— Вполне разумная предосторожность, — согласился Кэп.
Как показали дальнейшие события, предосторожность была более чем разумная. Через несколько секунд отблеск яркой вспышки осветил стены ущелья, и связь с горным роботом исчезла.
— Ну, ничего себе! — впоследствии Кэп с Трофимычем спорили, кто из них сказал эту фразу первым.
— Кэп! Кэп! Трофимыч! Отзовитесь! — голос Вячеслава был полон беспокойства.
— Все нормально. Это взорвался наш горный робот. Или его подстрелили.
— И это вы называете нормально. Немедленно убирайтесь оттуда. Не иначе, как это засада.
— Не паникуй, Слава. На засаду это совеем не похоже. В противном случае робота как раз пропустили бы, а стреляли по нам.
Вполне резонно. На засаду это похоже не было. А вот на что?
— Что вы собираетесь делать?
— Надо подумать.
Трофимыч включил заднюю передачу и медленно повел вездеход в обратном направлении. Отъехав метров двести от поворота, он остановился. Всегда лучше иметь пространство для маневра. За годы, проведенные в дальней косморазведке, случалось много разного. Правда, в роботов, принадлежащих «Легасу» пока не стреляли.
— Трофимыч, ты что думаешь? На что это все похоже?
— Это все похоже на панику. Похоже, что те, кто засел в ущелье, сильно напуганы. Вот и палят, во что придется, или мин набросали, что, впрочем, маловероятно.
— Вот это вполне возможно. Я имею в виду, то, что палят с перепуга. Увидели робота незнакомой модели, вот и пальнули, — согласился Кэп.
— Наверняка. А нам что теперь делать?
— А может, ну их, не хотят, чтобы их спасали и не надо, — предложили с «Легаса».
— Нет уж. Хотят, не хотят, а надо это дело прояснить до конца.
— Мы свернули с курса, сожгли драгоценное топливо, а они, видите ли, не хотят спасаться, — возмутился Трофимыч.
— В общем, мы остаемся на месте, и разрабатываем план дальнейших действий, — подвел итог Кэп.
Трофимыч попробовал вызвать тех, кто скрывался за поворотом по рации, используя разные диапазоны. Безответно. Судя по всему, его просто не слышали.
— Надо послать парламентера, — предложил Иржи.
Мысль, в общем-то, здравая, с чем все согласились. А вот дальше….
— Как же его послать, если там сразу стреляют?
— Надо сделать так, чтобы сразу было понятно — это парламентер, — продолжил свою мысль Иржи.
— И как это сделать? У кого есть предложения? — поинтересовался капитан.
Думали недолго. Первым отозвался Вячеслав.
— Давайте напишем плакат и отправим с ним самого маленького и безобидного робота.
— Хороший план. Вот только кто писать будет? И на чем? — засомневался Кэп. — Прошу заметить, что писать требуется по луриански. Да, кстати, а лурианская письменность есть в памяти нашего центрального компьютера? Или только устный язык?
— Имеются все необходимые для перевода данные, как в устной, так и в письменной форме, — центральный компьютер решил ответить на этот вопрос сам.
— Уже хорошо. Что ж, тогда остается придумать текст и перевести его.
Текст послания придумали быстро. Так же быстро отобразили его на листе облицовочного пластика, который Трофимыч ворча открутил от внутренней обшивки вездехода. Точнее русскоязычный вариант текста. После короткого совещания послание решили изобразить на двух языках — на русском и соответственно на лурианском. Так сказать, чтобы отразить интернациональность.
Русский тест гласил следующее. «Экипаж космического разведчика «Легас», порт приписки — Земля, предлагает помощь в проведении спасательных работ».
— Ну вот, теперь следует изобразить то же самое по-луриански. Трофимыч, ты как, в каллиграфии силен?
Вся сложность состояла в том, что надпись на лурианском следовало изобразить вручную. Нет, центральный компьютер «Легаса», конечно, выведет ее на экран вездехода, и посмотреть, как она должна выглядеть, можно. А вот перерисовать на пластик ее предстояло вручную. Не было в вездеходе устройства, отображающего графическую информацию на плоскости.
— Если из-за моего неразборчивого почерка сорвутся международные переговоры, я не виноват, — ворчал Трофимыч, перерисовывая изображение с экрана на лист пластика, призванный служить транспарантом.
— Зато ты войдешь в историю, как первый человек, написавший что-либо по-луриански, — провозгласил Вячеслав.
— Ага, я с удовольствием передал бы это право тебе, — парировал механик. — Ну вот, вроде бы получилось.
Посмотрев на надпись, все признали ее подходящей. Даже центральный компьютер «Легаса» одобрил, провозгласив свой вердикт, — совпадение 90 %.
— Все, отправляем парламентера, — решил капитан.
В качестве парламентера должен был выступить робот, предназначенный для разбора завалов — небольшое шасси на мягких гусеницах, с установленным на нем гидравлическим манипулятором. Наверное, это единственный случай в истории, когда ему приходилось выступать в такой необычной роли. В общем-то, выбор был небольшой, или этот робот, или робот-сварщик. Лишь эти двое оставались в грузовом трюме вездехода после взрыва горного робота. На «Легасе» осталось еще полтора десятка роботов разного назначения, но возвращаться на корабль не стали.
Робот зажал в лапе манипулятора импровизированный транспарант и, мягко скатившись на грунт, отправился на малом ходу за поворот ущелья, где он должен был притормозить, после чего следовать далее, делая краткие остановки и размахивая транспарантом через каждые пару десятков метров.
Секунды тянулись, складываясь в минуты, заставляя тревожно замереть как сидящих в вездеходе Кэпа и Трофимыча, так и наблюдающих за ними из рубки «Легаса» Вячеслава и Иржи. Пока все было тихо. Робот понемногу продвигался вперед, передавая с установленной на нем камеры картинку ущелья. Впереди был каменный завал, за которым громадой возвышалось нечто большое и металлическое.
Все-таки корабль. Размером не меньше «Легаса». При любви лурианцев ко всему большому, можно сказать — относительно невелик. Меньше большинства их кораблей. Как он попал в это ущелье? В месте его расположения ущелье сужалось до такой степени, что корабль был буквально зажат окружающими скалами. Так посадку не совершают, так падают. Вряд ли корабль сможет взлететь самостоятельно, даже в случае его исправности. Плавные обводы той части корпуса, которая была виден из-за скал, выдали его принадлежность к космофлоту лурианцев. Это могло бы рассеять все сомнения в принадлежности корабля, если бы они оставались. Нелюбовь лурианцев к острым углам была очевидна и распространялась на многие вещи. В том числе и на корпуса космических кораблей. Конструкция вполне элегантная, остальное — дело вкуса.
