– Иди к Насру, солдат, – обозлился Вадим. – В такой момент о деньгах думать.
– Ну, не хочешь – как хочешь, дело твое. Посмотрю я на тебя, как ты под утро запоешь.
– Я не соловей, чтобы на рассвете голосить! – рыкнул бывший сержант и поддернул ремень ружья, чтобы оно не так нещадно цеплялось за ветки и лианы.
* * *
Андроида, в отличие от людей, бомбардировка не застала врасплох. Он давно услышал нарастающий рев двигателей и определил направление, откуда двигался вертолет. В том, что это боевая машина, сомневаться не приходилось. Теперь события могли развиваться в двух направлениях. Либо вертолет принадлежит мятежникам, и тогда их руководство займет места в кабине, чтоб продолжить противозаконные действия в небесах. Либо вертолет направило законное правительство Дагона, и тогда следует ожидать огневого контакта. В первом случае придется уничтожить Черного Шамана при посадке в вертолет. В дальнейшем это станет неосуществимым: летать самостоятельно LSn-01.2 не мог даже после использования ремкомплекта последнего поколения. Во втором случае – уничтожить, воспользовавшись обстрелом лагеря как идеальным прикрытием. Второй вариант был предпочтительней, поскольку гарантировал, что диверсионная группа останется нераскрытой. Единственным минусом было то, что как ни повернись события, сержанта Косинцева придется оставить без охраны. Как же быть?
Андроид хотел было отхлебнуть из «бутыли» для обострения мыслительного процесса, но вовремя приказал себе остановиться. Привычка становилась слишком навязчивой. Да к тому же вредной – он уже упустил негра с мачете после порции ремонтной жидкости. Впрочем, Косинцев многократно демонстрировал способность избегать опасных ситуаций без чьей-либо помощи. Скорее всего, сумеет уцелеть и в этот раз, хотя рисковать жизнью командира все равно не стоит.
Взяв пистолет наизготовку и укрывшись накидкой, Люсьен пополз в направлении центра лагеря. К моменту, когда по мятежникам ударила первая очередь авиационной пушки, он успел занять выгодную позицию неподалеку от штабного джипа.
Вымуштрованные телохранители Черного Шамана немедленно укрыли командарма бронежилетами и собственными телами. Однако тот растолкал охранников и бросился в гущу мечущихся воинов с криком: «Все в джунгли, залечь!»
Быстрое и непредсказуемое перемещение цели, помехи на линии огня сильно осложняло процесс точного прицеливания в череп врага. А у LSn-01.2 могла оказаться всего одна попытка. Он решил приблизиться к Черному Шаману вплотную. Люсьен уже достиг кормы джипа, когда прожектор вертолета вырезал из ночного мрака светлый круг с автомобилем в центре. Загрохотала пушка. Чудовищный удар в спину бросил андроида на джип. LSn-01.2 попытался сместиться в сторону, но джип вдруг вспух огненным пузырем. Люсьена сжало в гигантском кулаке и с титанической силой швырнуло вверх. Сознание андроида затопил океан белого пламени.
* * *
Столица Дагона лежала перед доблестными солдатами таха. В разных ее концах густо чадили мусорные помойки и свалки. Тут и там пронзали небо хищные остовы разрушенных зданий, похожие на зубы больного кариесом дракона. Желтое рассветное солнце словно проектор выхватывало из ночного мрака мутные воды Касуку, что несли в океан сотни тонн фекалий и прочих отбросов со всей страны.
С первыми лучами поднялись в небо грифы, высматривая на узких улочках столицы свежие трупы – убитых в уличных драках, сдохших от передозировки или смертельных недугов негров.
Кошачий вой сирен, выстрелы, плач сирот, крики вдов и проклятия стариков создавали непередаваемый звуковой фон этому прогнившему царству вонючих подонков киафу, в самом центре которого возвышался гигантский, зловещий дворец сатрапа Волосебугу, узурпатора и тирана.
– Братья мои! – торжественно возгласил Черный Шаман, повернувшись одухотворенным лицом к армии. Вадим восторженно стиснул фузею. – Сейчас перед вами больное сердце разоренной страны! Но придет день и час, когда мы впрыснем в его слабые вены кровь, вырвем из него гнойную занозу тирании – и утвердим в Дагоне власть закона и справедливость. Да будет так!
Великая армия освободителей в едином порыве вскинула руки к светлеющему небу, над окраинными лачугами пронесся боевой клич. И взлетели в ужасе жирные вороны, и прянули по щелям крысы.
Стремительным маршем воинство Черного Шамана вошло в сонные предместья Малелы. Кругом царила мерзость запустения. Покосившиеся хибары, как на подбор огромные, выглядели давно заброшенными. Черные провалы окон скалились осколками стекла. В грязных подворотнях шныряли темные приземистые силуэты, скорей звериные, чем человеческие. На покосившихся крышах и столбах каркали птицы, по сравнению с которыми даже вороны казались прекрасными голубями.
Мвимба-Хонго повелительным жестом указал на двухэтажную развалюху, чуть менее гнилую, нежели прочие, и приказал:
– Туда, братья!
Гусеница армии вползла под своды сарая. Первый этаж представлял собой одно просторное помещение с земляным полом. В углах и возле стен виднелись груды мусора, в которых кто-то копошился. Вместо второго этажа по периметру здания шла ограниченная перилами галерея. К ней вели две широкие лестницы, одна провалившаяся, вторая как будто целая. На галерею выходили двери каких-то комнат, однако забираться туда, чтоб уединиться от человеческого стада, было страшновато.
– Почему в этой части города так безлюдно? – спросил Вадим у оказавшейся рядом Зейлы.
– Тут находился портал А-канала, по которому прибывали первопоселенцы с Земли. Видел, сколько здесь бараков вроде этого? В них и селились наши отважные предки. После того, как А-канал вдруг испортился, люди стали покидать это место. Говорят, из испорченного канала полезла разная нечисть. А те люди, кто долго жил поблизости, стали понемногу превращаться в животных или заражаться гадкими болезнями. И дети перестали рождаться...
– Идиотские суеверия! – отрезал возникший рядом полковник Забзугу. – Их насаждают киафу, чтоб держать народ в невежестве. Тебе, капрал, я прощу болтовню, поскольку ты женщина. Но это в последний раз. Сейчас отправляйся к командарму, он будет проводить совещание. – Полковник обернулся к Вадиму: – А ты, солдат, лишается двухдневного жалования.
– За что?
– За распространение панических слухов.
– Но ведь я...
– Трехдневного!
– Есть трехдневного! – уныло сказал Косинцев. – Разрешите идти?
– Вали, – милостиво позволил Забзугу. Он следил похотливым взглядом за ягодицами удаляющейся Зейлы, и все остальное перестало его интересовать.
