Речка, по которой мы поднимаемся, тяжёлая. Омуты, пороги и подводные камни. Здесь можно оставить не только винт, но и груз вместе с путешественниками. Ещё в базовом лагере, по совету Никоненко, Козин сделал нам специальный кожух, для защиты винта. По его словам такой делают в Сибири. Забрасываемся вверх по реке короткими, четырёхчасовыми переходами. Вещей с нами много и лагерь переносится в два захода.
Джерри остался присматривать за первым лагерем и заниматься своими изысканиями. Зверья в этих местах немного, а хищников вообще не попадалось. Можно было не опасаться за Стаута. Он и сам, кого хочешь достанет. Остальные шесть человек остались в базовом лагере. Билл чуть камни не начал грызть, когда узнал, что его Чамберс оставляет на базе. Увы, но с Джеком спорить бессмысленно. Если мистер Джек Чамберс сказал, что Малыш Билли остаётся в лагере, значит так тому и быть. У Тернера даже аппетит пропал, чего с ним не случалось со времён его скандальной попойки.
Мне кажется, что Чамберс специально забрал с нами Стаута. От греха подальше. Чтобы в базовом лагере его никто не прибил. Карим, с большим разочарованием в голосе, назвал этот ход: «избежанием неизбежного».
Ещё одна ночь. Мы встали на ночёвку на небольшом пятачке, окружённом со всех сторон скалами. По камням шумит река. Небольшой костёр освещает лица сидящих. Настя, подсвечивая себе фонариком, что-то пишет в дневнике. Иногда она останавливается и задумчиво смотрит на огонь. Закопчённый котелок исходит паром. Ещё немного и можно будет приготовить чай. Джек нарезает на камне вяленое мясо. Несколько консервных банок. Это консервированные бобы с мясом. Они уже порядком надоели, но мне без разницы. В таких поездках, смотрю на еду, как на обычное топливо, которым надо заряжать организм.
— Одно могу сказать с уверенностью, — задумчиво начинает Настя.
— Что Нардин сидит и думает о своей, оставленной в лагере докторше, — перебивает её Джек и громко ржёт, довольный своей шуткой.
— Она не моя.
— Ну да, — кивает Чамберс. — Пока что не твоя. Но видит бог, всё к этому идёт. И не надо мне изображать оскорблённую невинность. Для таких бабников, как ты и Карим, это смешно выглядит.
— Легенда…
— Что и Нардин тоже? — ехидно ухмыляется Настя. — А мы его считали таким приличным и вполне серьёзным человеком. Какое разочарование… Вот и верь мужикам после этого.
— Мы, это кто? Ты и Елена? — интересуется Чамберс. — Перемываете, значит, кости мужского населения? Перемываете, конечно. Как же иначе? — Джек довольно усмехается и продолжает кромсать мясо. Кстати, режет правильно. Большими и толстыми ломтями. Это вам не женские прозрачные изделия, которые и мясом назвать грех.
— Мужчины сплетничают гораздо больше, — парирует Фёдорова. — Ладно, мальчики, вам интересно знать, что я хотела сказать? Или вы только о женщинах думаете?
— Говори уж, интриганка.
— Итак, — она кладёт дневник на брезент, заменяющий нас стол и разворачивает лист бумаги, приклеенный к одной из страниц. — Река в этом месте делает большую петлю. За перекатом, который мы сегодня проходили, ещё одна.
Да, перекат был тяжёлый. Сегодня мы переносили вещи вверх по реке. Туда, где завтра встанем лагерем. Хотели перебраться сегодня, но для последнего перехода не хватило сил.
— Так вот, мои дорогие мальчики, — Настя ткнула карандашом в схему. — Золото здесь есть. Думаю, что немало. Выше по течению. Обломки кварца слишком окатанные. Значит принесло с верховья. Плюс к этому, в этих обломках есть пириты и колчеданы. Всё это даёт хорошие шансы на успех.
— Согласен, — кивнул Чамберс.
— Значит, — Настя поднимает карандаш и начинает что-то долго объяснять Джеку, но я не запоминаю и половины. Из всего этого понимаю лишь две вещи. Первая, — пириты и колчеданы это хороший показатель. Второе, — это не показатель, потому что золотоносные жилы бывают и без них. Третье, — мне опять придётся изображать старателя, времён Клондайка.
Пробы берут по старинке. Со времён Джека Лондона ничего не изменилось. Как и во времена всех золотых лихорадок. Старательский лоток, это незаменимая вещь. Интересно, что Чамберс использует круглый, а Настя продолговатый, под конус. Она его называет «якутским».
И это значит, что завтра, когда мы придём в новый лагерь, я буду им помогать. Первое время получалось плохо. Настя стояла над душой и постоянно повторяла, что: «Поль, лоток должен плавать! Плавать! Иначе к вечеру у тебя руки отвалятся!»
44
5 год, по летоисчислению Нового мира
Предгорье южного хребта
— Видишь ли, Поль, — Настя выпрямилась и устало провела по лицу тыльной стороной ладони. На работе она повязывала на голову бордовую косынку, что придавало ей лихой, пиратский вид. — То, что мы нашли несколько кварцевых жил, это ещё не показатель. А вот наличие в ней пиритов и колчеданов, как я уже говорила, даёт неплохие шансы на успех. Хотя… это тоже не показатель.
— Помню, — киваю я и цитирую её слова. — Встречаются золотоносные жилы, в которых вообще нет колчеданов.
— Умница! Хочешь, могу книжку дам почитать, по геологоразведке?
— Нет, покорно благодарю!
— Лень читать?
— Я вообще лентяй. Знаю одно, — я довольно хмыкаю и с трудом поднимаюсь с колен. Выуживаю из пачки сигарету и с наслаждением закуриваю. — Весь день просидеть с лотком в руках, это очень сомнительное удовольствие. Геология, мадам, это не для меня. Слишком сложно и ты постоянно меня обманываешь.
— Обманываю?! — Настя даже задохнулась от возмущения.
— Конечно. Я золото ещё вчера нашёл! Много. Вы, мадам Фёдорова, просто не хотите в этом признаться. Не желаете поделиться своим богатством с простым охранником! Это всё ваша безудержная алчность виновата. Хотите заграбастать всё найденное себе, а господь призывал делиться.
Да, вчера, помогая Насте, я нашёл «золото». Серный колчедан. Этот пирит, зараза такая, очень похож на благородный металл. Правда он хрупкий и при ударе молотком легко крошится. Чамберс называет его «золотом дураков».
— Поль! — она не выдерживает моего напора и начинает смеяться. — Я тебя когда-нибудь прибью! Если Ленка разрешит.
— Она будет только рада. Тогда ей не придётся брать грех на душу и делать это самой.
Через полчаса возвращается Чамберс. С довольным видом усаживается на прибрежный валун, сбивает шляпу на затылок и раскуривает трубку. Судя по тяжёлой брезентовой сумке, опять набрал каких-нибудь камней. На боку, в потёртой кожаной петле, пришитой к ремню, болтается геологический молоток. Образцы, пробы грунта и прочие находки, собранные во время этого похода, упаковываем в небольшие мешки и оставляем на стоянках. Они ярко-оранжевого цвета и мимо не пройдёшь. Их мы заберём на обратной дороге.
