Из местных обитателей наблюдались только парочка офицеров местной стражи порядка в форме и пяток забулдыг. Первые сидели неподалёку, на террасе полицейского участка, откинувшись на спинки деревянных же, скрипучих стульев. Они точно так же, как их коллега в павильоне, грозно поглядывали из-под краёв своих широкополых головных уборов, готовые в любой момент пустить в ход стволы, рукояти которых выглядывали из набедренных кобур. А вторые, несколько типов убогой наружности, в лужах собственных испражнений, похрапывали рядом с дверями трёх местных салунов, вероятно, будучи не в состоянии после вчерашнего веселья доползти до своей ночлежки.
– Нам сюда. – Старший из туристов переступил через смердящее бессознательное туловище и направился к двустворчатому подобию ворот, прорезанному под вывеской «Красный Попрыгунчик». Девочка-подросток неотступно следовала за ним.
В напрочь прокуренном помещении дремали за столами десятка полтора местных запылённых верзил в потёртых одеждах. Все они были вооружены набедренными «стрелялками», хотя и поскромнее полицейских, но вида не менее угрожающего. За стойкой бара, подперев рукой лысую голову, мирно досматривал сны хозяин этого заведения.
Папик бойкого парнишки выглядел таким же пронырой, как и его сын, и был облачён в точно такие же фартук и нарукавники. Как только старший из путников вошёл и глянул на него… он сразу же стал пятиться задом к выходу, подталкивая туда же ничего не понимающую спутницу. Но доска напольного покрытия, пронзительно скрипнувшая под его ногой, разом вырвала из состояния дрёмы всех присутствующих. Бармен-хозяин сначала выпучил глаза, как гигорт в процессе спаривания, а потом расплылся в такой широченной улыбке, что, насчитывайся у него во рту сто тридцать два зуба, видно было бы их все до единого.
– Ба-а-а, знакомые всё лица! И кто-о к нам пожаловал?! – протяжно изрёк хозяин, извлекая из-под прилавка большущее трёхствольное ружьё, судя по калибру, стреляющее небольшими яблоками. – Я знал, я знал, что этот день настанет!
Некоторые из клиентов заведения тотчас выросли из-за столов и угрожающе опустили раскрытые ладони. Их пятерни неподвижно зависли на рукоятями, готовые в любой миг сомкнуть пальцы, выхватить оружие и изрешечивать пришельцев до последнего заряда.
Старик застыл на месте. Он медленно поднял руки вверх, пристраивая кисти за головой. Там под воротником опытному наблюдателю возможно было различить небольшой бугорок потайного кармашка. Младшая же его спутница в это время, пристроившись за спиной пожилого мужчины, старательно изображала детский испуг. При этом она незаметно, бесшумно размыкала шов поддона его рюкзака. Спустя мгновение оттуда скользнули в её ладошки два миниатюрных, но от этого ничуть не менее смертоносных лучевых пистолета…
Настрой на подъёме, внутренний «курсоуказатель» безошибочно подсказывает направление, и мужчины перестали бросаться в крайности. Неожиданно приятна саднящая боль в запястьях, принявших основную нагрузку, тяжесть оружия. Можно сказать, с боевым крещением. Нападение своры успешно отражено. Расстреляли всех этих зверюг ещё задолго до того, как хотя бы один из них приблизился на расстояние убийственного прыжка.
И, впервые во взрослой жизни, я почему-то совершенно не боюсь открытого неба, распростёртого над головой. Сама себе удивлена, но – не боюсь ни капельки! Будто небо иного мира совершенно по-другому «открыто», чем родного. Небеса Локоса ежесекундно норовили обрушиться мне на голову, когда необходимость вынуждала меня появляться на открытой поверхности. Небо Земли тоже, кстати, нависало угрожающе, но в реальности, во плоти, я пробыла на этой планете потомственных воинов так недолго, что не успела испугаться по-настоящему. Просто не до того мне было тогда, вся энергия ушла на сплочение мужчин в походный боевой отряд.
А сейчас я по-прежнему в тонусе, во всех смыслах. У нас хорошая команда подобралась, правильная во всех смыслах. Сейчас главное – не расслабляться…
Стоп. Улавливаю. Серьёзная угроза где-то рядом с нами, много опаснее бешеных псов.
Странно, что в окрестностях не видно ничего нового, только наша группа и голая степь. Глаза не распознают ничего опасного, но я ведь чётко ощущаю смертель…
Взорвалась поверхность земли, осыпая нас грязными комьями и рваными стеблями. Мы бросаемся в разные стороны, рассредоточиваемся. Уши резануло шипящее чавканье, лицо обдало раскалённым воздухом. Нечто неживое, но длинное, гибкое и быстрое, как змея, ослепило нас густым белым дымом. Крутится, извивается, бросается на движущиеся объекты, вторгшиеся в его зону поражения…
Всех моих мужчин я теряю из виду, глазами никого из них не различить в сплошном мороке. Цепляюсь за подобие ориентира, когда слышу откуда-то слева вскрик Тегра:
– Прячься!!
Что-то болит, очень сильно, остро, я не могу понять, что именно, и это мешает сконцентрироваться.
А потом чудовище внезапно возникает из мути, стремительно приближается прямо ко мне, норовит наброситься. Я отстранённо, совсем не испытывая страха, узнаю в распахнутой пасти ножи, пилы, ковши, свёрла, лопасти, лезвия, топоры и всякое такое прочее. Причём всё это не останавливается ни на миг, оно режет, крутится, рубит, сверлит, пилит, скрежещет…
В этот патовый момент до меня наконец-то доходит, что я всем своим организмом здесь, посреди поля неведомого иного мира, а не в своей кроватке, в укромной, защищённой со всех сторон комнате уютной квартиры, спрятанной в глубине жилого сектора города. Я растерянно понимаю, что это – настоящее боевое столкновение, а не дистанционное подселение в чей-нибудь разум. Фактически первая в моей жизни реальная, лицом к лицу, встреча со смертоносным, ужасным монстром.
Здесь, прямо на поле брани, я, именно я, а не какой-то другой человек-источник, органами чувств и разумом которого я, как обычно, пользуюсь для добывания информации!
Оцепенев от нахлынувшего и раздавившегося меня ужаса, крепко-крепко зажмуриваюсь, как маленькая девочка, в страстной надежде, что если его не видеть глазками, то страхолюдное чужище исчезнет само по себе!..
Мужские руки подхватывают меня, оттаскивают прочь и швыряют наземь. Оказывается, это я сама летела в частокол клинков, а вовсе не пасть мчалась на меня. Моё реальное тело засасывала в своё адское нутро змееподобная машина, кем-то сотворённая для убийства.
– В яму, и не выс-совывайс-с-ся… – сипит чей-то севший голос, и я пытаюсь распознать чей, но не успеваю.
Я и забыла, что реальный страх – самое мерзкое из чувств. Теперь вспомнила. Останавливаются мысли, парализуется воля, тело обездвижено леденящим дыханием бездонной пропасти небытия, заглянувшей прямо в глаза. Сейчас, когда моя помощь более чем когда-либо пригодилась бы команде, я отползаю в неглубокую яму, прячусь, чтобы вжаться в сырую землю и трястись исключительно за собственную шкуру. Не помню, чтобы в моей взрослой жизни мне раньше бывало настолько же противно… и стыдно.
