Он протянул мне руку на встречу, но тут его взгляд наткнулся на мои перчатки, зрачки его сузились в узнавании, и он убрал её, хмуро сказав при этом.
— Прости Рэджинальд, руку я твою не пожму, я был на фронте и знаю, как тебе достались эти перчатки.
Я расстроился, но не подал виду. Все значит чистенькими хотят быть, а антианиманты по локоть в крови работают, добывая ресурс для империи.
— Ваше право мистер Райт. Так что произошло?
— Новое убийство, Кукольник вернулся.
— Как?! — ахнул я, — прошло почти четыре месяца с последнего убийства, мы думали все затихло.
— Мы тоже думали, — он кивнул мне забираться в фургон, — но сомнений не осталось.
Всю дорогу мы молчали. Я обижался на него, а он задумчиво покачивался из стороны в сторону, не обращая на меня внимание.
— А почему Джеймс не приехал?
— С женой что‑то, не вышел на работу сегодня, — он пожал своими большими плечами, едва не погнув крышу фургона.
— Опять рядом с доками?
— Если ты хотел спросить, рядом ли с вашим кварталом, то да, очень близко, — язвительно ответил он, — меня уведомили, что по всем вопросам, связанным с этим маньяком вопросы нужно задавать тебе, это так?
— Угу, глава комиссии, отчитываюсь перед Советом и все такое прочее, — у меня еще больше испортилось настроение, — но сами понимаете, что я могу один?
— Приехали сэр! — крикнул полицейский на козлах, когда инспектор собирался мне что‑то сказать.
В этот раз людей вокруг не было, только хмурые и не выспавшиеся полицейские, часть из которым со мной поздоровалась.
— Мистер ван Дир! — окликнул меня голос. Обернувшись я увидел мистера Твайса.
— Привет Оливер! — обрадовался.
— Доброй ночи сэр, — он улыбнулся мне, — хотя конечно не очень добрая для некоторых.
Он кивнул головой в подворотню.
— Я собственно сэр, — он замялся и полез за пазуху, достал кошелек, — вот ваши деньги сэр, я вычел только за дни вашего проживания.
Я был потрясен, за суетой, фронта и началом учебного года, который со проводился головной болью всех старших курсов из‑за заполонивших всю территорию колледжа первогодок, я совсем забыл о деньгах, оставленных у семейной четы, которая совестливо возвращала их назад. Что касается новеньких, то казалось они были везде и всюду, принося шум и галдеж везде, даже в библиотеке, одних пришлось даже выкинуть их оттуда, просто подойдя к их столу и положив руки им на плечи. Мои перчатки и тон подействовали, и они ушли галдеть на улицу.
Новый эдикт императора внес сумятицу и в программу обучения, в первогодок с самого начала стали запихивать ремесло и все ему сопутствующее, оставляя остальные предметы, такие как естественные науки, арифметика и прочее. Было такое впечатление что их просто натаскивают на ремесло с тем, чтобы понять кто на что способен. Многие из старших курсов поняли, что зря они ныли в свое время, что эти предметы не важны для обучения ремесленника, то, что получиться из нынешних студентов, не мог предсказать никто. Задумавшись о своем, я забыл взять кошелек, который протягивал полицейский, я было протянул руку взять его, как вспомнил о том, чем обязан всем из участка.
— Оливер, а можно попросить тебя об услуге?
— Да мистер ван Дир? — он был удивлен, когда я подошел и сжал его кулак своими руками, зажимая в нем кошелек.
— Можно устроить ребятам небольшой праздник после работы? Денег ведь будет достаточно?
— Сэр! Тут слишком много!
— Ну вот и отлично, вы столько сделали для меня, даже кормили обедами, пока я нищенствовал, так что я просто хочу отблагодарить всех, ты мне поможешь?
— Конечно мистер ван Дир, — было видно, что он расчувствовался, — а инспектор не будет против?
— Я с ним договорюсь, — подмигнул я.
— Рэджинальд, ты что там копаешься? — напомнил о себе грозный рык из подворотни.
— Иду иду.
Зайдя в подворотню, которую освещали факелом, я сразу насторожился, что‑то было не то на месте преступления. Я подзабыл подробности убийств, но одного привычного элемента точно не хватало.
— Инспектор, тут не хватает, — начал я говорить, повернувшись к нему.
— Кишок я знаю, — хмуро ответил он, — теперь нам надо узнать почему он сменил привычную картину.
Я достал камень и осмотрелся, ничего. Совсем ничего. В отсутствии кишок, которые раньше говорили мне о том, что было с жертвами по остаткам душ, больше не было, а части тела, составленные в «привычную» куколку не излучали ничего.
Мысль — догадка словно озарила меня, и я открыл рот, чтобы озвучить её, как вторая мысль заставила меня замолчать.
— «Это из‑за меня! — сказала первая мысль, — из‑за меня он сменил подчерк убийства, он убрал то единственное, по чему я мог его вычислять!».
Вторая мысль же была гораздо хуже.
— «А ведь о своих догадках я рассказал ограниченному кругу лиц! Лишь не многие посвящённые знали о том, что Кукольник выдал себя, дав нам улику и это произошло сразу после того, как у меня появился новый камень!».
Это ведь не могло быть совпадением, что первая же жертва после длительного перерыва лишена единственной ниточкой, за которую можно потянуть.
— «Нужно составить список людей, кому я об этом рассказывал и помалкивать до поры до времени».
— Рэджинальд?! Ты что‑то нашел? Как‑то ты странно притих.
Я поднял голову и убрав камень, посмотрел на инспектора.
— «Может сказать ему? Он ведь заинтересован в раскрытии дела. Хотя нет, если не он сам, то может рассказать кому‑то о моей догадке и тогда точно пиши пропало дело».
Я внезапно восполнил об еще одной детали, которая скребла мне сознание, но я никак не мог уловить в чем она.
— «Если Кукольник — антианимант, а это я знаю точно, значит и работать он должен по законам антианимантов!».
Задрожав от нетерпения, я под внимательным взглядом инспектора подошел к куколке и вытащив подарок Анны, разжал зубы у головы.
— «Язык на месте, но вот губы так сильно повреждены, словно жертве их туго стягивали, — заметил я, и перевернул голову, чтобы посмотреть место разреза, стараясь при этом не испачкаться, — место среза находиться выше голосовых связок, так что Кукольник не оставил следов, разрезал он их или нет, но определенно похоже на работу фронтового антианиманта».
— Что‑то нашел? Ты впервые так досконально смотришь голову, — с подозрением спросил меня он.
— Эм — м, нет сэр, просто задумался. Конечно это странно и непонятно, но по — прежнему никаких следов.
— Да? — он с еще большим подозрением посмотрел на меня, — жаль, ну тогда можешь быть свободен.
