Изя от восторга чуть не захлебнулся слюной. Я пока ничего не понял, но на всякий случай поинтересовался вежливо:
– Слушай, компаньон, ты можешь немного помолчать? Дай немного прийти в себя.
– Могу, – старый сделал серьезное лицо, – смогу, если научусь жить под водой.
И весело повернувшись, велел подошедшему Толику нести дополнительный стол и лавки для нашей компании. Сам сел рядом со мной, и веселье пошло…
В процессе из довольно бессвязных речей Изи я узнал, что система наша заработала. Крестьяне, приехавшие покупать товары, излишки своей продукции с охотой обменяли на золотые и серебряные монеты, особенно когда узнали, что на них они могут приобрести такие же товары и получить дополнительные услуги (например, сходить в бордель или пропить их в трактире, вдали от своих жен).
– Это что, – хвалился старый, – мы еще игорный дом откроем! Все деньги наши будут, ты думаешь, кто так быстро все эти сооружения построил? Так это пропившиеся должники появились, вот и строят, пока долг не отработают. А зимой им вообще делать не хрен будет, пришлю к тебе в Степаново, пускай за соль или монеты город тебе построят, глядишь, многие от хорошей жизни к тебе и переселятся, будешь ты сам как царь-государь жить, налоги стричь. Да и с Полиса, думаю, скоро народ к нам потянется, девки-то из городского борделя сбежали. Как война в Полисе началась, так их старшая, с которой я раньше гмм… был знаком, выбралась из руин «веселого» дома (его маратовцы разгромили), собрала своих девок, вещички и подалась ко мне, на Ярмарку. Но это только первые ласточки. Возчики, хоть и невольно, по кабакам в городе разное про нашу жизнь болтают. А кстати, они завтра должны приехать, попрошу одного из них, по-опытней, чтоб послужил тебе проводником на Волгу, к степнякам. Заплатим ему мешком соли, он и будет рад до усрачки, – произнеся столь длинный монолог, старик, выдохнувшись, уткнулся лицом в миску с овощами и тут же захрапел…
На следующий день Изя показал нам все постройки, особенно меня впечатлило денежное хранилище, находящееся на глубине нескольких метров под землей, за массивной железной дверью. Сверху этот бункер был прикрыт толстой каменной плитой, для веса каменными глыбами, у двери постоянно стоял охранник. «Это что, вот раньше банки были…» – мечтательно говорил Изя. Мы договорились, что запас золотых слитков и различных обломков из драгметаллов Изя пришлет с первым же обозом в Степаново, там, у Юры, стоял уже почти налаженный пресс для чеканки монет.
А затем мы подкреплялись перед дальней дорогой и Изя выдавал последние наставления:
– Ты пути и местных обычаев не знаешь, поэтому слушайся во всем Витька, он парень опытный, не раз в Степи бывал, дурного не подскажет, семьей рискует мужик, если вы пропадете.
Нанятый проводник, сидевший рядом на лавке и до последней фразы одобрительно кивавший головой, внезапно скис, и аппетит у него пропал. Витек встал из-за стола и как бы в пустоту заявил:
– Пойду лошадей проверю, а то подсунут, каких ни попадя, а потом отвечай…
А старик, склонившись к моему уху, продолжал:
– Ты смотри там, одно дело разбойники, с ними справиться можно, а в крайнем случае, договоришься. – Изя оглянулся по сторонам и, убедившись, что к нашему разговору никто не прислушивается, продолжил: – Не принимай меня за сумасшедшего, на дороге нечистая сила завелась. – Я недоверчиво посмотрел на Изю. А тот убеждал: – Точно говорю, уже три небольших обоза, как сквозь землю провалились. А два дня назад возчики привезли одного своего товарища из пропавшего обоза. Подобрали, он по тракту полз, весь в порезах и с катушек съехал окончательно. Твердит только про какой-то трактир на дороге и сиреневый туман. А какой трактир? До самых Родников никакого трактира нет, сплошная мистика получается.
* * *
Наконец, после полудня мы выехали, хмельной Изя, стоя у ворот, перекрестил нас на дорожку, проводник искоса поглядывал на меня (наверное, помнил скрытую угрозу, озвученную Изей, и теперь размышлял, а не продешевил ли он, нанявшись за мешок соли).
Первым серьезным поселением на тракте после Ярмарки было крупное село Родники, там Юрина сестра была замужем за местным старостой, и мы вполне рассчитывали на дружеский прием. Но до села нужно еще было добраться… И точно сглазил, проехали-прошли всего верст тридцать, а тут вот пожалуйте бриться – посреди дороги рожи, на которых написана альтернатива – жизнь или кошелек? И ухмыляются еще, падлы, на первый взгляд их раза в два больше, чем нас, иначе не лыбились бы. Между тем на землю опускался вечер и начинать боевые действия в темноте с незнакомым противником вот так, без разведки, очень не хотелось. Пока я раздумывал, мои приятели стали действовать без моей команды. Я мельком увидел, что Митька и Щербатый слаженно скатились в кювет по обеим сторонам дороги, разбойники еще рта раскрыть не успели, а в глаз переговорщику с передней телеги глядел заряженный гранатомет. Противники замешкались, а ко мне подскочил наш проводник и, горячо глотая слова, зашептал:
– Это банда Ваньки Черного, у нас, возчиков, с ним договоренность, на обратном пути двадцатую часть товара отдаем, он и доволен. Поэтому сразу стрелять не начали, думали возчики.
– Эй, кто из вас главный, – раздался спереди слегка дрожащий голос.
– Ну я, – спокойно выхожу вперед, а мои ребята уже успели расчехлить заправленный крупнокалиберный пулемет и направили его в сторону придорожного леса.
– Так ты не возчик, ну плати тогда сразу – вон с той телеги все снимай и пулеметик с той образиной (он явно имел в виду гранатомет) отдать придется.
Ну не наглый ли тип?
– Ладно, отдадим, но на обратном пути, тем более к возчикам я как раз и отношусь. Привет вам от старшого нашего, Мефодия Ильича, а то, что мы новые, так это действия боевые в городе были, часть возчиков побило, вот и наняли нас. Небось Витька (это я о проводнике) знаете…
Широкомордый бандит почесал «репу», взглянул на наше вооружение и нерешительно произнес:
– Это дело, так… надо у начальства спросить…
– Спрашивай, милай, гони гонца. Соберемся, обсудим, – а сам смотрю, Митька ужом в кусты, да и Щербатый, не сплоховав, исчез в сумерках. Интересно, «на понт берут» или правда вся банда здесь. Хотя вряд ли, широкомордый явно за подмогой послал. Я ждал сигнала и сместился, вроде невзначай, ближе к кювету, чтоб дать возможность для работы пулеметчику. В кустах раздалась короткая очередь, я мгновением позже положил из пистолета широкомордого прямо в переносицу. Справа застрекотал еще один автомат. Раздался ответный выстрел из дробовика, и кто-то из наших закричал. В кустах еще несколько раз пророкотал автомат, и тут очередь из пулемета снесла последних трех бандитов, пытавшихся удрать в лес… Все смолкло, только раненый Костя Рябой, держась двумя руками за задницу, выл, катаясь по пыльной дороге. Бой окончен, Митька вышел из кустов, держа в руке два автомата, а справа от дороги из канавы вылез Щербатый… В общем, положили мы всего семерых, да один вроде убежал с докладом. По словам проводника в банде Ваньки Черного было около тридцати человек, а если это так, то выходит, что дежурный дозор мы положили. Сейчас, когда совсем стемнело, я не видел смысла уезжать далеко, все равно к утру догонят, поэтому мы выбрали подходящую позицию в лесу у дороги и, не разводя костра, по очереди спали до самого утра…
