по всему — говорили при помощи вокодера. Или на собеседнике шлем, или он сознательно искажает свою речь, чтобы не быть опознанным.
— При всем уважении к вам, кем бы вы ни были, — облизнул пересохшие губы Дроук, — я не особо хочу обходить правила вновь. Меня устраивает десять лет колонии в Диком Пространстве на отстраивании миров Вечной Империи. Усугублять свое положение еще больше не хочется.
— Десять лет — это максимальный срок, предусмотренный за совершение инкриминируемого вам преступления. — продолжил голос. — Учитывая положительную характеристику с места службы, боевые показатели, чистосердечное признание, признательные показания — вы получите не более половины срока. Добавьте сюда то, что судья — человек, а не бездушная машина. Ваши мотивы будут ему понятны и возможно будут дополнительно учтены как смягчающие обстоятельства.
— Спасибо, я подумаю, — это же самое он слышал и от адвоката. — Но, даже пять лет — тоже неплохо. Больше заигрывать с системой я не хочу.
— И не хотите ей отомстить? — неожиданно спросил голос.
— За что? — удивился Дроук.
— За несправедливость. Вы ведь действовали из лучших побуждений.
— Я действовал на эмоциях и как малолетка, — уточнил Дроук. — Эгоистичное побуждение самому вершить справедливость над врагами. Мой командир эскадрильи на очной ставке правильно сказал — я мог потерпеть несколько лет и поступить в учебный центр на совершенно законных основаниях. Так что нет — я не зол на систему. Расследование в отношении меня справедливо и наказание будет таким же.
— Доверяете системе? — удивленно спросил голос.
— Я воевал за ценности этого государства, — зло произнес Дроук. — И не намерен переобуваться в воздухе. Я шел на фронт за справедливостью — и убийцы моей семьи были наказаны. Правосудие по меркам военного времени свершилось. Мои сослуживцы умирали за те идеалы, которые считали правильными. И быть может — если б я не был таким идиотом, который сломя голову бросился за штурвал в учебке, на моем месте в эскадрилье был бы более здравомыслящий пилот. И кто-то из моих товарищей сейчас был бы жив.
— Вините себя в их смерти? — уточнил голос.
— Виню себя в глупости, — уточнил Дроук. — Выжили бы они или умерли еще раньше — это гипотетический вопрос. А с теорией я распрощался еще во время атаки на Корусант. Когда дрейфуешь в космосе, а вокруг тебя росчерки ионных или лазерных пушек, летают ракеты и истребители на огромной скорости — начинаешь задумываться: готов ли ты был к этому, или романтика мстителя в заднице играла.
— Слова взвешенные и отчасти логичные, — оценил голос. — Ваш следователь вас совершенно верно охарактеризовал. Вы знаете, что он относится к вашему поступку с сочувствием?
— Я знаю, что он профессионал, — заявил Дроук. — Этого мне достаточно.
— Взгляните, — сквозь энергетическое поле по столу проскользнул тоненький датапад. Прямо ему в руки. Дроук пробежал глазами по напечатанному на экране тексту.
— Это шутка какая-то? — он недоуменно посмотрел в темноту. — Прекращение уголовного дела?
— Вы сами сказали — ваш следователь профессионал, — напомнил бестелесный голос. — Он посчитал, что ваши действия не возымели тяжких последствий для интересов Вооруженных Сил Вечной Империи, не принесли иного вреда и не могут оцениваться как преступление. Проступок — да. Но отсутствие последствий исключает уголовную наказуемость деяния. С завтрашнего дня вы — свободный человек.
— Лишенный воинского звания, летного стажа и не допущенный до службы в вооруженных формированиях, — усмехнулся Дроук, прочитав второй пункт решения следователя. — Мне оставили свободу, но забрали мою жизнь.
— Проступок тоже требует наказания, — заметил голос. — Чтобы не допустить того, что юноши и девушки будут следовать вашему примеру и находить способы для обмана системы. Уверен, что вы сможете найти себя в гражданской службе.
— Полеты — моя жизнь, — вздохнул Дроук. — «Скорость и смертоносность» — девиз летчиков-перехватчиков. Водить контейнеровозы — не для меня.
— Так сильно хотите вернуться в кокпит? — поинтересовался голос.
— Если есть законный способ — я найду как это сделать, — пообещал сам себе Дроук.
— Способ есть, — заверил его голос. — За этим я здесь.
— Так озвучьте, — попросил Дроук. — А я уже решу — подходит он мне или нет.
— Прежде чем встретиться с вами, я поинтересовался у вашего следователя перспективами по делу, — заметил голос. — Решение вы видели. Это лишает меня возможности предложить вам ультимативный выбор, но, думаю, возможно вернуть вас в небо.
— Можно ближе к делу? — нетерпеливо произнес Дроук.
— По распоряжению Бессмертного Императора из числа военных преступников, осужденных за нарушение ряда преступлений, кроме самых мерзких, формируется особое подразделение Армии и Флота.
— «Штрафники»? — уточнил Дроук. — Слышал, что такое когда-то существовало.
— Что-то вроде того, — туманно ответил голос. — Оно будет действовать на острие атаки. Их без раздумий будут отправлять в самый ад, и никто не позаботится о том, чтобы их оттуда вытащить.
— Жестко, — оценил Дроук.
— Так будет до тех пор, пока это подразделение не продемонстрирует свою практическую полезность, — заявил голос. — Чем лучше подразделение будет воевать — тем лучше к нему будут относиться. Служба в нем — способ искупить свою вину и восстановить свои права.
— Хотите, чтобы я летал там? — уловил намек Дроук.
— Не было бы решения, лежащего перед вами, я бы не выяснял насколько вы лояльны Империи, предложил бы вернуться в кокпит корабля, заминированного на случай попытки побега, — прояснил голос. — Но вы с завтрашнего дня — свободный человек. Служба в этом подразделении поможет вам вернуться в кабину перехватчика — или чего получше.
— И снова — пилот, — ухмыльнулся Дроук. — Начинать все с самого начала будет трудновато…
— Таково решение вашего следователя — лишить вас капитанского звания, — напомнил голос. — Вы сами сказали, что он профессионал. Но можете подать на его решение жалобу и оспорить — это ваше право.
— Я не отказываюсь от своих слов, — произнес Дроук. — Я — боевой пилот. Если я выбрал цель — доведу дело до конца. Если надо будет пройти всю карьеру с самого начала — значит это будет сделано.
