Там же люди! — окликнул я занятых своим монотонным делом гребцов.
— Люди и люди… — не оборачиваясь, тихо проскрипел бородокосый.
— Так надо, наверное, остановиться, помочь чем. Или хотя бы про Улей объяснить, они ведь только что сюда попали, не знают ничего!
— А им энто знанье и не нужно.
— Почему?
— Тута почитай все, кто попадат, одержимыми становяца. Отчего так, никому неведомо, но токмо оченно редко кто на энтих островах да на мелях душу человечью сохранят.
— Но ведь бывают исключения! А если хотя бы один из тех, мимо кого мы проплыли, человеком останется?! А остальные, в тварей превратившись, разорвут его на куски! Получится, что мы могли спасти человека, но бросили! — попытался надавить на совесть крестного.
— Эх, Пустой, Пустой! — устало ответил бородокосый. — Да знашь скоко тута народищу?! Коли по всем энтим островам собрать, не одна сотня набереца! Ты их всех штоль спасать хотишь?!
— Не всех, но хоть…
— Нет! — перебил крестный уже громче, но всё тем же уставшим голосом. — Не знашь ты, есть средь них хоть один, кто тварью поганой не обернеца, и не узнашь, пока время не пройдёт! Мож полдня, а мож и цельный день и ночь ещчё. И чегой, сидеть тута и выжидать, меж островами плавая?! К тому ж тута почти все соты скорыя, кажну седьмицу обновляюца, а какие и в три — четыре дня поспевают.
Ответить было нечего. Несмотря на то, что оставшихся людей было до ужаса жаль, бесперспективность попыток их спасения была понятна в полной мере. Можно месяцами петлять в этом островном лабиринте, успев за это время вытащить несколько человек, но всё новые и новые люди будут попадать сюда вместе с постоянно обновляющимися сотами.
— Тута самому проще спастися. — произнёс молчавший доселе Демьян. — Кругом вода, одержимыя её не оченно жалуют. Одержимыя жешь поначалу совсем медленно ходют. От энтаких медляков легко убечь. А тама уж недалече места обжитые. Так што и нече тута спасать.
Помимо совсем недавно обновленных сот попадались и другие, успевшие постоять какое-то время. На берегах подобных островов — сот частенько встречались стайки одержимых, правда совсем небольшие, в самой крупной из попавшихся даже десятка тварей не набралось. Да и по степени развития не видно было никого старше, утробно урчащего, скалящего лошадиные зубы, молодого и одинокого жрача. Видимо, постоянно обновляющиеся соты не дают одержимым толком вырасти, да и питаться на, окруженных водой, кусках суши тварям особо нечем, разве что друг другом. Наверное, тот единственный попавшийся нам жрач, в тоске и одиночестве бродящий по песчаному берегу, так и поступил, пустив всех находящихся рядом собратьев на откорм себя любимого.
Проплывая рядом с очередным, возвышавшимся на добрый десяток метров над поверхностью реки, островом, услышали внезапный, постепенно нарастающий шум сверху. Что именно там происходит, не удавалось разглядеть даже опасно перегнувшись через борт лодки и закидывая голову назад. Всё из-за разницы в высоте и излишней близости к вырастающему из воды и тянущемуся почти вертикально вверх, обрывистому берегу острова. Чтобы увидеть причину раздающихся звуков, нужно было отплыть подальше. Правда, этого не потребовалось, через пару мгновений источник шума сам показался над краем обрыва. Тот факт, что им оказался очередной одержимый особого удивления ни у кого не вызвало. Кому же ещё шуметь в этом богом забытом месте?!
Тварь, разглядев с высоты проплывающую внизу лодку, наполненную вкусными человеками, не стала тратить время на размышления, с места бросилась вниз, плотоядно ощерившись и протягивая лапы в сторону стремительно приближающейся добычи. Твою мать! Что это за камикадзе такой?!
Я так и не понял, каким образом бородокосому с Демьяном удалось так быстро и слаженно отреагировать на столь неожиданно появившегося одержимого. Причём сама по себе тварь, оказавшаяся обычным бегуном, особой опасности для нас не представляла. Опасной была вероятность остаться без плавсредства. Прилетевшая с десятиметровой высоты туша весом в сотню килограммов, при точном попадании могла, пожалуй, переломить лодку пополам. Но резко и сильно сработавшие весла гребцов, в буквальном смысле, выдернули суденышко из-под летящего прямо на нас, словно ядро, выпущенное из мортиры, одержимого.
Разъяренно урчащая тварь, с громким плеском ушла под воду совсем рядом, в считанных сантиметрах, напоследок окатив ворохом брызг всех без исключения, сидящих в лодке.
За первым камикадзе с обрыва сигануло ещё несколько бегунов, но теперь гребцы были настороже, да и с прицельностью прыжков у последующих тварей было явно что-то не так — то недолет, то перелёт. Ближе, чем на полтора метра от лодки ни один из одержимых не попал.
— Экие бездари! — покачал головой бородокосый, бросая взгляд на показавшегося на поверхности бегуна, отчаянно молотящего руками по воде и жалобно урчащего.
Оказавшись в ненавистной среде, твари моментально позабыли о своём намерении пообедать тройкой людишек, заглянувших на огонёк. Все их действия теперь были направлены на попытки собственного спасения. Но чрезмерный энтузиазм не заменит умения плавать, поэтому одержимые у которых это самое умение отсутствовало совершенно, не пробарахтавшись и двадцати секунд, один за другим пошли на дно.
Очень скоро от троих бегунов не осталось ничего, кроме пузырей воздуха, поднимающихся из речной глубины, но, спустя минуту, не стало и их.
— Эх, мешки не глянули, скоко виноградин потонуло! — произнёс с досадой хозяйственный Демьян, оглядываясь. На лице нашего запасливого товарища явственно проглядывала тоска по ушедшим на дно трофеям.
После получаса блуждания между островами, бородокосый неожиданно и негромко выругался. Что именно он сказал, разобрать не удалось. Но наполненный искренним раздражением голос передал суть сказанного лучше любых слов.
В сути этой явно не было ничего хорошего.
— И впрямь! Быстрина недалече. — подал голос Демьян, видимо, сумевший расслышать, что именно проклинал бородокосого.
— Что за быстрина? — попытался я уточнить, но Демьяново пояснение "Несильна быстрина, обнаковенна" совсем не добавила ясности. Бородокосый же просто отмахнулся, скрипнув недовольно "Увидишь!"
Я и увидел.
Быстриной оказались обычные пороги — участок, сузившей русло реки, зажатый между двух невысоких гранитных скал, неожиданно возникших впереди. Ещё раньше обратил внимание, что скорость движения начала постепенно увеличиваться, несмотря на не особо напрягающихся гребцов. Теперь же их весла были вынуты из воды, но лодка при этом скользила по водной глади ещё быстрее. Заметно усилившееся течение толкало её даже лучше, чем пара гребцов.
— Эх, заболтался с вами! — качал головой крестный, вновь энергично подгребая веслом, но лишь для того, чтобы выровнять пытающуюся встать поперёк течения, лодку. — Не туда поворотилися, проморгал место приметно, теперича уж не выйдет вертаца, быстрина не даст. Ну ничаго, раньшее проскакивали и теперича тожить проскочим.
Я не особо разделял
