И ободряюще прижав санинструктора к себе, шепнул на ухо:
— Чужих брошенных детей не бывает! — и уже громко: — Пойду, проверю, как там наше охранение.
К младшему сержанту, неотрывно смотрящей в спину уходящему «Потапычу», легонько подкатилась Ёжка и, слегка приобняв, жарко дохнула в ухо:
— Яночка-а-а, ты просто чудо-о-о. Ты вспомни, каким он зверем в самом начале был. А теперь — совсем другой человек. Вот что чувства делают… — она сладко прижмурилась, отчего на лице её возникло мечтательное выражение.
— Эх Ёжка-Ёжка, все-то ты знаешь, — ответила, Яна, прижимая замурчавшую от удовольствия девушку, и незаметно смахивая предательскую влагу из уголка глаза. — Каким он был, таким и остался. Просто не знаю, как с таинственными «дипломатами», а по части «смотреть и видеть» наш командир любому Наставнику фору даст. Ты хоть себя в начале вспомни, да и остальных тоже — каким с нами надо, таким и был. А теперь он другой. Так и мы другие.
И снова задумчиво посмотрела вслед косолапящей фигуре.
* * *
— Отдохни, Меф, — Матвеев подошел неслышно, оторвав Вадима от безрадостных мыслей, дерганных и каких-то глупых. Почему-то дом вспоминался, детство, Андрей и Стас впервые взявшие его, мальца, на рыбалку. Близнецам — братьям Ленкиным — дали увольнительную, и он с завистью смотрел на их ладную форму, затаив дыхание, слушал рассказы об опасностях, таящихся повсюду в той самой горячей точке, откуда они вернулись. О приключениях и похождениях. И чего вспомнилось? Может, это река навеяла, извилистая, заросшая по берегам густым лесом. Или такое же жаркое солнце, как в то лето? Хотя ту речушку с этой, пожалуй, и не сравнить. Та была мелкая и облезлая — только выжженные солнцем поля по берегам, да мелкий кустарник у самой воды. Но ему-то, в тогдашние неполные семь лет, казалось иначе. Как по-разному воспринимается мир. Одно дело, если ты ребенок, и совсем другое сейчас, когда уже взрослый.
Улыбнувшись капитану, сказал:
— Да. Лучше ты. Я-то в управлении подобными штуками не шибко силен. И лоцман у нас какой-то…
— Ага. Именно — какой-то, — хмыкнул капитан безрадостно. — Ну, извини, сказали, что лучший. Только пойди, шугани его от подружки. Пусть он делом займется.
— А что такое?
— Клеится к ней Митрий, — пожал Матвеев плечом. — А ей бы тоже лучше делом заняться, а то у местных тут все быстро.
— Э-э…
— Это тебе не Земля, Вадим. Здесь все проще и бесхитростней. Тут слова «флирт» просто не понимают. Многие.
Бероев передал штурвал Кириллу, неодобрительно глянув на нахального лоцмана, строящего глазки их аналитику. Элен, перехватив этот взгляд, чуть порозовела, но Вадим уже не смотрел на нее, все внимание уделив коренастому и плечистому Митрию.
При приближении Бероева, тот даже не прервал анекдот, который неспешно рассказывал довольной слушательнице.
— Ты, кажется, говорил, что где-то здесь будет мель? — холодно прервал его Вадим на полуслове.
— Да не боись, командир, все путем. Смотрю.
В серых глазах Бероева загорелся опасный огонек.
— Вижу я, куда ты смотришь. Топай на самый нос и гляди в оба, ясно?
— Так еще не скоро, — удивился парень. — Мы даже до плёса не добрались, тарищ командир.
— А меня не волнует — ступай на своё место!
Парень хотел что-то возразить, но, глянув в глаза Вадима, понимающе ухмыльнулся, подмигнул девушке и отправился, куда велели, вальяжной походкой.
Элен покачала головой, разглядывая массивную фигуру лоцмана, и поежилась. Зря она начала с ним болтать. А все из-за Матвеева, который изводил ее своими снисходительными взглядами.
Вздохнула протяжно, сдула упавшую на лоб челку и в который раз незаметно, из-под опущенных ресниц, залюбовалась мрачным Бероевым, разглядывая стройную фигуру, крепкие ноги, расставленные, чтобы удержать равновесие — яхту чуть заметно кренило на постоянных поворотах — мускулистые руки, скрещенные на груди. Ежик на голове у парня отрос, так и хотелось подойти и провести рукой по жестким волосам. И немного жаль, что он не снял тельняшку, как этот жлоб Матвеев. Ведь жарко нынче, вон как блестит от капелек пота загорелая шея. Полосатая майка, конечно, смотрится на нем неплохо, но вот только как-то так получилось, что Элен ни разу не видела его обнаженного торса. А хотелось — эту часть тела она особо ценила в мужчинах. Вот у Кирилла, к примеру — предел мечтаний, смотри — не хочу, а ей нужен не такой накаченный, но гораздо более желанный Бероев. Девчонки болтали, что у Вадима татуировка на груди, а какая — никто не знал. А может, врут?
Вспомнилось, как ее провожали подруги, какими глазами смотрели, как завидовали… С сыном полковника, таким красавчиком отправляют. В него влюблена добрая половина барышень из их военного городка. А он авансов никому не делал, и это ее всегда ужасно радовало. Как же она была счастлива, когда получила назначение на это задание в одну группу с ним!
А парень-то и не знает, что она к нему испытывает с самого детства. Да и не может знать — слишком тщательно скрывала Лена свои чувства ото всех, и в первую очередь от него самого. Таила под привычной ледяной маской. Отшивала поклонников, которых не успели запугать братья, и ждала чуда. И тут вдруг такое замечательное назначение!
И что? А ничего, ни малейшего намека с его стороны. Не то, что от Митяя, от которого просто ураганно веет самым настоящим интересом к её несчастной особе. И ведь она почти решилась открыться Вадиму, и в космолете позволила дремать у себя на плече. Правда он потом смутился, и извинился пару раз. Дурачок! И ласковые взгляды игнорирует, смотрит, и словно не видит!
Может, братья чего-то ему сказали? С них, дуболомов, станется, недаром приволоклись в космопорт. Только не тот Вадим человек, чтобы кто-то мог помешать его планам. Если чего захочет — добьётся, она это с детства знает. А братья… у него и свои имеются. Тоже нелюдимые, никак жениться не могут, а уж скоро на пенсию… Вся семейка такая.
И ведь решила, когда прибыла на Прерию — достаточно, хватит маяться от неразделённого чувства! Не будет думать о них — работа прежде всего. И получалось до сих пор. Опять же, Матвеев все-время рядом суетится со своим скепсисом, это очень отвлекало. А тут — на тебе! Опять нахлынуло — просто наказание какое-то!
А Вадим с ней по-прежнему ровен, словно вообще не женщина перед ним! Весь в себе. Нет, не то чтобы в прямом смысле не замечает, напротив, как сестренку оберегает, заботится. А толку?
И тут вдруг такая сцена! Вот никак не ожидала, что бы он вдруг вздумал парня от нее отгонять. Да еще грубо так. И маленькая крохотная надежда затеплилась где-то внутри. Может, ревнует? Может, все же надо самой сделать первый шаг?
