— Меня не надо утешать! — хмуро бросил молодой офицер.
— Ты все еще злишься. И зря. Это лишь связывает тебе руки. Поверь, любой из предводителей неприятельского войска дорого бы дал, чтобы разозлить тебя, и тем самым лишить ясности ума. Береги спокойствие, этим ты уже наносишь удар врагу.
— Вот еще! — недовольно хмыкнул Нуралиев. — Да, я злюсь, а вы поучаете меня, точно щенка.
— Хорошо, — кивнул Хранитель Знаний. — Быть может, я был не прав, но скажи мне, почтенный шериф, не кажется ли тебе кое-что странным, когда ты глядишь на этот штопор?
— Не кажется! — буркнул собеседник.
— А зря. Обрати внимание на эту ржавчину. Она не слишком глубокая, и все же не могла образоваться за один день.
— То ест штопор был в стене еще до того, как…
— Возможно, мой уважаемый друг. Тебе, несомненно, виднее.
Сикорский выжидательно поглядел на капитана разведывательного шлюпа.
— Ну, что будем делать, ясновельможный пан? Наше корыто потихоньку опрокидывается. Не то что бы слишком быстро, однако пара дней — и мы превратимся в желтую субмарину.
— Почему желтую? — не удержался Эд от вопроса.
— Забавно. Что в субмарину — тебя не тревожит?
— Тревожит, конечно. — Ноллан озабоченно глянул на табло с показателем угла крена. — Но я уверен, за пару дней мы придумаем десяток способов, как выбраться из этой передряги.
— А с этими красавцами что делать будем? — Джуниор кивнул на камеру внешнего обзора. Всадники, наблюдавшие с берега за посадочной капсулой, топтались в нерешительности, не в силах сообразить, откуда это взялось и что с этим делать.
— Может, все-таки шарахнуть по ним из бластера?
— Ты меня удивляешь, старпом. Эти люди не сделали нам ровным счетом ничего плохого.
— Это пока не сделали. Сам видишь, они все вооружены.
— Мы тоже вооружены, причем куда лучше. Думаешь, это достаточный повод, чтоб открывать по нашим личностям огонь? — парировал капитан. — Не отвечай, я сам тебе скажу: недостаточный. А потому давай придерживаться обычной процедуры.
— Давай придерживаться, — вздохнул потомок шляхтичей, наводя на группу всадников курсор звукового анализатора. — Так, на выходе имеем один из тюркских диалектов с немалой примесью китайского и отчасти монгольского языка. Один, видимо старший, говорит остальным, что пока не прибыл гонец от какого-то Эргеза, им следует держаться поодаль и не проявлять враждебности. Пусть мудрейший халиф решает, что это за странный подарок небес и как с ним быть дальше.
— Вот видишь! — капитан назидательно поднял указательный палец. — Судя по разговору, здесь все не так плохо, как мы предполагали. С одной стороны — присутствует какая-то иерархия, с другой — почитают мудрость…
— Ну да, ну да. А если этот наимудрейший из мудрых решит принести нас в жертву своему богу Кракатумбе, или уж кого там они выдумали?! Вон, майя тоже были цивилизованы до жути. Слава богу, приплыли испанские варвары…
— Ты, как знаешь, а я не хочу, чтоб из моего черепа сделали пиршественную чашу, — объявил Сикорский и добавил, чуть подумав. — Даже если ее оправят в серебро!
— Пожалуйста, не галди, — командир шлюпа закрепил микрофон на грудной пластине скафандра. — Включи голографический проектор.
Всадники, теснившиеся у края топи, отпрянули, хватаясь за оружие, когда в облаке мошкары, вьющейся над гнилой водой, блеклым светом вспыхнуло страшное мертвенно-зеленоватое сияние, в котором появился человек в диковинной неземной одежде. Он двинулся к отряду, не касаясь ступнями воды, губы его зашевелились, оглашая болото громкой металлической речью.
— Я, Эдвард Ноллан, пришел к вам с миром. Мы принесли помощь спасенного человечества всем, кто сумел выжить на родной планете. Мы не забыли о вас. Каждый день из этих долгих лет мы помнили о братьях, оставленных на Земле. Вот вам наша дружеская рука, — шествующий над топью мужчина протянул левую руку.
Всадники шарахнулись от берега, вопя от ужаса и открывая довольно плотный огонь. Будь на месте голографического образа оригинал, десятка полтора-два пуль наделали бы в нем дырок разных калибров. Но болотный призрак, точно в насмешку над стрелками, остановился с поднятой рукой.
— Прекратите огонь, — нахмурился он. — Не бойтесь. Если вы не станете делать глупостей, мы не причиним вам ни малейшего вреда.
— Ага! Я же говорил! Я говорил! — Сикорский потряс кулаком перед носом Четвертого, и тут же перед глазами воинов Пророка (о, порождение адской бездны!) из груди призрачной фигуры выросла третья рука, сжатая в кулак!
— Уймись, — нахмурился Эд, выключая проектор. — Сам подумай: эти вояки просто испугались неведомого, вот и начали палить. Но это, может, и к лучшему. Теперь они уверены, что пришельцы с небес неуязвимы.
Командир отряда, обстрелявшего призрак, подозвал младшего сына.
— Скачи к Эргезу во весь дух. Даже если ты умрешь через минуту после того, как расскажешь обо всем, что видел, ты поступишь как герой и упокоишься в светлом мире праведников. Особо скажи: сюда прилетел сам Эдвард Ноллан! Он молод, по виду чуть старше тебя. Он может во мгновение ока отращивать третью руку и неуязвим для пуль. Я паду ниц перед ним, я усыплю бдительность врага человечества покорством и дарами, постараюсь расположить его к нам. Но передай: я умоляю мудрейшего халифа поспешить и спасти наши души!
— Джуниор, прекрати истерику! — между тем продолжал Эд.
— Кто тут говорит об истерике?! — Тадеуш страдальчески закатил глаза. — Послушай меня, это голос здравого смысла. Мы выполнили свою миссию и можем возвращаться. Сейчас необходимо заставить эту толпу бросить свои допотопные ружбайки и перестать корчить рожи. Пусть лучше помогут вытащить наше корыто из болота, а дальше стартуем на Базу и ждем там, когда твой папаша пришлет сюда полноценный экспедиционный корпус.
— Для этого достаточно передать сообщение, а не тащиться самим в Эндимион-сити. Если ты думаешь, что, добравшись до родной планеты, я тут же сбегу при виде кучки бородатых аборигенов, то глубоко ошибаешься! Уверен, мы сможем наладить с ними контакт. О, смотри, они что-то говорят. Тэд, поправь курсор звукового анализатора, он у тебя смотрит ярдов на двадцать левее!
— …покорством и дарами постараюсь расположить его к нам. Но передай: я умоляю мудрейшего халифа поспешить и спасти наш души!
* * *
Лешаге было неуютно в селении. Местные жители при виде сурового воина с огромным черным псом, вышагивающим чуть впереди, словно расчищая дорогу хозяину, спешили уйти или отвернуться. Рассказ караульщиков о «дружелюбном появлении» новоиспеченного зятя почтенного старосты уже облетел каждый дом и теперь обсуждался за всеми дверями. Да и первого появления Лешаги здесь еще забыть не успели.
