кожзама или чего-то подобного забивает обоняние. Весело шкворчит пламя.
— Нако, маскировка! — рявкаю я, вытаскивая винтовку из кольца.
Полицейская идёт рябью и начинает сливаться с окружающей обстановкой.
— По команде, бежишь вон к тому валуну! — машу рукой в сторону камня размером с небольшую прикроватную тумбочку, что лежит чуть дальше по дороге.
— Окей, — размашисто кивает девушка.
Логика проста: мы все тут набились в скромных размеров укрытие и первый же сквозной выстрел может достать любого из нас. Однако, кто знает, какими возможностями по обнаружению обладает упырь на холме. Может, для него и маскировка Иктоми не преграда. Поэтому надо скрыть перемещение полицейской.
Серое Веретено падает в руку, и, врубив Спурт, я привстаю. Уже через миг ствол заглядывает в разбитое пассажирское окно. У меня несколько мгновений, прежде чем снайпер засечёт новую угрозу, поэтому шустро веду прицелом по холму. Приблизительная точка мне известна, осталось лишь познакомиться с нашим новым другом.
На самой вершине взгорья, за камнем, который явно притащили с другого места, притаился мой «клиент». И к моему удивлению это женщина[1]. Страшная, как пугало с неудачной пластической операцией, но всё же женщина.
Первое, что я замечаю, это огромная, лысая, уродливо-раздутая башка, словно у дамочки водянка. По коже головы бежит сетка набухших вен. От переносицы к затылку идёт неоновая лента. Не то своеобразный макияж, не то культурная особенность. Если верить Ребекке, это одна из расы двемши.
Второе, что бросается в глаза, это продолговатые, тонкие, прямо на зависть вампирам, клыки. У неё таких полная пасть, которая сейчас растянута в азартной ухмылке.
Кожа нездорового серого окраса, а скулы настолько острые, что ими можно настрогать колбасы. Впрочем, для этих же целей подойдут её длинные когти. Мадам могла бы играть Росомаху.
Одета она в разнородную броню, украшенную алыми полосками ткани. В руках мощная снайперская винтовка с массивным оптическим прицелом, на поясе виднеется рукоять не то пистолета, не то обреза.
Для Оценки слишком далеко, поэтому я просто жму спусковой крючок и командую:
— Сейчас!
Усиленный выстрел устремляется к цели в ту же секунда, как голова-ластик замечает меня и обрадованно скалится. На конце ствола её винтовки полыхает белоснежная зарница, а я успеваю ещё дважды дёрнуть на себя скользящий затвор и послать пару пуль прямо в огромную раздутую мишень.
Как в замедленной съёмке наблюдаю за приближающимся сгустком плазмы, резко ныряю к земле, и надо мной проносится кипящая смерть. В оконной раме боковой двери остаётся идеальный круг, проплавивший металл даже со стороны крыши.
Быстрый взгляд налево, Николай с Мэттом распластались на асфальте, а дальше по дороге возле валуна с помощью Спектрального зрения нахожу Накомис. В оптическом и инфракрасном диапазоне её не видно, лишь в ультрафиолетовом.
Торопливо выщёлкиваю оставшиеся два патрона из винтовки и загоняю туда бронебойные Тараны. Всё, я готов. Ускорение истекает одновременно с тем, как в бок фургона врезается новый ослепительный выстрел. Он прожигает обе стенки навылет, чудом не задев Гидеона. На две ладони бы ниже, и мальцу конец.
— Тай, сможешь её отвлечь на пару мгновений?
Мечник слегка удивляется, чуть вскидывая брови. Явно не ожидал, что нас прижала дама. Однако уверенно кивает.
— Главное не сдохни, иначе кто мне пиво подгонит, — маскирую беспокойство за юмором.
Николай хмыкает, демонстрирует три пальца, два… и резко вырывается за пределы минивэна, накрывшись для верности и Отражающим покровом, и Ионным барьером.
Стремительно припадаю на одно колено у самой кромки переднего бампера. Новый Спурт тонизирует тело и мысли, позволяя оперировать на пределе возможностей. Слева молниеносно двигается Тай, уклоняясь от первого залпа. Плазма насквозь прожигает барьер на краю обрыва.
Почти неслышно хлопает тетива лука. Индианка помогает, чем может.
А я ловлю хитрожопую двемши в прицел и практически синхронно активирую целую россыпь способностей. Пригоршню пуль, Усиленный выстрел, Дуплет и Управляемую пулю. Винтовка вздрагивает от почти автоматной очереди, но моей Силы хватает, чтобы сдержать её норов.
Поток эскадиевых боеприпасов чертит зыбкое марево в сторону холма. Вот первая пуля бьётся о кинетический щит врага. Та только что спустила курок, и плазменная сфера с силой таранит Тая. Я фиксирую это, уже уносясь вместе с последней пулей вверх по склону. Мечника медленно отбрасывает по воздуху прочь.
К обрыву.
Вторая пуля дробится о защитный барьер Кваза. Сука, какой же он прочности⁈ Третья проносится мимо — оппонентка резво, нечеловеческим движением, уклоняется. Четвёртая безвредно прошивает фигуру двемши, та на долю секунды становится нематериальной. Пятая, под моим прямым управлением, таранит кинетический щит, и тот, наконец, исчезает, но прежде разбивает в лепёшку саму пулю.
Как хорошо, что за ней следуют две невидимые аркановые копии.
Я лишь слегка корректирую их траекторию, и тварь, приникшая к оптическому прицелу с клыкастой улыбкой на губах, вздрагивает, когда полупрозрачные сгустки арканы пробивают окуляр винтовки, её глазницу и череп насквозь.
Двемши ещё только валится наземь с огромной дырой в башке, а я уже скольжу Глайдом прочь от фургона. У отлетающего назад Тая имелась большая фора, и он, кувыркаясь, уже переваливает за кромку обрыва. На лице мечника лёгкое удивление, словно он не может поверить, что вражеский стрелок оказался способен достать его несмотря на всё проворство первого.
Вытягиваюсь в рывке с протянутой рукой.
Мне не хватает какого десятой доли секунды.
Николай скрывается за краем, а я торможу, ломая ногти, чтобы самому не улететь с обрыва. Умудряюсь зацепиться левой рукой за металлическую кромку проломленного ограждения и свисаю лицом вниз, едва не перевалив за грань.
Двумя метрами ниже, вбив клинок в горную породу, болтается Тай.
Болтается и пытается подцепить большим пальцем свободной руки кольцо на пивной банке.
— Я тебя или в дурку отправлю, или в кружок анонимных алкоголиков, — обозревая это безобразие, устало говорю я.
В ответ тот салютует пивом и с улыбкой делает изрядный глоток.
— Тай!
Сзади доносится топот ног и встревоженные голоса товарищей.
Сбоку появляется вначале лицо Мэтта, а потом и Нако.
— Фух, живой! Осёл! — шумно выдыхает полицейская и Телекинезом аккуратно подтягивает мечника к нам. — Прости, не успела среагировать!
— Враг мёртв? — оглядываясь, уточняет Пиромант.
— Мертвее, чем мешковатые джинсы и кожаные пиджаки.
Еле слышно чирикает Массив туманности, сообщая что мой защитный барьер снова в строю. Тяжело поверить, что вся ожесточённая схватка уложилась в тридцать секунд.
— Захвачу трофеи и выдвигаемся, — объявляю я, направляясь в сторону двемши. — Подготовьте пока транспорт, — бросаю брелок Нако.
До цели чуть больше семи сотен метров. Ничего такого, с чем не справится пачка Глайдов. Я скольжу по крутому склону, подбираясь к вершине холма с каждой прошедшей секундой.
Сжимаю на всякий случай револьвер, потому что мало ли что, но в голове от жадности потирает ладошки хомяк. Он уже сортирует возможную добычу, а у инопланетного Кваза её должно быть изрядно. Одна лишь винтовка вызывает нездоровый азарт. С её мощью там ступень С минимум, а то и B.
Ещё несколько мгновений, и я достигаю того самого валуна, за которым скрывалась неудачливая двемши. Неудачливая, потому что ей встретился я, конечно.
Раздутая башка сверкает солидных размеров отверстием, которое значительно расширяется к затылку. Одного глаза нет, зато второй навеки застыл в изумлении.
Всё это я подмечаю за удар сердца, а потом багровые точки опасности заполоняют всё видимое пространство. Автоматически, без моего участия врубается Спурт. Реагируя на смертельную опасность, тело уходит в Глайд спиной вперёд, но взрывная волна застаёт меня в движении. Она подхватывает крепкую Квазаровскую тушу, как пёрышко, и со всей дури швыряет прочь.
От натуги трещит кинетический щит. Вспышка едва не ослепляет, заставляя застонать от дискомфорта.
Меня крутит и вертит, пока земля, наконец, не встречается с телом. Барьер исчезает, внутри спины что-то хрустит, и я продолжаю увлекательный спуск под горку, пересчитывая каждую неровность копчиком, локтями, затылком и всем остальным.
Не знаю, сколько я так лечу вниз по методу экспресс-спуска, но в какой-то момент понимаю, что движение остановилось. Моё тело лежит в жуткой неудобной позе на чём-то вроде кактуса. Поясницу колет неприятная листва. Скосив глаза, определяю — куст. Грёбаный куст.
— Срань господня, Егерь!
