделал этого.
И в этот же миг увидел Алину. Она смотрела на меня с обочины. Наши взгляды встретились. Я пытался передать, надеясь на эмпатию: «Всё нормально. Это моё решение».
Но она не услышала. Или же не поверила.
Она рванулась вперед, во время очередного громогласного «Слава!».
Тут же среагировали тени. Ей кинулись наперерез.
Действуя своим кинжалом, она уничтожила пятерых — за секунды. Почти пробилась ко мне.
Но в последний миг, когда я уже готов был вмешаться, мощный удар странного оружия, напоминающего широкий меч, отсёк ей голову.
Фонтан чёрной крови на фоне живой золотой статуи — последнее, что я увидел в ту ночь. Нечто коснулось моей шеи. И темнота небытия затопила мой мозг.
Глава 24
Балансируя на грани сна, я не хотел выныривать в реальность. Хотя бы на пару минут оттянуть начало мучений. Ещё немного подумать. Разработать план освобождения. Но картина того, как погибла Алина, упорно стояла перед глазами. Она вызывала слишком много эмоций, чтобы отсиживаться в небытии.
Я ожидал, что боевая химия, которую против меня применили, вызовет самые неприятные последствия. Но голова на удивление была ясной. Ни сухости во рту, ни тошноты. Напротив: странный прилив сил.
— Вижу, ты пришёл в себя, — некто говорил по-русски с сильным акцентом; голос был странно знакомым.
Я открыл глаза.
— Хороший реакция, — прокомментировал снайпер, который стрелял в меня там, на Новой Земле, — такое не сделаешь фальшиво. Мы знакомы, так?
Мы встретились взглядами. Наверно, мне помогла храбрость отчаяния. В какой-то момент эмоции исчезли. Я смотрел на ситуацию будто со стороны. Привычное ощущение в бою, не раз помогавшее мне выжить.
Он не был уверен в ответе. Это было только предположение. Противник был проницателен, о многом догадывался — но реальных, доказанных знаний у него не было.
— Возможно, — ответил я, — мир велик, не
