— Враки это все, — отмахнулся черноусый. — Легенды для доверчивых простачков, вроде тебя.
Он усмехнулся и подмигнул Игнату, словно говоря: смотрите-ка, что молодежь заливает! Но вы ведь не верите в сказки? Игнат криво улыбнулся в ответ и покосился через плечо, где за грязным стеклом тянулась бесконечная стена тайги. У него не было желания переубеждать новых знакомых. Никто из них не лежал, окровавленный, перед страшными посланниками нави, не видел волчьих голов на частоколе, и не носил на вощеном шнуре чертов подарок.
— А еще говорят, — не сдавался говорливый парень, — далеко на севере есть гигантские термитники, высотой до неба. И живут там огромные муравьи. У них ядовитая слюна, а питаются они…
— …любопытными геологами, — улыбаясь, докончил курильщик.
И все захохотали, а парнишка насупился и замолчал, и больше на эту тему не заговаривал. Но его байки поселили в сердце Игната тревогу. Видать, непросто мертвую воду добыть. Да и сам Эрнест говорил, что места опасные, а время неподходящее. И, закрывая глаза, Игнат взывал к мертвой подруге:
"С какими испытаниями меня еще судьба столкнет? Подай хоть знак, что не зря это…"
Но Званка молчала, да и разговор вскоре поутих. Так, в молчании, они достигли развилки, и грузовик затормозил.
— Ну, с Богом! — сказал Эрнест.
И трижды суеверно сплюнул через плечо. Геологи заулыбались и вразнобой начали желать охотникам хорошей добычи.
— Надеюсь, еще увидимся, — черноусый пожал руку сначала Эрнесту, потом Игнату. — Если хотите, выходите на это место через недельку. Как раз наши коллеги обратно поедут, вас подберут.
На этом и распрощались.
Грузовик натужно двинулся с места, обдал Игната выхлопами и снежной пылью. Подождав, пока геологи скроются за поворотом, Игнат спросил:
— А что это такое — Паучьи ворота?
Эрнест, с пыхтением закрепляющий на пимах лыжи, весело глянул на Игната снизу вверх.
— Запомнил, значит? — и ухмыльнулся. — Это ты сам должен увидеть. Поэтому поторопись, нам до сумерек половину пути пройти надо, а еще место выбрать для бивака.
— А хищники тут есть? — спросил Игнат и, сощурив глаза, всмотрелся в угрюмую глубь таежной чащи.
— Всего хватает, — туманно ответил Эрнест. — Хуже, что время теперь недоброе. Прокорма нет, после зимовки хищники злые да голодные ходят. Боишься?
— Не боюсь, — спокойно ответил Игнат. — Встречался уже.
Эрнест промолчал, но с уважением поглядел на юношу.
День клонился к закату. Солнце перевалило через наивысшую точку и, багровея, покатилось на запад, пока не застряло в сосновых ветках. Там его и накрыло облачной подушкой, и свет померк. Но это успокоило Игната: красные отблески закатного солнца, разлитые по оставленным Эрнестом следам, напоминали ему о собственной, пролитой в Солоньском лесу, крови. Следом за этим пришла память о Марьяне, и сердце кольнуло виной. Ведь вытащила она его, раненого, из дремучего леса, подлатала, отпоила отварами. Обнимала доверчиво и сладко, шепча на ухо нежные признанья. Где теперь его берегиня? Унеслась на родину, к звенящей весне, к новорожденному солнцу. Его же путь — во тьму и холод, и мертвое потянулось к мертвому, а измученная душа запросила покоя. За этим и шел Игнат. И близким казался конец его пути.
— Стой, — сказал Эрнест и остановился сам. — Привал делать будем.
— Где же твои ворота? — спросил Игнат, оглядываясь.
Но окружал его все тот же угрюмый пейзаж: сосны и кедры высились неприступным частоколом, безликие, молчаливые, неживые.
— Не дойдем до них засветло, — ответил Эрнест, который уже отстегнул лыжи и принялся скидывать рюкзак и чехол с палаткой. — Переночуем да с утра и двинем. Немного осталось.
— А у ворот нельзя переночевать? — спросил Игнат.
Эрнест хмыкнул и качнул головой.
— Отчего же. Да только не понравится тебе тамошняя ночевка. Лучше уж один раз в спокойном месте обождать, нервы свои поберечь. Да сам увидишь.
Игнат перечить не стал, а принялся собирать алюминиевые дуги, предназначенные для крепления палатки. Зафиксировав концы дуг завязками и натянув тент, Игнат побрел собирать подходящие бревна для костра. Тем временем на лес упала и стала уплотняться тьма и принесла с собой холод и тишину. В последний раз отбарабанил отходную ко сну дятел, затем где-то далеко-далеко раздался заунывный плач, переходящий в тоскливый вой и оборвавшийся всхлипом на высокой ноте.
"Волки?" — подумал Игнат и в груди сейчас же похолодело.
Спешно подобрав поленья, он вернулся в лагерь, где Эрнест окончательно разбил и закрепил палатку, а теперь прихлебывал что-то из алюминиевой фляги.
— На вот, согрейся.
Он протянул флягу Игнату, и в свете занявшегося костра показалось, что голова Эрнеста тоже осветилась огненным сполохом.
— Где взял? — насупился Игнат.
Эрнест усмехнулся.
— Не бойся, не отравлено. Геологи на прощанье подарили, чтобы ночью не замерзнуть. Пей смело!
Игнат вздохнул, но все же принял флягу из рук попутчика и сделал глоток. Спирт обжег и гортань, и внутренности, и сразу бросило в жар, так что Игнат заломил на затылок шапку и утер рукавом вспотевший лоб. Эрнест умело вскрыл консервным ножом тушенку, густо намазал ее на хлеб и протянул Игнату.
— Закуси.
Парень послушно принял бутерброд, потом спросил:
— Почудилось мне, что волки где-то воют. Ты не слыхал?
— Нет, — мотнул головой Эрнест. — Да не бойся, будем по очереди спать. У огня да с ружьем не страшно, — он ласково похлопал по деревянному прикладу. — Хочешь, я первым караул понесу?
Игнат не стал спорить. Молча кивнул, доел бутерброд и полез в палатку на разложенные верблюжьи одеяла.
От усталости прошедшего дня а, может, и от принятия на грудь, Игнат пригрелся и быстро уснул под мерное потрескивание мокрых поленьев. Но проспать ему довелось недолго. Сначала повеяло из-под полога стужей, мертвой ладонью взъерошило Игнатовы кудри. Он вздохнул во сне, заворочался, но не проснулся, только натянул на голову покрывало. Тогда кто-то вздохнул над ухом — раз, другой. Дунул на лоб, и на Игната повеяло запахом перегноя.
— Игнашш…
Он вздрогнул, заморгал ресницами, приоткрыл склеенные сном веки. Полог палатки оказался приподнят, и сквозь него пробивались рыжеватые сполохи костра. Игнат зевнул, потер глаза и пробормотал хрипло:
— Что, моя очередь уже?
И проснулся окончательно.
Но скособоченная тень, что стояла в его ногах, не принадлежала Эрнесту.
