— Он не мог погибнуть!
— С него сняли даже доспех, будут похваляться трофеями!
— Обижаться — удел людей…
— Нельзя отрицать пророчество, если оно так скоро сбывается, наши силы очень истощены.
— Тогда отступим и пошлем переговорщика!
— Согласен, он ушел, чтобы вернуться. Дело прочих — ждать!
— А как же люди и эльфы? Они не поймут, надо объяснять!
— Оставь это мне! Мы добились, чего хотели. Люди будут довольны, ведь повсюду наступит мир!
Видение померкло, перед глазами Гримли остались лишь осколки разваливавшейся мозаики. Громкие сухие голоса разрывали уши: «Мы получили то, чего добивались, он вернется, не беспокойтесь, люди и эльфы всё поймут, им так нужен мир», хрипловатый смех…
Холодный ветер резко дунул ему в лицо, и Гримли проснулся. Он решил, что Толин открыл окно настежь, но в доме было очень темно и так же, как прежде, пахло дешевой краской.
Но в этом мраке сон не отпустил его до конца. Гримли казалось, он чувствует на себе чей-то взгляд. Будто перед ним мелькнули тысячи и тысячи лиг, и вот там, посреди моря остров, а на нем черные башни. На заоблачной высоте гигантский балкон, и там, на балконе, стоит тот самый нойон из сна! Правда, не в сером, а белом, столь знакомом теперь доспехе! В трофейном доспехе, снятом с подло убитого в спину Эйджей-Дая. Из прежних одежд на нойоне лишь старый, похожий на шапочку простолюдина фолийский шлем. В голове у Гримли возник крик сгорающих заживо людей. Парня бросало то в жар, то в холод. Ему казалось, он различает шепот и слова, произносимые мертвыми губами по-эрафийски:
— Знаю тебя, я знаю, знаю, знаю тебя!
Нойон вскинул руку и потянулся к нему. Гримли вскрикнул от боли и проснулся в холодном поту. Над ним был все тот же мерцающий в свете обеих лун недокрашенный потолок. В открытое окно бил теплый, по-настоящему летний ветер. На лежаке у другой стены раскатисто храпел Толин.
Гримли вновь постарался уснуть, но у него плохо получалось. И дело было не в том, что старшая белая луна светила почти в окно и где-то в саду щебетали ночные птицы. Его начинали мучить смутные сомнения. Появились неуверенность и страх, мелкий, но неуступчивый и неотпускающий. Он понял — в этом мире что-то резко меняется. Что-то собирается с силами, и гроза, полыхавшая десять веков назад, готова разразиться вновь, с неописуемой силой и яростью.
Граница Эрафии и Авлии, 6-й путь Лун, 988 год н. э.
Жаркая, солнечная погода установилась в окрестностях городка Хестельвар. Это был древний, по-настоящему авлийский город, однако число жителей — эльфов — здесь постоянно сокращалось. Тоскуя по старым традициям, многие уходили отшельничать в леса к северо-востоку или даже в Сингмар. Другие уезжали на юг, поддаваясь веяниям нового времени. Треть жителей были люди, что объяснялось близостью границы с Эрафией. Именно в этом размываемом миграцией городке под чужим именем остановился один из лучших агентов авлийской разведки и близкий друг друида Алагара Ивор Итон. Он разместился в небольшом, принадлежащем людям постоялом дворе. Единокровные братья Ивора считали мелкий торг недостойным занятием и привлекали для этого представителей других народов и рас.
Ивор ждал, пока соратники Алагара не решат дипломатические проблемы перед его важнейшей миссией в Клекстон, в канун праздника летнего Солнцестояния. Предстояло сделать все необходимое, чтобы найти Гримли Фолкина через его друга, гнома Толина, племянника Кланси Атоя, правителя подгорного замка Татра. «Этот Гримли, судя по всему, совершенно не догадывается о своей ценности», — думал эльф… Если он до сих пор не продал и не подарил найденный в Александрете медальон, тогда дело может принять совсем другой оборот. Ведь парень совершенно случайно получил все данные их расследования, проводимого в Фолии, — все данные шпионажа за последние несколько лет. Однако именно ценность информации на этом кристалле, в целом продуктивность их фолийской миссии вызывали у Ивора все больше сомнений.
Эльф сидел на веранде маленькой приграничной гостиницы, на грубом, неестественно низком столе остывал завтрак. Он уже с трудом удерживал в голове весь этот растущий поток событий, который нужно было осмыслить, чтобы сделать хоть сколько-нибудь близкий к реальности вывод. Недавний разговор с Алагаром в Рейхавене заставил его по-другому взглянуть на вещи. Его учитель сообщил очень интересную новость. Глава разведки был в прекрасном настроении: в начале третьего весеннего месяца по дипломатическим каналам Алагару и другим членам Совета Правды было передано желание короля Эрафии Эдрика III искать помощи со стороны Авлии и Арагона ввиду возможного нападения нойонов. Прежде чем высказаться «за» или «против», Совет предпочел выслушать причины, побудившие руководство Эрафии к столь решительным мерам. Вскоре формальность была преодолена, и Совет Правды принял решение во всем поддержать просьбу эрафийского монарха. Эльфийское руководство прочло тот самый доклад лорда Бэдивера, что был три недели назад предъявлен королю после отстранения от должности канцлера Инхама.
В выступлении эрафийского дипломата, суть которого красочно передал Алагар, Ивора поразила та легкость, с какой были получены новые улики. Открытые действия нежити, письмо таталийского министра с признанием о влиянии нойонов на их правительство. Почему это письмо достигло адресата? Ведь бессмертным было несложно перехватить его. Раньше они действовали хитрее, более скрытно, здесь таился какой-то подвох, но на главу разведки эти аргументы не действовали. Алагар отделался фразой о том, что мы пока плохо знаем настроения и разногласия в среде бессмертных. Потому и судить об их мотивации рано! Предупрежден, значит, вооружен, напомнил Алагар.
«Они и раньше делали ставку на быстроту и натиск, но в этот раз их ждет небывалый разгром, небывалый! Очень скоро мы навсегда забудем об этой мерзости!» — передал учитель слова Эллезара, главы Совета Правды. Эллезар-мыслитель был сильнейшим чародеем, и даже гордые владыки Севера всегда были с ним предусмотрительно обходительны. После катастрофы на Зейлоте отношения с Арагоном были прерваны, и из всех эльфов лишь Эллезара допустили под хрустальные своды Валтары.
Всеобщий дурман возбуждения от скорой битвы и неизбежной победы не радовал Ивора. Чутье разведчика говорило ему, что здесь что-то не так. Он не мог представить себе нойонов столь наивными. Снова всплывала в памяти шпионская деятельность в Фолии, прерванная почти год назад. Информ-кристалл, архив, облавы гноллов, позорное бегство. То, как нойоны гнались за ним, с каким педантизмом истребили преданных ему разведчиков, все это подсказывало — тут что-то есть. Может, тот самый ключ, подвох, о котором пока никто не говорит вслух. Ему на ум вновь шел разговор с Алагаром.
