Между оставшимися в седлах всадниками и беглянкой находился я, и теперь мне, наконец, удалось лучше рассмотреть неудавшихся преследователей. Под стать своим коням они выглядели могучими. Из-за высоких лук седел было тяжело разглядеть их амуницию, да мне это, собственно, и не нужно. Все, что я видел, – это здоровенных мужиков на огромных конях. Тела людей защищены черными панцирями, застежки которых сверкали на плечах серебром. Мне видны были небольшие круглые щиты, притороченные к седлам, и короткие широкие мечи на поясе у каждого. Короткие, но густые бороды скрывали их лица наполовину. Головы воинов непокрыты, а такие же черные, как у беглянки, волосы были собраны на затылках в хвосты. Глаза всадников зло сверкали и не обещали ничего хорошего.
Верховые прекратили движение, увидев, что я обратил на них внимание. Хотя сами они по большей части следили за женщиной у меня за спиной. Удивительно, но их кони не выглядели уставшими, словно их только что вывели из стойл. И они никуда не сбежали, а сгрудились все вместе неподалеку. Стеная и что-то глухо бурча себе в бороду, с земли поднялся последний из тех, что я сбил. Он сильно закашлял, несколько раз сплюнул на землю и, наконец, поднял на меня злые глаза. На воине, в отличие от остальных, панцирь был не черного, а красного цвета, а массивные застежки на плечах – золотого. Предводитель отряда, надо полагать.
Пыль уже полностью улеглась, и я с облегчением стянул с лица платок, вдохнув полной грудью значительно посвежевший воздух.
– Покажи свои глаза, прежде чем сдохнешь! – прорычал предводитель, выхватив из ножен короткий меч. Остальные головорезы повторили его движение, наполнив воздух шелестом выхватываемых клинков.
Почему бы и нет? Не собираюсь же я фехтовать с ними. Просто меня разобрало любопытство. Без резких движений, я снял очки левой рукой, а правую держал на рукояти пистолета в кобуре на поясе. И вожак, и его воины вздрогнули и отступили на шаг, когда заглянули мне в лицо.
– Мы не боимся тебя, проклятый колдун! – вдруг выкрикнул предводитель.
– Почему вы преследовали эту женщину? – выдержав взгляд, полный необъяснимой ненависти, спросил я.
– Она преступница! – выплюнул он. И я вдруг понял, почему воины на меня еще не напали. Они боялись и боялись сильно. Мне была непонятна причина этого страха, но все равно я рад, что не придется их калечить, чтобы остановить. Я Плетущий, а не костолом.
– Уйди с дороги! – оскалился сквозь густую бороду вожак, но сам остался на месте.
– Что совершила эта женщина, если вы ее преследуете?
– Не твое дело! – снова прорычал он и крикнул через плечо: – Ярмол, Клин, Агас!
Три всадника слева от него остались неподвижны, а названные, из стоявших за спиной своего командира, вкинули мечи в ножны и бросились к лошадям. Быстро, но без суеты, они сняли что-то с седел. Луки. Один из головорезов повернулся.
– Сломан, – хрипло бросил он.
Двое других споро натянули тетиву на луки, но не вернулись на прежние позиции, а сместились правее. Каждый из них сжимал в левой руке по три стрелы, полагая, что больше не понадобится. Воины действовали четко и грамотно, показывая выучку и высокий уровень дисциплины.
А мне стало вдруг по-настоящему интересно, куда же, в чей сон я попал. Теоретически, он мог сниться любому из находившихся здесь: женщине, предводителю, одному из головорезов. Странно, но меня снова охватило ощущение неестественной правдивости происходящего. То самое, что я испытывал, когда пребывал в странной реальности, оказавшейся будущем.
Плохо, что я не «созерцал» раньше. Если моя усталость может послужить этому оправданием, то пусть так и будет. Я настроился привычным образом, подготовившись «созерцать», чтобы знать, кому из присутствующих снится этот сон, а кто не более чем плод воображения, фантом. Сразу посмотрел на беглянку за спиной. Человек. Так я и думал. Ей снился вполне обычный кошмар, в котором она убегает от вооруженных людей. Повернул голову к преследователям, и в тот миг, когда «созерцал» их, вожак прокричал:
– Умри, Плетущий!
Тело среагировало само. Ноги бросили его в сторону. Со злым шелестом обе стрелы пролетели мимо. Выйдя из переката, я выхвати из кобуры пистолет и открыл огонь. Оба лучника вздрогнули от прямых попаданий и осели на землю. Топот копыт слева. Успеваю. Искаженное яростью лицо предводителя. Стремительный прыжок в мою сторону. Бледно мерцающее жало его клинка, нацеленного мне в грудь. Палец дважды жмет на спусковой крючок. Одна пуля попадает между ключиц, как раз над верхним краем панциря, вторая – вырывает колено из опорной ноги. Вожак начинает заваливаться, а я переношу огонь на воинов за ним. Нас разделяет десять шагов. Никто из них не успел их преодолеть. Все, я пуст. Отпустил пистолет и через несколько мгновений уже сжимал восьмизарядный Бенелли, самозарядное ружье.
Оставшиеся всадники, однако, бросились не ко мне, а к женщине. Это подарило мне еще секунду. Вырвавшийся вперед боец занес над головой короткий меч, но десятками разъяренных ос картечь сбила с копыт его коня. Я выстрелил еще дважды, нанося животным смертельные раны. С диким ржанием они попадали на землю. Всадники тоже что-то кричали. Я не дал им подняться с земли, расстреляв в упор. Добил двух раненных коней, а третий умер сам. И что? Правильно – через секунду от трупов людей и животных не осталось ни следа. Твари, а именно ими оказались наездники и их кони, исчезли. Сколько-то животных, сгрудившись, до сих пор стояли неподалеку. С ними я разберусь позже. А сейчас меня ждал раненный вожак, который продолжал корчиться на земле. Огляделся. Женщина в светлых одеждах сидела на своем коне сразу за моей спиной. Ее спина была идеально прямой, а подбородок гордо вскинут. Если бы не ее глаза, полные растерянного смятения и бледная от страха кожа, можно было бы подумать, что ее каждый день спасают незнакомые люди от вооруженных до зубов бандитов. Она встретила мой взгляд и с воистину королевским достоинством кивнула. Кивнул ей в ответ.
– Оставайтесь на месте, – сказал я ей. Новый кивок.
А я, наконец, вспомнил, кого же она мне напоминает. Белый конь, укрытый алой попоной. Симпатичная молодая женщина в седле. В образ только не вписываются одежда и цвет волос. «Леди Годиву», выполненную кистью Джона Кольера – вот кого, она мне напомнила. Хотя, должен сказать, больше всего ассоциаций с образом благородной леди вызывает именно конь. Как бы несуразно это не звучало.
Воин на земле мычал и стонал, зажимая одной рукой рану у основания шеи, а другой – простреленное колено. Он лежал спиной ко мне, и я обошел его по широкой дуге. Зря опасался – раненому было просто не до каких-либо сюрпризов. Я остановился в нескольких метрах от него. Мутные от боли глаза открылись и сфокусировались на мне.
