— КАД совсем рядом, — подсказала чародейка. — Мы возле Сестрорецка.
— А говорила, не сможешь, — застонал тверичанин. — Ты мстишь, да?
— Хватит болтать, рули давай! Кто-нибудь слышал, где сейчас ведутся работы на Кольцевой?
— Кажется, нигде, — ответил Сергий, всегда переносивший подобные трудности легче других. — Но можно для надежности попробовать свернуть с КАДа где-нибудь в районе проспекта Культуры. И оттуда уже ехать в центр… Но уверена ли ты, что нам надо именно на канал Грибоедова?
— Если чаши там уже нет, надо все равно посмотреть. Иначе как я узнаю, где артефакт сейчас?
— А у тебя есть надежда, что посудинку не тронули? — спросил Илья. Автомобиль на полной скорости влетел под арку Кольцевой и резко притормозил, чтоб не занесло в повороте.
— Вообще за нее не так просто взяться. И подчинить себе — тоже. Словом, все может быть. Правда, если чаша по-прежнему в штаб-квартире, там, рядом с ней, наверняка дежурит много народу. Что будем делать с ним?
— С народом?
— Ну да…
— Как что? То же, что всегда!
— Кровожадный ты наш, — сдержанно усмехнулась девушка.
И снова прикрыла глаза. Напряжение нового для нее магического действия — вот удивительно — оказалось не так уж и велико. Она подустала, верно, однако ничто пока не мешало ей колдовать и дальше. «Л я ведь больше устаю, работая с энергией при помощи чаши, — подумала она. — Да уж… Но с артефактом получается намного быстрее».
Кайндел была почти уверена, что чародеи Круга атаковали штаб-квартиру, что они нашли чашу и конечно же отыскали способ забрать ее с собой. Чтоб разбираться с магической вещицей, нужно время и удобная обстановка, а вражеская, свежезахваченная территория спокойной и комфортной работе не способствовала. Возможно, эксперты даже найдут способ вывести предмет из-под ее власти (интересно, как?), но это уж всяко должно потребовать никак не меньше, чем несколько дней.
Значит, у них есть какой-то резерв времени. Довольно большой резерв.
Только понять бы, где именно располагается рабочая штаб-квартира Круга.
«На Васильевском, — подумала она. — Скорее всего там. Именно в том районе располагаются три мастерские, где делают амулеты. Причем действующие… Какое-никакое, а все-таки прикрытие. Да, первая мысль, которая возникает, — Гороховая. Или Садовая. То есть рядом с Ротондой.
Но именно потому, что этот вариант напрашивается сам собой, они наверняка не станут там устраиваться. К тому же рядом с Ротондой место уже занято. Штаб-квартиру Дозоров не подвинешь, но даже если бы это и произошло, ОСЫ знала бы об этом».
Девушка вздохнула. Решать подобные головоломки все-таки не совсем ее дело. Она — аналитик и прогнозист, а сейчас ей приходится изображать из себя то ли шпиона, то ли следователя. Но ничего не поделаешь, в конце концов, Один прав, чаша — ее забота. Она сама виновата, что не захватила ее с собой. Если говорить начистоту, не так уж виновата, но все-таки. Жаль, конечно, что решать эту проблему должны они шестеро, не прибегая к помощи еще кого-нибудь. Еще хотя бы парочку групп… Увы.
— Я оставлю машину поодаль от канала, — сказал Илья. — У Новой Голландии, идет? Придется поработать ногами…
— Ничего страшного. У Новой Голландии — очень хорошо. Оттуда живо добежим.
— Кстати, в багажнике есть оружие, и много. Про запас.
— Это хорошо, — пробурчал Горо, который очень устал сидеть в тесном пространстве салопа, да еще подпираемый с боков. — Пригодится.
— Ага, очень кстати. Потому что после штаб-квартиры нас ждет Васильевский остров.
— Ты уже уверена, что чашу приватизировали? — рассмеялся Илья.
— Уже почти…
— Тогда какой смысл тащиться па канал Грибоедова?
— Для очистки совести, конечно, — раздраженно отмахнулась девушка.
У Новой Голландии с трудом нашли удобное местечко для парковки. Кайндел с удовольствием высунула из салона затекшие ноги — последний час она старалась поджимать их, чтоб подруге было чуть удобнее. Все-таки ставить ноги на соратника — это не самый лучший вариант. Выскользнувшая следом за ней Лети быстро отряхнулась и полезла в багажник за своим рюкзачком. Чувствовалось — она точно так же мало страдала от путешествия на коврике в ногах Кайндел, как и два года назад — в багажнике.
Театральная площадь встретила их загадочной и в чем-то угрожающей тишиной. Неполной, конечно — пара грузовых автомобилей, избавившись от привезенного товара, не спеша выруливали на проезжую часть, ходили люди — но с прежним оживлением не сравнить. А ведь дела центра шли на лад. Мариинский театр недавно ожил, там демонстрировались новые магические шоу, разбавленные пением и танцами, туда валом валили все, кто мог хоть что-то заплатить, — зрелище-то новое, невиданное.
Действовала и детская городская больница номер семнадцать, там снова выхаживали детей, хотя как это удавалось в нынешние времена, при полной невозможности планомерного, регулярного снабжения — загадка. Туда порой отправляли оэсэновцев — охранять врачей от бандитских налетов, помочь перетащить что-нибудь объемное, тяжелое, вроде баллонов с кислородом — но Кайндел не побывала в этих стенах ни разу. Там требовалась грубая мужская сила и морды кирпичом — для убедительности.
Роман все оглядывался на серое здание Консерватории.
— Вспоминаешь, как мы там прятались в костюмерной? — рассмеялась девушка.
— Нет, я подумал, что хорошо было б с ее крыши посмотреть, что там творится на канале Грибоедова. Или, по крайней мере, подойти к штабу с улицы Декабристов.
— Слишком долго и трудно забираться на крышу. Не волнуйся, если что, мы всегда успеем унести ноги.
— Кстати, с Декабристов, пожалуй, даже опаснее, — согласился Маг. — Ты права, не стоит.
— Все, тише. Внимание.
Они вывернули на набережную из-за угла дома, придержали шаг, потом наоборот, прибавили его.
Набережная оказалась практически пуста, если не считать трех остовов от машин со следами огня. В здании бывшей штаб-квартиры отряда милиции особого назначения МВД ire осталось ни единого целого стекла. У дома напротив с круглой башенки крышу словно корова языком слизнула, барельефы избороздили трещины, со стеклами тоже случилось что-то нехорошее. Даже скверик у детского садика пострадал, хоть и располагался в стороне. Деревья, растущие там, словно бы кто-то старательно ощипал — только-только развернувшиеся, еще ярко-зеленые, не заштрихованные городской пылью листья были ободраны начисто. Если сегодня утром садик принимал детей, то теперь они боялись высунуть нос на улицу, наверное, даже опасались шалить — пустоту дополняла абсолютная тишина. Даже воробьи не чирикали.
