Мы еще, наверное, с километр галопом по грязи да по колее этой проклятой бежали, а потом я Жульку стал притормаживать. Потому что понял: еще немного и все, помру. Прямо здесь, на дороге. Остановились мы, наконец, и только тут до меня дошло, что они специально меня в этой церквушке запереть хотели, чтобы я с испугу оттуда не выходил больше, чтобы я провалился вниз вместе с домами с этими и со всем, что там было… Я прямо на дорогу сел, снова минералку втащил да воды напился, и мы дальше пошли. И на этот раз никого на дороге не было.
….Шли мы быстро. Потому что понял я, что торопиться надо – недаром же деревни одна за другой проваливаются. Значит, и Игнатово тоже может в любой момент вниз рухнуть. Я уж не знаю, что там было: может, пещеры какие под болотами находились, или может, реки подземные, но только недаром проваливаться они стали именно сейчас. Прав был отче Евлампий, когда говорил, что каждая душа для Бога важна. Вот, видать, и у темных сил каждая душа на своем счету. Надо было Маришку вытащить оттуда во что бы то ни стало! Хоть умереть, а вытащить!
Не знаю, сколько я так шел, мне показалось – долго, а потом лес вокруг поредел, и впереди деревня показалась, а слева за деревней я централ увидел. Большое такое здание трехэтажное, забором обнесено. Ну я задерживаться в деревне не стал, сразу туда пошел мимо пруда, на углу через забор перелез, Жулька снова лазейку под воротами нашла, а я вниз спрыгнул и на вертолетной площадке оказался. Два вертолета тут стояло. Я мимо них к централу подошел, смотрю, здание вроде бы новое, построили его недавно, а по самые стены в болотину уже ушло, фундамент только местами и видно!
Ну я вдоль стены пошел, соображаю, как бы мне внутрь попасть. Там же двери везде железные изнутри на запоры закрыты, а на окнах – решетки. И, главное, непонятно, как мне Маришку найти, она же где угодно может быть: и под крышей, и в подвале. Пришлось кричать:
– Мариша! Э-э-эй! Маришка! Отзовись! Это я, Шурыч! Мариша!
А в ответ – тишина. Лучше бы и не кричал! Ну пошел я в обход централа. Должен же хоть один вход открытым быть! А здание большое! Вокруг обошел – все закрыто. Я тогда и говорю:
– Ну что, Жуль, нас тут не ждали! Ты тут оставайся, а я наверх. Извини, тебя с собой не беру. Сперва похудей.
В общем, скинул я рюкзак и полез – сначала по водосточной трубе, потом по решетке оконной, а потом снова за кронштейны, на которых водосток крепился, схватился, выпрямился и до решеток второго этажа дотянулся, и снова – вверх по решетке, а потом снова кронштейны эти помогли. А вот с крышей у меня проблемка получилась. Там же кровля нависает, а кронштейнов-то нет больше! Я рукой за край водосточной трубы схватился, а она возьми да и оборвись вниз: она оказывается, уже насквозь сгнила! Хорошо, у меня вес распределен был: левая нога еще на решетке оконной стояла, а левой рукой я за карниз под крышей держался. Так что осталось мне только глазами этот кусок трубы вниз проводить. Ну он до асфальта долетел, там и раскололся. И после этого оказалось, что мне один только выход – прыгать, да постараться за слив зацепиться или за ограждение на крыше, что-нибудь мой вес должно было выдержать. Конечно, я рисковал, но положение у меня в этот момент было уже такое – только вперед, потому что спуститься я не мог, чтобы спуститься, надо было найти еще хваты для рук, а хватов-то как раз и не было! И тут чувствую – решетка под ногой вроде бы двигаться начинает, так что времени на раздумье у меня не оставалось почти, ну я и прыгнул!
Ухватиться смог, как и планировал, и за то, и за другое, но вот толчок у меня получился слабый, решетка хоть вниз и не упала, но одно из креплений из стены вышло, и нога у меня соскользнула чуток. Хорошо еще ботинки отличные были, дорогие, подошва рифленая, мои старые точно меня бы подвели. В общем, схватился я одной рукой за ограждение, второй – за слив, а у слива край острый, я левую ладонь и располосовал себе, как следует. Ну и повис на одних руках на высоте двенадцать метров над асфальтом и чувствую, как кровь прямо в рукав струйкой стекает, и под пальцами скользко становится. А под правой рукой у меня ограждение шатается и скрипит. Тоже ненадежная опора… А потом ограждение прогинаться стало: там, наверное, кронштейны совсем тонкие были и мой вес не выдержали, так что пришлось мне его бросить и уже двумя руками в сток вцепиться. Вот когда я взмолился! И, знаете, даже не словами, а всем, что во мне тогда было! Думал, не выдержит сток. Все. Зря шел. А потом чувствую: держит! Ну я кое-как о стену ногами оперся, хорошо, что поверхность шершавая и подошвы держат, удалось мне повыше перехватиться, а потом пришлось на раненую руку вес перенести, еще раз перехватиться, да попробовать залезть… В общем, перевалился я через ограждение смятое, полежал на кровле немного, а потом наверх пополз, к слуховому окну. На кровь я внимания не обращал, чего на нее смотреть, если ни платка, ни бинта все равно нет?
В общем, высадил я окно да на чердак влез. А там пыльно, грязно, разве только помета птичьего нет. Зато паутины много и темно. А темнота здесь не такая, как снаружи, я сразу почувствовал. Темнота, как в московских катакомбах, живая, а по углам шевелится что-то.
Дверь на лестницу я прикладом выбил. Мне уже все равно было, слышит мне кто или нет. Главное, чтобы Маришка услышала. Спустился я по лестнице, вышел на этаж, а там пост сразу напротив, уж не знаю, кто там сидел: санитар, медсестра или доктор. Стол стоит, на столе лампа, рядом кушетка. А над столом ключи от палат в шкафчике висят. Ну я стекло разбил, все ключи собрал. Хорошо, они подписаны были, и на каждой двери тоже или номер, или надпись была. Решил: буду обшаривать каждый этаж, пока Маришку не найду.
Внутри здания дворик такой закрытый был, а вокруг него – все централ этот проклятый. Ну я и пошел по коридору, по кругу, а там через каждые десять метров – двери с решетками и палаты, у каждой дверь с «кормушкой», а кормушка тоже зарешечена. Я по коридору шел да во все двери подряд долбился, где прикладом, а где кулаком, и орал, как резаный. Все Маришку звал. А вокруг – никого. Только кабинеты кое-где открытые. Я в кабинеты заглянул, а там…
В общем, лучше бы не заглядывал. Пыточная, да и только. И кто только все это придумал? И главное, если бы ребята, которых сюда увозят, буйными были бы или там невменяемыми, а то ведь самых нормальных сюда везли, кто жить, как все остальные живут, не хотел…
Так и обошел я все здание по периметру да опять к этой же лестнице вернулся, спустился на второй этаж да снова по коридору пошел. И снова никого. Только эхо на мои крики и стуки отвечает. Мне даже обидно стало. Что же я, столько шел, и все зря? А потом я и по первому этажу прошелся, и снова – никого. Только чудится мне стало, что крадется за мной кто-то. Оглянусь, поправлю фонарь на лбу, чтобы вдоль по коридору светил, погляжу – никого.
