в восторге, даже хныкать перестали.
Провожать нас спустились на пристань. Галдящая детвора начала махать руками, едва только лодка успела отчалить. Но продолжали махать ещё долго, до того самого момента, пока, медленно огибающее громаду острова, судно полностью не скрылось из виду.
Следующая ночевка оказалась тяжёлой. В том смысле, что толком выспаться не удалось никому. Очередной островок, выбранный для остановки наспех, уже почти в темноте, оказался занят. Правда не людьми и не одержимыми. С первыми наверняка можно было бы договориться, а других, как выражался крестный, упокоить. Но с существами, облюбовавшими изрядно заросший кустами и камышом, не особо большой кусок суши, договориться было нельзя, а упокаивать бесполезно. По той простой причине, что на месте одного упокоенного моментально появлялся ещё десяток таких же кровожадных тварей. Причём кровожадных в прямом смысле этого слова. Островок оказался настоящим комариным притоном. Причём местные кровососы оказались жутко злыми и до невозможности голодными, видимо, давно к ним никто не заглядывал в гости.
О неприятном соседстве узнали не сразу. В момент прибытия рядом кружила лишь пара шальных комариков, но занятые подготовкой к ночлегу, даже внимания не стали на них обращать. А зря! Очень скоро наступившая тьма принесла с собой целые тучи гудящих кровососущих насекомых, с отчаянной радостью накинувшихся на беспечных путников.
Искать в темноте другое место для ночлега было поздно. Этот-то островок нашли по счастливой случайности, точнее по несчастливой. Демьян похвастался, что знает растение, запах которого отпугивает насекомых, но в подобных местах он не рос. Единственным спасением от кровожадной нечисти стал костер, в который, для большей эффективности, добавляли пучки свежесорванной травы и ветки кустов, покрытые зелёными листиками. Но даже клубы дыма не спасали от осатаневшего комарья полностью, едва лишь его концентрации в воздухе становилась чуть меньше, как проклятые кровососы вновь начинали одолевать.
Спали по очереди. Один из нас постоянно поддерживал дымящий на всю округу костер, двое других пробовали дремать, пытались прятаться под одеялами, но долго под ними тоже не удавалось высидеть — становилось жарко. Так что ночь прошла весело, с костром, непрерывно звучащими хлопками отбивающихся от комаров людей, и периодически доносящихся приступов кашля — спасаясь от кровососов в дыму, успевали и сами как следует наглотаться едкой гари.
Поднялись рано, едва начало светать. Все трое были красные и опухшие от укусов, а также не выспавшиеся и злые. Даже не отличающийся излишней разговорчивостью Демьян, опуская в воду сплошь покрытые волдырями руки заявил, что готов хоть на себе тащить лодку и нас вместе с ней до самого конца пути, лишь бы вновь не ночевать в подобном месте.
Завтракать не стали, быстро собрались и на максимальной скорости погнали лодку прочь от ужасного острова. Небольшая стайка особо жадных или попросту ненаевшихся за ночь комаров увязалась было за нами, но быстро отстала, сдутая набравшим силу речным ветерком.
Была ли бессонная ночь виной той неприятности, что случилась чуть позже или же это случайная ошибка бородокосого, взявшего на себя обязанности капитана нашего судна.
Хотя, может оно и к лучшему. Ведь, случись подобное в безлюдной местности, по которой крестный собирался вести лодку до самого конца плавания, пришлось бы топать на своих двоих лишние полсотни километров. А так у нас будет возможность пополнить запасы, да и тот самый вольный городок, под названием Красное торжище повидать и на собственном опыте узнать так ли он плох, как о нем отзывался бородокосый.
Но, обо всём по порядку.
Прохладный ветер задувал с левого берега, овевая распухшие и покусанные лица и руки людей, сидящих в лодке.
Несмотря на бессонную ночь и явное неудобство из-за беспрестанно зудящих укусов, настроение на борту, возглавляемого бородокосым, судна было вполне себе приподнятое. Долгожданное прощание с комариным островом повысило уровень радости в организме всем без исключения. Даже обычно хмурый Демьян, от переизбытка дофамина в организме, расщедрился на тусклую полуулыбку. Правда, в данный момент, на его раскрасневшемся и распухшем лице это простое выражение положительных эмоций выглядело жутковато.
Река, по мере нашего по ней продвижения, начала сужаться, течение понемногу увеличилось, а острова, дотоле появлявшиеся не то чтобы слишком часто, усыпали окружающее пространство до такой степени, что скрыли из виду оба берега. Размер этих островов разнился, начинаясь от совсем маленьких пятачков суши — едва ли тройке человек удастся поместиться, до огромных, не меньше пары футбольных полей, пространств.
Последних было немного, зато на некоторых из них можно было увидеть отдельно стоящие деревья, иногда заросшие редким подлеском околки, а изредка даже кусочки деревень, с полноценными, и не очень, избами встречались. Среди усыпанной островами водной глади эти основательные домики с изгородями и спускающимися прямо к кромке берега, огородами выглядели чуждо и по — дурацки.
Кому может взбрести в голову строить дома посреди бесплодного, отрезанного от большой земли куска суши?! Нормальному человеку без особых причин идти на подобное точно незачем. Но странному явлению Улья, распределяющему вырванные из реальности огрызки земной тверди по, разделённому на соты, пространству этого сумасшедшего мира нет дела до удобства людишек, случайно оказавшихся на этих самых огрызках в момент переноса. Словно бездушная машина с неизвестно кем заданной глючной программой, подчиняющаяся воле управляющих ею алгоритмов, собирает огромный пазл из кусков настоящего, стыкуя друг с другом разрозненные детали реальности.
На одном из подобных островов разглядели с десяток растерянных людей, в недоумении жмущихся друг к другу между родными избами, неизвестно как оказавшимися посреди реки. Одна из изб, на самом краю, присутствовала на острове лишь частично — только одна её половина, словно отрезанная исполинским ножом, слегка покосившись, застыла на пологом склоне. При этом оставшаяся часть жилища была обращена к нам посеченной стороной, являя взгляду внутренности избы — скорбный аскетизм бедняцкого быта, обрамленный рамкой из слагающих стены брёвен, светлеющих гладкими, свежесрезанными торцами.
Видимо, совсем недавно обновилась сота на острове, а вместе с ней и этим несчастным людям не повезло стать очередными обитателями Улья.
Увидев проплывающую мимо лодку, толпа зашевелилась. Некоторые из собравшихся потянулись к берегу, крича и призывно размахивая руками, другие наоборот глядели на нас недоверчиво и делали попытки остановить первых, излишне приветливых товарищей, третьи вообще не двинулись с места.
Но сидящий на носу бородокосый не обратил внимания ни на первых, ни на вторых, ни на третьих. Весла продолжали размеренно опускаться в воду, толкая набравшее ход судно все дальше. Остановившиеся у уреза воды люди, растерянно гомоня, провожали лодку наполненными тоской взглядами.
— Стойте! Куда?
