Две банки армейской тушенки, упаковка китайского «вакуумного» хлеба, несколько белых огурцов, кусок сахара… Они сидели за низким деревянным столиком и ужинали при свете стоящей на полу небольшой ночной лампы.
— Сначала электриком на комбинате, потом — инженером на энергостанции… Здесь ведь, знаешь, какая жизнь раньше была… Отец рассказывал: и снабжение, и продукты, и культурная сфера опять же — всё на высшем уровне было! Даже когда держава рушилась, мы и то стояли, работали…
Я-то пацаном ещё зеленым носился, когда статус с города сняли. Пошёл учеником электрика. И ничего, выучился. Зато два года спустя, когда рудник закрыли, и народ разбегаться стал, я на комбинате уже числился начальником электроцеха. А это тебе не абы что!
Юрий Михайлович замолчал и уставился взглядом в тусклую лампочку светильника, в очередной раз погружаясь в воспоминания.
— А сейчас вы кем работаете? — осторожно спросил Игорь.
— Кем… Да разве это работа? — с горечью проговорил хозяин квартиры. — Кладовщиком я теперь работаю, вот кем. Инженеры у них теперь свои.
— У кого — у них, Юрий Михалыч?
— Ясно, у кого — у начальства.
— У Медика что ли?
— Да причем тут Медик, — скривился инженер. — Производством Сурганов командует, а не Медик… В общем, ты наливай, пей да слушай.
Он отодвинул от себя тарелку и вынул из-под стола небольшой графинчик, на две трети заполненный прозрачной жидкостью. Водка или спирт?
— Городок у нас — ты сам видел — небольшой. Народу живет немного, в основном в восточной части города…
— А мы сейчас — в какой?
— В южной… Так вот. Все, кто сейчас здесь обитает, прямо или косвенно связаны с комбинатом. Ну, работяги, ИТО, эксперты — это понятно. Шоферня ещё — те, кто за периметр мотается, связисты и прочие там, ну ты понял. Все эти люди подчиняются Сурганову, Константин Семёнычу. Он раньше заместителем главного технолога был, а сейчас производством командует. Директор. Он же паек распределяет, спирт, воду, ну и зарплату, конечно же…
— Зарплату?
— Ну да. А ты думал, мы тут за спасибо работаем что ли?
— Нет, почему за спасибо, просто уточняю…
— Но кроме Сурганова, как ты понимаешь, у нас и другая власть имеется. Служба безопасности, она же — мэрия. Никакого мэра нет, конечно, всё и так ясно. Уголовники, урки беглые и всякий сброд — все они под началом у Медика. Он у них старший, а если по-лагерному — «авторитет».
Понятно, что долю с комбината грызут они немалую. И сам Медик, и люди его. Опять же, с другой стороны, не будь их, сюда бы давно демократы с Большой Земли пробрались, и тогда — кранты Ново-Северску. И нам всем — кранты. То есть получается, Игорек, что пока без Медика нам тоже никак нельзя. Вот так вот.
Он налил себе в пластиковый стакан немного жидкости из графина и, зачем-то понюхав, осторожно выпил.
— Подождите, — не выдержал Игорь. — Так ведь демократы в стране уже сто лет как закончились. Вы что — газет не читаете? Вместо демократов уже давно Государь-Император, «топоры» да Дума Новосословная…
— Какая разница, — махнул рукой Юрий Михалыч. — Главное, чтобы поменьше о нас вспоминали, а как они уж там себя назовут — плевать мне…
— Понимаю, — кивнул Игорь. — Нам ведь, и правда, особой разницы нет — что те, что эти… Скажите, а кто такой Прометей?
— Чего? — нахмурился хозяин квартиры. — Где ты это услыхал?
— Нигде, — растерялся Игорь. — На одном из домов написано было. Краской.
— Вот! Дожили! — Юрий Михалыч поднялся с кресла и заходил по комнате. — Скоро уже начнут на крышах писать! Чтобы со спутника видно было. Идиоты…
Он остановился у окна и, просунув руку под брезент, открыл форточку.
— Последнее время я вдруг почему-то задыхаться стал. Как будто воздуха не хватает… Астма подкрадывается, что ли… А Прометей это не «кто», а «что». Понятно? Реагент «Прото-Метакт-2020» так называют. Который на нашем комбинате выпускается, и про который, тебе, как новичку, знать пока не положено.
— Не положено, а сами рассказываете, — усмехнулся Игорь. — А вдруг я — шпион?
— Шпион — не шпион… Тоже мне, тайна, — Юрий Михалыч пожал плечами, наполняя очередной стаканчик. — Не сегодня узнаешь, так завтра. Раз уж ты сюда прибыл… А кстати, кто тебе про наш город рассказал?
— Понимаете, друг у меня был…
Игорю пришлось повторить историю, сочиненную для Медика, с той лишь разницей, что знакомство с мифическим «другом» в новой версии случилось не в колонии, а на обычном заводе.
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Юрий Михалыч, выслушав его рассказ. — Не живет в Ново-Северске никто по имени Манфред. Да и раньше вряд ли жил такой. Разве что очень давно, ещё при коммунистах. Иначе я бы знал.
— Что ж, понятно. Мне и Медик то же самое сказал…
— Да ты не расстраивайся! Всё равно, считай, не зря приехал: комбинату рабочие руки всегда нужны. А сейчас — особенно. Ты по специальности-то кто?
— Инструментальщик я, — соврал Игорь, — но последние годы работал где придется. И маляром немножко, и кирпич клал, и даже грузчиком. А почему именно сейчас люди понадобились? Зарплату, наверное, урезали?
— Насчёт зарплаты ты не переживай, — доверительно подмигнул Юрий Михалыч. — Зарплата здесь приличная. По секрету скажу тебе: весь реагент уходит на экспорт, через Китай — и туда, за океан. А там он таких денег стоит, что тебе и не снилось…
Алкоголь уже начал действовать на него — инженер раскраснелся и во время беседы оживленно жестикулировал.
— А почему сейчас… Да потому что заказ с каждым годом растет, а численность персонала в цехах наоборот — падает.
— Так почему же она падает? — не унимался Игорь. — Если вы говорите, зарплата хорошая…
— Вот заладил! Почему да почему… Потому что! — Юрий Михалыч покосился на лежащую в прихожей собаку. — Вопросов ты много задаешь, Игореха. Хотя, с другой стороны…
— А ещё я видел надпись на стене: «Институт — Вечное Зло». Даже как-то не по себе стало.
— Да плюнь, пишут всякую чушь. Институт, конечно, был тут раньше, научно-исследовательский, но его уже много лет как закрыли. И кроме птиц да летучих мышей, никого там нет.
— Чего же они пишут тогда?
— Так народ потому что темный — вот и пишут. А я сам в этом институте бывал, сразу после его закрытия. И обходил его весь сверху донизу. Там не то что всю аппаратуру — всю мебель вывезли! Пустое здание абсолютно, а сейчас, к тому же, ещё и аварийное. Зато в городе что ни случись — сразу «институт виноват»! Один дурак придумал — все повторяют.
— А вы-то зачем его обходили? Если он пустой.
