Тристан сидел на кровати спиной к Чейз, и она с удовольствием чуть повернулась, когда он прислонился плечом к ее плечу. Сильф развалилась в ногах кровати. Бунтаря осматривали первым: из-за ширмы до них донесся его вскрик.
– Упаковку проверяют, – пошутил Ромео. Никто не засмеялся. Он посмотрел на часы. – Двадцать три часа. Меньше суток.
– Еще раз так сделаешь, – спокойно пообещала Сильф, – и я тебе руку сломаю.
Ромео поднял брови, но промолчал. Пиппин пошаркал ногами по полу со своего места на стуле в дальней части кабинета. «Притворяется», – подумала Чейз. Он постоянно притворялся не тем, кем был, – или таился, что было практически то же самое. Ей стало больно за своего ОРП. Уж ей ли не знать, каково это, когда над тобой постоянно висит тайна! Может, было бы лучше, если бы он открыто сказал о своих склонностях?
Может, было бы лучше, если бы Чейз всем сказала про своего отца?
Ромео придвинулся к ней, прерывая ее размышления.
– Мне не терпится, Никси. Кто это?
Чейз обожгла его взглядом:
– Заткнись, Ромео!
– О чем вы? – потребовала объяснений Сильф.
– Чейз сказала, что кто-то из вас в меня влюблен. – Он обвел взглядом Чейз и Сильф. – В любом случае мне повезло.
У Пиппина побагровело лицо. Его пальцы выбивали гневную дробь по колену.
– Я говорила совсем не это, – попыталась исправить положение Чейз. – Я просто думала, что нам надо, ну… быть друг с другом откровенными. Научиться друг другу доверять.
Сильф гневно прищурилась.
– В чем именно?
Она явно подумала о Лиаме, своем друге-диспетчере. У Чейз возникло ощущение, что ей врежут сразу несколько из присутствующих.
Тристан повернулся на кровати, его взгляд был настороженным:
– Что ты делаешь, Чейз?
– Да, Никс, – подхватил Пиппин чересчур нежно, – что ты делаешь?
– Я…
Чейз не успела ничего сказать: в кабинет вломился штаб-сержант. Он сунул ей в руку листок бумаги и ушел. Она развернула записку и прочла известие два раза.
Дурная новость.
– Что это? – рявкнула Сильф. – У тебя такой вид, будто тебя списали. Тебя отстранили от полетов? – Она бросила взгляд на Пиппина. – Это из-за того, что вы двое не перестаете цапаться друг с другом.
– Нет, это от Кейла, – ответила Чейз. – Про генерала Торна. – Ей следовало бы солгать, но она была слишком ошеломлена. – Он прибыл на базу.
– И что? – не унималась Сильф. – Это ничего не меняет. С чего Кейлу тебе об этом писать?
У Чейз бешено билось сердце. Она обвела их невидящим взглядом.
– Зачем тебе знать про генерала Ублюдка? – спросил Ромео.
Бунтарь вышел из-за ширмы, растирая место на руке, куда ему сделали укол.
– Пиппин, твоя очередь. – Он замер, заметив странную тишину. – Что происходит?
– Чейз получила от Кейла записку про генерала Торна, – сказала Сильф.
– Там ничего особенного, – попыталась замять дело Чейз, но увидела, как Пиппин резко выпрямился.
– Скажи правду, – ледяным тоном потребовал Пиппин. – Будь откровенной, чтобы мы все могли тебе доверять. Как ты сама предложила.
– Генри! – предостерег его Тристан.
– Объясните мне, что происходит! – приказала Сильф.
– Ладно. – Чейз посмотрела на Пиппина. Правда царапала ей горло. – Кейл дал мне знать, потому что Торн – мой отец.
Тишина была похожа на полет сквозь облако. Одна белизна. Ни малейшего признака твердой почвы.
– Ты мне говорила, что сирота, – наконец промямлил Бунтарь.
– Погоди. Торн? – переспросила Сильф. – Убийца филиппинцев? Да ему же чуть ли не сто лет!
– Ему за сорок, – сказала Чейз, изумляясь тому, что первым делом речь зашла о возрасте Торна. Они не возмущены? Не злятся на нее?
Ромео выругался по-французски. У Пиппина вид был разочарованный. Он ушел на осмотр, не сказав больше ни слова. Чейз сдавленно ахнула ему в спину. Пиппин не знает о том, что говорится в записке дальше. Ей необходимо ему сказать.
А Сильф начала допрос. Чейз отвечала правдиво, с таким ощущением, будто с каждым признанием у нее внутри становится пусто. Нет, она плохо знакома с Торном. Нет, он ей не нравится. Нет, она не знает, как он относится к тому, что сбросил ту бомбу.
Рука Тристана скользнула по белой простыне и сжала ее пальцы. Надо бы, чтобы он прекращал это делать. Ей это начинает слишком сильно нравиться.
– Да, – заявила Сильф, когда у нее закончились вопросы, – погано тебе.
* * *Записка Кейла камнем лежала у Чейз в кармане. Она больше ни о чем думать не могла. Ее отец не только здесь, в «Звезде»: он выразил желание встретиться с ней в ангаре. Как только она сможет туда прийти. Она рассеянно прошла обследование – даже почти не вздрогнула, когда ей проткнули вену, чтобы взять кровь.
Когда она вышла в коридор под слепящие флуоресцентные лампы, Тристан стоял там у стены вместе с Ромео. Ждал ее.
– Где Пиппин? – спросила она.
– Смылся, – ответил Ромео. – Держался довольно враждебно.
– Но… – у нее не хватило сил продолжать. – Ромео, ты не мог бы его найти и сказать, что мне надо встретиться в ангаре с моим папой?
– Передать, чтобы он с тобой встретился?
«Да».
– Нет. – Голос выдал ее обиду. – Наверное, он слишком занят недовольством всем миром. Я просто… хочу, чтобы он знал.
Чейз двинулась в долгий путь, извинившись перед Тристаном, который захотел было пойти с ней. Ей надо сделать это одной. Вообще-то сейчас ей нужен был бы Пиппин, но он исчез.
По правде говоря, даже если бы они ссорились целый год, она все равно предпочла бы Пиппина всем остальным. Ей не надо было бы объяснять Пиппину, почему мысли об отце постоянно ее преследуют, он и так об этом знал. Он все понимал. Вот в чем была странность их отношений. Они знали друг о друге все самое сокровенное, не имея понятия о частностях. Просто знали.
Чейз встретилась с отцом под «Драконом». Торн прижимал ладонь к крылу ее птички – и от одного этого ей захотелось зарычать. Ее пульс, который заскакал в ожидании их встречи, начал успокаиваться. Торн был точно таким же, как пять лет назад. Таким же, как на изображениях, которые транслировались во время совещаний. Седой ежик волос, перекачанные руки. Мундир, отглаженный так тщательно, что похож на пластиковую форму, в которую его залили.
Долгое мгновение она наблюдала за тем, как он осматривает двигательный отсек и трогает шасси. Она опознала закономерность его действий: он проводил предполетную проверку. Это напомнило ей о том, что он – пилот. Тот самый пилот.
Он обернулся, и она четко отдала честь – исключительно по привычке.
Торн повторил ее жест.
– Вольно.
Он долго не заговаривал. Так долго, что Чейн вспомнила: она не единственная в своем незнании того, что делать с их биологическим родством.
