Лухтомский, неожиданно излечившийся от диареи, успел принять участие в раздаче похвал от высокого начальства и даже несколько раз, вскользь, упомянул на служебных совещаниях в верхах, фамилии полковника Глинского и подполковника Верховского, как офицеров отличившихся в этой операции, проводимой под руководством самого генерала.
Рогожин, вопреки ожиданиям, отделался лёгким испугом. Зам начальника службы безопасности, руководивший захватом журналистки, заявил, что перепутал Варю с мошенницей, которая шантажировала его друга. Он уже знал, что ошибся и собирался выпустить её на свободу, но спецназ его опередил. Понятное дело, фамилию друга командир охранников, как благородный человек, назвать отказался.
— Забрали у меня этих похитителей, — с сожалением известил Глинский на собрании в доме Аристарха. — Дело, говорят, уголовное, вот пусть местная прокуратура этим и занимается. И передали в райцентр, возле которого усадьба расположена.
— Деньги — великая сила, — вздохнул Александр Михайлович, Заменивший на этой встрече своего старшего сына. Но, слава богу, власти от ребят отстали.
— Вот это меня и удивляет, — покачал головой маг. — Могли бы Ромку в кутузку упрятать, а только допросили, как свидетеля. Значит, на свободе он им больше нужен. А провокация была предпринята, чтобы разыскать его.
— Это всё-таки лучше, чем по углам прятаться, — возразил Роман.
— Знать бы ещё, чего от тебя понадобилось? — задумчиво сказал Аристарх.
— Почему тогда его Варей не шантажировали? — спросил Глинский.
— Правило есть: тронул родственников противника, и сразу вся твоя родня перестаёт быть неприкосновенной.
— Око за око, зуб за зуб, — вставил Верховский — старший.
— Скорее наоборот. То, что в Исходе написано, призывает к пропорциональному возмездию, а я говорю о расширении круга вовлечённых в боевые действия.
— Значит, Варя с Костей, всё ещё в опасности?
— Не думаю. Я уже говорил, что очень похоже это похищение на самодеятельность непосвящённых.
— Ничего не понимаю, — горячился обычно спокойный Александр Михайлович, — кому и что угрожает?
— Привыкай, папа, — рассмеялся Роман. — Аристарх никогда конкретно не говорит. Если я правильно понял, случай с Варей не санкционирован сверху, но каждый, втянутый в это дело, не может быть спокойным.
— А если у нашего противника и родни-то нет? — спросил Глинский.
— Тогда совсем плохо, — сразу посерьёзнел Аристарх. — Одиночество — огромная сила. Но я не верю в это. Такому уровню могущества не нужна наша мышиная суета. Есть у меня пара зацепок, но сначала сам всё проверю.
Эти слова мага послужили сигналом к окончанию совета и оба полковника стали прощаться и благодарить Марию за угощение.
— Тебя домой подвезти? — спросил Верховский сына.
— Не, па, — ответил тот совсем по мальчишески. — Неохота домой ехать. Я у Аристарха заночую.
— Правильно, — одобрил решение молодого коллеги маг, проводив гостей. — Дальше действовать придётся нам вдвоём. Слишком уж беззащитны остальные даже перед простейшей магией.
— А про какие ты зацепки говорил?
— Помнишь, я нашего несостоявшегося убийцу на шоссе исповедовал?
— Как не помнить.
— Картинка мелькнула, где на смерть посылают. Лиц я не видел, он всё больше в пол смотрел, только на штурмана глянул, когда того упомянули. Зато голос хорошо слышал. Так вот призвал тот голос к подвигу во имя и по приказу Главного Архонта.
— Мне это ничего не говорит, — признался Роман.
— Имеем мы дело с сектой гностиков. Судя по агрессивности, это могут быть Прометеевские Гностики или Гностики Тьмы.
По лицу Романа Аристарх понял, что эти названия ему ничего не говорят.
— Прометеевские Гностики считают своим богом Сатану, А Иегову злым божеством, создавшем материю, с которой надо бороться, познавая мир. А Гностики Тьмы поклоняются тёмным силам природы, и ищут пути продления жизни, считая, что в итоге человек станет богом.
— По-моему одинаковая лабуда, — поморщившись, махнул рукой Роман.
— Согласен, но искать всё равно придётся среди них.
— Давай прямо к Рогожину завалимся и вытряхнем из него всё, что он знает. Может он твоего Главного Архонта лично знает.
— Это вряд ли. Мелок он для общения с главным. Но ты сейчас назвал мою вторую зацепку.
— Тогда: «Вперёд и горе Годунову».
Аристарха не было минуты три, на этот раз глаза он закрыл и выглядел обыкновенным задремавшим человеком.
— У себя он в главном офисе, — доложил маг, распрямляясь в кресле.
— Поехали, — с готовностью поднялся на ноги Роман.
— Опять торопишься, — Аристарх укоризненно покачал головой. — Я проверил, никаких охранных заклинаний там нет, так что ты его слушать будешь и мне скидывать, а я беседу поведу. По телефону.
Роман снова сел на диван и закрыл глаза. Через мгновенье он висел под потолком кабинета, прямо над головой пожилого мужчины, что-то выговаривающего по телефону собеседнику.
— Зараза, — неожиданно услышал Роман, — башку надо Козлику проломить этим телефоном, где-нибудь по дешёвке купил.
Перед взором Романа промелькнул образ молодого парня с бородкой, чем-то действительно напоминавшего козла. Рогожин, матерясь про себя, бросил трубку на стол и взял другую. Не успел он нажать первую цифру, как гудок прервался и в трубке раздался чей-то недовольный голос.
— Разве можно так с техникой обращаться? — возмущённо спросил он. — У меня от треска ухо заложило.
Роман увидел, как около трубки появился неясный силуэт, от которого к нему протянулась тонкое, как нить, щупальце.
— Кто вы такой? — не найдя ничего лучшего, выпалил Рогожин.
— Связался с чертовщиной, нечего удивляться, — обрезал его Аристарх. — Или хочешь, чтобы я тебе все болячки твои вернул.
— Откуда он знает? Кто это? — несколько раз прокрутилось в голове у олигарха, но в телефон он промямлил тихое: — Нет.
— И правильно, — одобрил маг и тихо дунул на стоявшее рядом со столом в кадке растение с большими белыми цветами.
Цветы тут же завяли и почернели, как будто попали под палящее солнце. Зато загорелое лицо Рогожина наоборот стало мертвенно белым.
— Что вам от меня надо? — с трудом выговорил он, а в голове его в это время мелькали картинки, которые сделали бы честь даже самому Босху.
— Мы с тобой тут случайно встретились, так я обратил внимание, что у тебя душонка чернее ночи. С кем это ты связался, Дима?
— Они, они хорошие, — бормотал, как ребёнок, грозный олигарх. — Мне нельзя говорить.
