Вектор не ответил. Повернувшись к старому другу спиной, Тассадар направился к выходу, замерев лишь у самой двери, чтобы бросить через плечо лишь несколько тихих слов:
— Я получил свой ответ, Виал… Твою судьбу будет решать Претор. Что до меня… ты не прав во всем. Насчет людей — они разные. В некоторых — тьмы больше, чем во всей Кхале, а в ком-то ее нет вовсе. Сашка был как раз из последних. Насчет моего сына — его жизнь связана с Кхалой с первого мгновения новой жизни. Он протосс по праву рождения, просто не успел это понять… так же, как не понял этого ты. Прощай, друг… Мне жаль, что ты оказался так слеп.
И вышел, так и не оглянувшись на бывшего друга, — лишь отправив запись разговора Фениксу. Вершить правосудие — задача Судей.
А вот в чем его задача — это еще предстоит решить.
Мимолетно коснувшись разумом управляющего кристалла, Феникс известил станцию о своем прибытии. Надсадно зашипели воздуховоды, выравнивая давление в стыковочном шлюзе с давлением станции, следом — загрохотали гермоворота ангара, торопясь освободить дорогу одному из самых влиятельных протоссов Аиура.
Впрочем, Феникс не выказывал нетерпения — у него здесь была не назначенная, но предопределенная встреча. Он не может на нее опоздать и не может придти раньше.
Он терпеливо выдержал короткий разговор с управляющим станции — последний с искренним недоумением доложился, что отчеты о состоянии кораблей Золотой Армады еще не готовы — процесс приведения в порядок сильнейшего флота протоссов только начался и сейчас техники этой станции (как и десятка других) лишь начали составление плана ремонтных работ.
Заверив заваленного делами беднягу, что его визит носит исключительно личный характер, Претор справился о местонахождении Тассадара и спустя пару мгновений бодро шагал по пустынным коридорам — большая часть персонала трудолюбиво вкалывала на потрепанном Гантригоре.
Предводитель Золотой Армады обнаружился в одном из ангаров, — закинув руки за голову, он лежал на крыле одного из Скаутов и задумчиво разглядывал изрытый подпалинами потолок.
— Здравствуй, Тасс… — тихо поприветствовал друга Феникс.
Тассадар только вяло кивнул, даже не скосив глаза на своего непосредственного начальника.
Пара минут прошла в странном молчании. Оба знали, о чем пойдет разговор, знали, что будет сказано и какое решение в итоге принято.
— Знаешь, люди — стайные существа, — наконец начал Тассадар. — Они делят мир на «своих» и «чужих». Первых — защищают любой ценой, вторых — уничтожают в случае опасности или наличия у них чего-нибудь ценного. Убийство «чужого» — не преступление, а долг каждого члена стаи. Защита «своих» — оправдывает любые средства. Допустимо все — предательство, убийство, воровство, шантаж — лишь бы защитить тех, кто тебе дорог. Отцу, спасающему свое дитя, позволено все. Его, может, и посадят в тюрьму, но никто не сможет по-настоящему осудить, потому что они и сами поступили бы так же.
Я… хочу полететь за ним, друг. Плюнуть на все и всех, сесть в звездолет и отправиться переворачивать весь человеческий сектор вверх тормашками.
Феникс вздохнул — Претору не нравилась роль, отведенная ему в этом разговоре. Однако, говорить неудобную правду, которую ты сам не отваживаешься произнести вслух — долг каждого друга. Если он, конечно, настоящий.
Феникс был настоящим.
— Мы — не они, Тассадар, — не глядя на друга, начал он. — Внутри Кхалы для нас нет «чужих» — только «свои». Мы не ставим личные цели выше целей общества и не оправдываем родителя, спасающего сына любыми средствами. Мы не отправляемся в одиночное странствие неизвестной длительности в то время, когда наш народ столкнулся с врагом, равного которому еще не встречал. Лучший Вершитель, сильнейший псионик поколения не покинет своих подчиненных, когда они готовятся к войне на уничтожение.
…Может быть, он даже хочет, чтобы ты его нашел. Может быть, он не ненавидит всех нас. Может быть, однажды, потратив годы, ты встретишь его.
И все эти «может быть» — против одного единственного «абсолютно уверен»: я абсолютно уверен, что ты нужен своему народу.
Феникс замолчал — теперь слово было за Тассадаром. Последняя реплика спектакля, финал которого был предрешен еще до его начала:
— Бывают такие моменты, когда я жалею, что мы — Перворожденные, любимые дети богов…
Глава 6.1
Исполняя приказы
— Учебный проект N5047, курсант-практикантка Селендис, испытание 17. Начинай.
Нервно пробежавшись тонким длинным языком по внезапно пересохшим губам, Селендис протянула облаченную в доспех руку в сторону мишени — огромного змееподобного манекена зерговской твари, получившей название «гидралиск»[23].
— Ну, — пробормотала она себе под нос. — Как говорил Саша… Жахнем!
Дуло толстого ствола орудия, наспех «прикрученного» к доспеху правой руки, на мгновение засветилось мягким голубоватым светом, а затем — выплюнуло ослепительный сгусток мерцающей плазмы, оставив в манекене оплавленную дыру размером с голову.
— Испытание успешно, — с явно различимым облегчением в голосе произнес престарелый техник-Кхалай, выглядывая из-за спешно возведенного щита. — Даже не взорвалось ничего…
— Взрываться перестало еще десять попыток назад, — беззлобно буркнула практикантка, довольно разглядывая результаты полутора лет работы. — А последние две — вообще чисто отработали. Стала бы я иначе прикручивать эту штуковину к руке?
— Да черт тебя знает… как по мне, у тебя вообще башки нет, даже для Тамплиера.
Селендис только грустно улыбнулась на это заявление. В свое время она с искренним удивлением осознала одну простую истину, давно известную ее более опытным коллегам: когда ты действительно чего-то хочешь — любой, даже самый сильный страх, мгновенно теряет свое всесилие.
— Ну, поздравляю, второй курс Технической Академии ты успешно закончила, неофициально, конечно, — продолжил Аданиум. — Твоя идея, твое воплощение, моя теория и общее руководство. Только… на вооружение твою придумку никто не возьмет. Сама знаешь, «Оружие — это Тамплиер», а твой пехотный вариант Драгунской пушки слишком… самостоятелен. По сути, там только автономный элемент питания прикрутить, и все — Дар станет не нужен, знай только на кнопку жми, как… люди какие-то, прости Зел Нага.
Селендис лишь чуть дернула головой в отрицающем жесте, не отводя глаз от правой руки, где с тихим скрежетом выходили из пазов крепления пушки:
— Я делала ее не для этого.
Старый Кхалай пару мгновений задумчиво разглядывал свою нежданную ученицу, а затем, пробормотав себе под нос что-то вроде: «Я имею право знать», спросил:
