– Ладно! Ладно, – поспешно сказал он. – Мы согласны погостить до утра.
– То-то же, – старик опустил руку, и все успокоилось. – Пусть женщина ваша тоже заходит, будем знакомиться.
– Мы за ней сбегаем, ага? – с заискивающей улыбкой предложил Илья.
– Ты один, – старик понимающе улыбнулся. – Он останется, а то разбежитесь, словно тараканы…
Бритоголовый ушагал вниз по лестнице, а обитатель дома добавил:
– Пошли, чего стоять-то? Звать меня Василием Петровичем.
Андрей назвался, и хозяин повел его в ту квартиру, на двери которой красовалась латунная восьмерка.
Если сам дом выглядел только что отремонтированным, то здешнюю обстановку будто собирали по помойкам – ветхие стулья, промятый диван с коричневой обивкой, ковер на стене, такой вытершийся, что невозможно разобрать рисунок, холодильник ЗИС, изготовленный во времена Хрущева.
Старик уселся на диван, и Андрея поразило, насколько картинка из видения совпала с реальностью – врывающиеся в окно лучи закатного солнца, в них кружатся пылинки, на полу, высвечивая выбоины в старом линолеуме, лежит яркое желтое пятно.
– Вы – первые, кого я увидел за эти дни, – сказал Василий Петрович. – Ну, после того, что случилось-то… Первые нормальные, имею в виду, а разные уроды к дому подкатывали, но я их внутрь не пускал.
– Как «не пускал»? – спросил Андрей.
Оружия видно не было, да и бойцом старик не выглядел…
– Да ты ж заметил, – Василий Петрович махнул рукой. – Я когда проснулся-то утром пятого, то сразу понял, что один в доме выжил, даже не понял, а почувствовал, ощутил все, от подвала до крыши. Поначалу испугался, потом интересно стало – могу двигать чем угодно тут, как своим пальцем, починить что-то или сломать по желанию, но зато выйти не в состоянии… Пробовал, не получается – не в силах нога за порог переступить, да и вижу снаружи все плохо.
С лестницы донеслись шаги, недовольный голос Лизы, и в комнату вошел пришибленный Илья.
– Там двери все закрылись сами, кроме этой, – сообщил он, и показалась Лиза, ведущая за руку Рика.
– Располагайтесь, располагайтесь, – старик заулыбался, но лучше бы он этого не делал: беззубые челюсти смотрелись не особенно дружелюбно, а язык у хозяина дома и вовсе был синим. – Что еще странно-то, есть мне совсем не надо, хотя я и раньше-то не особенно много потреблял. Но тут вообще забросил, да и не пью, а то давно бы коньки отбросил…
Девушка смотрела на Василия Петровича с отвращением и ужасом, но он этого не замечал, продолжал рассказывать, оживленно жестикулируя. Видно было, что единственный выживший обитатель дома, ставший кем-то вроде домового, соскучился по людям.
– А, да… – спохватился он минут через десять. – Вы-то, наверное, есть хотите?
– Может, вы нам отдельную квартиру выделите? – поинтересовалась Лиза и поджала губы.
– Это конечно, – Василий Петрович кивнул, засмеялся, от чего его борода затряслась, как веник, из которого вытряхивают сор. – Совсем забыл, что значит быть человеком… Занимайте третью, это на первом этаже.
Девушка развернулась и поспешно вышла из комнаты, Илья последовал за ней.
– Мы сейчас устроимся, а потом я к вам вернусь, поговорим, – сказал Андрей. – Интересно, а вы ничего странного в пришедшем с нами пацане не видите?
Фасетчатые глаза позволяли их хозяину смотреть на мир не так, как остальным людям.
– В пацане? – удивился Василий Петрович. – Занятно ты его назвал, ему уже за двадцать. Ведет себя, правда, как двенадцатилетний, но они все такие, нынешние-то, – и он издал дробный старческий смешок.
Выходило странное – обитатель уцелевшего дома Рика попросту не видел.
Так кто же такой этот паренек, которого они подобрали, спасли от чудовищ на восточной окраине Москвы? И точно ли они его спасли или то «нападение» было инсценировкой, предназначенной для того, чтобы Андрей и его спутники взяли немого «ребенка» с собой?
От вопросов ныла голова, ответы найти было негде. Он развернулся и зашагал следом за спутниками – мимо кресла, на первый этаж, в квартиру номер три.
Здесь обстановка была куда более современной, чем в обиталище Василия Петровича, но какой-то обрывочной – будто помещение использовали не в качестве жилья, а для хранения отдельных предметов интерьера. На кухне стоял огромный современный холодильник, в большой комнате – стеллаж с книгами, а на стене висела «плазма» чуть поменьше бильярдного стола.
Смотреть ее предполагалось, видимо, сидя на полу.
– В холодильнике пусто, – доложила Лиза, едва Андрей переступил порог, – но зато и не протухло ничего, не воняет…
– Да и мы еще не все сожрали, – сказал Илья, брякнув рюкзаком об пол. – Но какой дедуган жуткий, он тут всем, типа, управляет, и если нас грохнуть захочет, то для нас без шансов, чики-пуки – и капец.
– Смотреть на него и то страшно, – девушка повела плечами. – А ты с ним разговаривал!
Последняя фраза, произнесенная обвиняющим тоном, предназначалась Андрею.
– Боюсь, что если бы я начал в него стрелять, то отсюда бы не вышел, – сказал он, наблюдая за Риком.
Мальчишка то и дело оглядывался, поеживался, по всем признакам чувствовал себя неуютно, но страха не показывал. Хозяина дома он не боялся, но словно сидел на сквозняке, мучился от неприятного запаха или ощущал нечто иное, создающее постоянный дискомфорт.
– Ладно, надо поесть, – сказал Андрей. – И я вернусь к Василию Петровичу, он звал побеседовать.
Илья вытаращил глаза и перекосил рожу, изображая величайшую степень отвращения, а Лиза заявила:
– Я с тобой не пойду.
Так что после ужина, на который потратили не так много времени, Андрей отправился на второй этаж один. Автомат брать не стал, а вот «ПМ» в карман сунул – просто на всякий случай, мало ли что хозяину в голову взбредет.
Василий Петрович обнаружился на том же диване – похоже, он даже позы не сменил.
– Ага, пришел! – обрадовался старик. – Давай, рассказывай, что в мире деется, где вы побывали, что видали. А то я-то почти ничего и не вижу, только вокруг дома. И заодно в шахматы сыграем, я их страсть как люблю, а перекинуться-то в последние дни было не с кем…
Возражения Андрея насчет того, что он играть не умеет, не были услышаны, и посреди комнаты объявился маленький столик с доской на нем. Задвигались по белым и черным клеткам фигуры, Василий Петрович принялся сыпать шахматными присказками вроде «пешку отдал – как дочь продал» или «слон да конь – все в огонь».
Ну, а Соловьеву в какой уже раз пришлось рассказывать о путешествии из Нижнего в Москву.
Первую партию хозяин выиграл, вторую – тоже, а вот третья непонятно как свелась к ничьей. К тому времени, как ее закончили, за окнами стемнело, и по щелчку пальцев хозяина дома зажегся свет.
