герой недавней войны с бурами.
– А почему не под своим именем?
– Джером – фамилия его матери, американки. Сэр Уинстон, видимо, не хочет привлекать к себе большого внимания. Он представляет здесь «The Morning Post».
– Интересная парочка, – покачал головой Канкрин.
– Третий – не хуже. Американский писатель Джек Лондон. Его ангажировал газетный трест Херста.
Канкрин с трудом сдержался, чтобы не присвистнуть. Ну и компанию ему предстоит доставить в их отдельный эскадрон специального назначения. Командир как в воду глядел, когда ставил ему и Горощене задачу.
Трое британцев и двое американцев застучали ложками в тарелках.
В «игнатьевскую столовку» зашел Горощеня. Присел рядом с Канкриным, который уже наворачивал куриный супчик.
Хозяин столовой глянул на него, хмыкнул и поставил перед великаном тарелку с двойной порцией. А затем наклонился и прошептал почти в ухо:
– Ты, братец, только до смерти их не заводи, а то мне за них отвечать еще. Да и люди они не самые распоследние.
– Нешто я не понимаю, вашбродь, – тихо прогудел в ответ лихо, – да и от командира приказа не было.
После обильного, а главное – вкусного завтрака, сытые и довольные иностранные наблюдатели и журналисты рассаживались по повозкам.
Ярко светило августовское солнышко. Вокруг кипела жизнь прифронтового Ляояна.
Небольшой караван из трех повозок тронулся в свою «одиссею».
Город остался позади.
Мистер Джером, он же сэр Уинстон Черчилль, развернул на коленях карту и ткнул карандашом в Ляоян, прочертив небольшой отрезок до вычерченной разноцветными карандашами линии фронта.
– Судя по карте, тащиться нам с полтора десятка миль. Полтора-два часа – и мы на месте.
Дорога тянулась, извивалась меж полей. На солнце начали накатывать тучки. Потянуло холодком.
Странная дремота навалилась на иностранцев. Веки словно налились свинцом, а на глазные яблоки будто насыпали песка. Неудержимо тянуло закрыть глаза, чтобы хоть как-то облегчить свое состояние.
Не тянуло в сон только одноглазого великана, ехавшего на телеге с багажом иностранцев, вольноопределяющегося Канкрина да китайцев-возничих.
Поля заволокло туманом. Белесые слои ползли со всех сторон, укутывая дорогу в плотную вату, в которой тонул свет, тонули звуки.
«Как в молоке едем», – подумал граф-рядовой и оглянулся на своего товарища.
Лихо перехватил взгляд боевого товарища и подмигнул своим единственным глазом.
Канкрин взглянул на карманные часы. Они ехали уже час, и при обычных раскладах должны были подъезжать к расположению.
Неожиданно переднее колесо второй повозки, перевозившей журналистов, издало хруст и отвалилось от оси. Повозка опасно накренилась.
Джек Лондон еле успел соскочить на землю, чтобы не упасть, и подхватил накренившуюся повозку, не давая ей опрокинуться.
Конан Дойл и Черчилль сбросили с себя тенета сна и тоже поспешили покинуть ставшее опасным средство своего передвижения.
Передней повозке с Хорном, Джадсоном и Канкриным и телеге с пожитками путешественников, где ехал Горощеня, тоже пришлось остановиться.
Китайские возницы сгрудились вокруг пострадавшего колеса, что-то стрекотали на своем, бурно жестикулируя.
– О чем они толкуют, граф? – обратился по-английски майор Хорн к Канкрину.
Вольноопределяющийся пожал плечами.
– Я не знаю китайского, сэр. Полагаю, обсуждают перспективы ремонта.
– А можно все-таки как-то их расспросить? Для нас это важно…
– Попытаюсь что-то сделать.
Канкрин подошел к трем китайцам и вступил с ними в бурную дискуссию, состоявшую в основном из красноречивых жестов и повторений по нескольку раз одних и тех же русских фраз, воздеваний рук к хмурому небу, отрицательных качаний раскосыми лицами и цоканьем языками.
С неба начал накрапывать мелкий дождик, будто не август на дворе, а, прости господи, конец сентября.
Военные наблюдатели и журналисты ежились, кутаясь в одежду от слишком уж свежего ветерка. Один только Джек Лондон, похоже, получал от происходящего какое-то удовольствие – крутился вокруг китайцев, то и дело делая фотографические снимки.
– Говорят, треснула ось – нужно менять. А колесо слетело – вывалилась чека, – пояснил Канкрин, вернувшись к путешественникам.
– Сколько займет ремонт?
– Вставить чеку недолго. А вот заменить ось… Нужна подходящая жердина.
– Можно укрепить ось веревками. Передайте им, мы готовы заплатить за скорейший ремонт, – Хорн достал несколько серебряных гонконгских долларов и протянул пару монет графу.
– Воля ваша, джентльмены.
Канкрин вернулся к китайцам, снова пошла разноязыкая дискуссия с бурной жестикуляцией. Наконец, китайцы закивали мелко, сгрудились вокруг повозки, завозились.
На ремонт ушло около четверти часа. Наконец все три повозки со своими пассажирами и возницами вновь тронулись в путь.
Дождь уже не просто накрапывал, а вовсю моросил. Дорога покрылась лужами. А густой туман и не думал рассеиваться. К тому же поднялся порывистый ветер, кидая целыми горстями капли дождя в лица путешественников. А они все ехали и ехали.
Туман немного поредел. Неожиданно оказалось, что дорога углубилась в странный лес. Кривые, словно больные деревья, все в лохматых бородах почти черного мха.
Сгустки тумана клубились, извивались, скручиваясь в подобия призрачных фигур. Дождь превратился в мокрый снег.
Джадсон удивленно смотрел на мохнатые снежинки, унизавшие рукав его мундира.
– Что это, господа? Снег в августе?!
– Куда нас занесло, – возмущенно обратился Хорн к Канкрину. – Мы едем уже третий час. Что это за место?
– Джентльмены, сбавьте обороты, – граф выглядел растерянным и недоумевающим. – Я сам понимаю происходящее не более вашего.
– Мы не могли свернуть не туда? Может, заплутали наши возницы? – подал голос Конан Дойл.
– Я старался следить за дорогой, – вступился за китайцев Джек Лондон. – Мы никуда не сворачивали.
– А вы можете объяснить вот это все? – Черчилль ткнул рукой в странный лес, тянущийся сразу за обочинами дороги. – По карте никакого леса быть не должно. Одни поля.
Джек Лондон помотал головой.
– Карты могут врать…
В лесу что-то утробно завыло. Кривые ветви уродливых деревьев смыкались над дорогой непроницаемым сводом. Джентльмены обнажили револьверы. И только Лондон оставался спокойным, время от времени делая снимки своим фотоаппаратом.
– Не думаю, что наши револьверы помогут против обитателей этого леса, – заметил он.
– Почему?
– Они помогут от людей или зверей, но этот лес не пахнет ни человеком, ни зверем… Он пахнет мокрым тленом и депрессией.
– Демоны? – Хорна передернуло.
Он повернулся к Канкрину:
– Граф, мы можем ехать быстрее?
– Вряд ли. Потеряем повозку с треснувшей осью. Хотите продолжить путь пешком?
– Ну уж нет…
Темнело. Мокрый снег сменился снежной крупой, которая сухо стучала по промокшей одежде путников. Снова навалилась густая и вязкая депрессивная дрема.
Глаза Черчилля закрылись.
Скрип колес повозки вдруг превратился в стук вагонных колес на железнодорожных стыках.
Тряско покачивался на изгибах железнодорожного пути вагон блиндированного поезда, на котором корреспондент «Морнинг пост» Уинстон Леонард Спенсер Черчилль отправился на рекогносцировку с отрядом своего знакомца еще по Малаканду капитана Холдейна.
