Место расчищено!
Жеребцов остановился, чтобы потереть гудящее плечо и легонько пихнуть кулаком Сальчова. Кроме отвислой губы и шеи, как у верблюда, ничего примечательного в Абдулле не было, но без таких, как он, батальон не многого стоил бы.
Снаружи Альберт Бейерс, вооруженный надеждой и верой, которые, как известно, сдвигают горы, прислушался, вскочил и стал отплясывать джигу, схватив за талию возбужденного Тимо Хярконнена. Тихару Ёсиду пальба застала врасплох во время интервью, которое он так и не закончил.
Рауль Санмартин стащил радионаушники с головы Брувер и принял следующий вызов. Минуту он слушал со всевозрастающим недоверием, потом скинул их и объявил:
— На связи его превосходительство лорд-мэр Претории. Он желает узнать, кто будет платить за ущерб.
Адмирал слегка расстроился. Бурские газеты, вышедшие во вторник, допустили легкую критику. Город Йоханнесбург, в лице своего лорда-мэра, Альберта Бейерса, занялся проблемой оплаты за чрезвычайные меры по открыванию дверей.
Пробудившись от глубокого сна в полдень, Верещагин скорее почувствовал, чем услышал, слабый стук в дверь.
— Матти?
— Малинин, — раздалось в ответ.
— Заходи, Юрий.
Малинин явился в боевом снаряжении, говорившем о происходящем яснее всяких слов.
— От Реттальи. Пещеры под Блумфонтейном. Большой тайник с оружием, возможно, склад боеприпасов.
Офицер оперативной разведывательной группы отвлекался на церемонии только тогда, когда считал это необходимым. И он не был склонен к преувеличениям.
— Матти? — спросил Верещагин.
— Отправился вытаскивать Войцека из гамака. Рейникка взялся прекратить распространение слухов в городе, а Петр уже прикрыл телефонную сеть на ремонт. Первый взвод и отделение разведвзвода ожидают транспорта.
Четыре батальонных легких транспортных вертолета могли принять лишь четыре отделения. В крайнем случае еще одно могло разместиться в четырех боевых вертолетах.
— Может, попробуем попросить у бригады еще пару тяжелых транспортов?
— Это займет по меньшей мере два часа, — осторожно возразил Малинин.
Легких транспортов должно хватить.
— Сколько осталось до связи? — спросил Верещагин.
— Петр говорил, час двадцать.
— Спасибо, Юрий, — сказал Верещагин.
— Матти передает, что малыш, которого зацепило рикошетом, будет в порядке, — добавил Малинин.
— Еще раз спасибо, Юрий, — ответил Верещагин. Малинин вышел.
При отборе двадцати тысяч семей для переселения на другую планету африканеры, кажется, выбрали самых непримиримых. Конечно, следствие логически вытекает из причины, но почему хотя бы один-единственный раз эта непримиримость не может быть смягчена чем-то вроде благодарности?
— Ну и день, — пробормотал он.
Через несколько часов, когда в комнату вошла Солчава, он по-прежнему сидел в своем плетеном кресле, так и не стряхнув сонливость, постукивая трубкой о колено. В углу комнаты был подвешен гамак, имелось и второе кресло, но не было стола. Другой офицер, круглолицый майор с высокими скулами, стоял рядом.
— Подполковник Верещагин? — робко спросила Наташа.
Верещагин не подал вида, что услышал. Майор приложил палец к губами,
— Матти Харьяло, заместитель командира батальона, — негромко представился он. — Пожалуйста, подождите минутку.
Верещагин медленно открыл глаза.
— Матти, пещера, которую взорвал Петр, была в двадцати трех километрах от Блумфонтейна, не так ли? Давай посмотрим, насколько предсказуемы «братья». Запроси геологическую карту. Попроси флот помочь. Мне приходит в голову, что подобные большие склады могут быть в пределах двадцати пяти километров от других городов. Я должен сказать об этом на заседании штаба полковника Линча.
Харьяло кивнул и вышел.
— Здесь что-то сказали только что? — спросил Верещагин, держа трубку перед собой обеими руками. — Хирург Солчава! Вот так сюрприз! Как вас занесло в Преторию? Садитесь, пожалуйста. — Он указал на второе кресло.
— Подполковник Верещагин, я направлена сюда вместо доктора Девуку, — сказала она сдержанно.
На мгновение глаза Верещагина блеснули.
— Ах да! Добро пожаловать. Должен сказать, все мы очень рады, что вы здесь. Прошу прощения, я на секунду отвлекусь.
Он повернулся и крикнул:
— Матти, я должен отправиться на заседание штаба, а здесь есть личный вопрос, который необходимо уладить. Свяжись с Раулем и спрОси его, цела ли еще та трубка. Я, кажется, сломал у своей чубук.
Заседание штаба шло через пень-колоду. Ева Мур отпустила несколько шпилек по поводу перекошенного лица Верещагина, когда он подошел поговорить с ней перед уходом. Адмирал Ли присутствовал и, несмотря на успех в школе, оставался в премерзком настроении. Убийство Хансли послужило предзнаменованием, что его попытки держать развитие событий на Зейд-Африке под контролем останутся бесплодными.
— Как это было? — спросила Мур. — Неужели они стреляли в вас?
— Почти дошло до этого, Ева. Да хранят меня Небеса от друзей, а с врагами я и сам как-нибудь справлюсь.
— Уве?
— Уве совершенно лишен соображения. Он выволок на свет Божий этот уничтоженный нами склад оружия как раз тогда, когда адмирал закончил клевать меня за то, что я не удосужился держать полковника Линча в курсе моей операции. Похоже, и полковник забыл посоветоваться с адмиралом, потому что ему тоже влетело по первое число.
— Поэтому Линч вдвойне зол на тебя.
— Слабо сказано. Он считает, что мы с Уве все устроили. А еще вчера утром был инцидент с мылом.
— Мылом?
— Несколько упаковок доставили со склада во внутренний двор резиденции полковника Линча во время утреннего дождя, чтобы сымитировать наступление зимы.
Мур рассмеялась, запрокинув голову:
— Господи Боже мой, а я думала, это просто сплетни! А он что, просто стоял и смотрел, пока пена бурлила у ног и затекала в ботинки? Антон, это великолепно! А это твоя работа, конечно?
— Солдаты, побывавшие под огнем, не могут привыкнуть к скуке гарнизонной жизни, — с кротостью ягненка отозвался он. — К несчастью, вчера адмирал еще послал Донга в Ридинг для расследования убийства Хансли. Знаешь, как он гордится бицепсами, бедняга? Уве организовал небольшую команду способных уличных мальчишек, и они ходят гордые, как бойцовые петушки… Один из моих лейтенантов окрестил их «добровольцы с Бейкер-стрит». — Он вздохнул. — Три инцидента — это уже чересчур.
— Что, лучше видеть Линча не в своей тарелке, чем в бешенстве?
