— А какая разница? Имеет значения только то, что я живой связист.
Постарался отодрать от руки корку песка, чтобы отодрать с глаза корку гноя, но только занес в глаз еще песка. Что за напасть?! Ничего не видно! Перед глазами блистает бескрайний простор, засвеченный жестким солнцем, сияющим в безоблачном небе. Еще и колышется все вокруг так, что голову в сторону ведет! А голова кружится и от заразы, попавшей в грязные раны, и от тяжелых антибиотиков, вытравляющих всю эту враждебную дрянь! И вирус-целитель, спящий во мне, похоже, решил, что пора активироваться и захватывать власть, игнорируя свою основную целительную задачу. Он только другие вирусы одолевает, а атакующих меня бактерий — не трогает… так что он с ними теперь добивает меня сообща. Не по душе мне это — и сыпь на руке не по душе. Я точно не уверен, что это из-за него, но подозрения в разум прокрадываются. А вдруг он, и правда, когда я столько ударов судьбы получил и ослаб, перешел к агрессии?.. Что мне с ним делать, коль все так и есть?.. Черт… Видно он мне еще и мысли путает… Мне не о вирусе думать надо, а о деле… Ствол я в зыбкое дрожание наставил, считай, в слепую. И спусковой крючок придавил с уверенностью, что трясущейся руке доверять нельзя вообще никак. Вашу ж…
— Ахмед… Старый разбойник…
— Что, Слава? Ты его знаешь?
— Знаю. Бандиты они обычные. Работают они на меня иногда. Ахмед главный — он впереди. За ним Амин — сын его. Не стреляй пока, подумать надо, что делать.
— Ты с ними договоришься?
— Думаю, да. Куплю его. Он нас проводит — на нашу базу доставит.
— Уверен? Конечно, в пустыне подыхать — не выход, но и к ним в плен я попасть не намерен.
— Не уверен, — не надежные они все, когда с нами договоры заключают. Для нас с ними договор заключить — равно, как с чертом. Только Ахмед… Умный он вообще — себе на уме всегда, только все у него по расчету, по выгоде четко. Получится его на выгоду взять… вопрос только в том, что одну выгоду другая перешибить может — тогда нам тяжко придется.
— Пристрелим его. И коней заберем.
— Ричард, я так рисковать не буду. Допустим и получится пристрелить, а дальше что?
— Верхом будем блуждать.
— Недолго под таким солнцем мы продержимся. Да и кони не выдержат. Пойду я к нему. А ты жди пока. Под прицелом его держи. Как головы рукой коснусь — стреляй.
Змеей тихонько в сторону отполз, чтобы расположение стрелка не открыть, и поднялся навстречу Ахмеду.
Разбойники навели на меня автоматы, но я, поднял руки, кидая оружие в песок.
— Ахмед! Это я — Воронов! Слава! Не признал?!
Разбойник вгляделся в мое изувеченное лицо так же пристально, как я в его — иссеченное резанными шрамами. Он прищурил глаза, усмехнулся и спешился… не торопясь, направился ко мне, перекинув повод спутнику.
— Слава!
Он открыл мне объятья, как старый товарищ — хлопнул меня по моему изувеченному плечу, и я скривился, не забывая выдавать гримасу боли за улыбку радостной встречи. Его автомат угрожающе стукнул меня по спине, и он выпустил меня из приветственного захвата.
— Не думал встретить тебя здесь, Слава.
— Я везде. Ахмед, у меня к тебе дело есть.
— Скажи, сколько дашь, скажи, какое дело, и — сговоримся.
— Не то что серьезное дело — простое. Только — важное для меня. Я за ценой не постою, Ахмед. Ты же знаешь — щедрый я, когда речь о деле заходит.
— Давай, Слава, как обычно сговоримся.
— Нет, задатка не дам — нет у меня с собой денег. Деньги получишь после дела.
— Я так не работаю, ты знаешь. Об исключении просишь? За исключение платить надо.
— Заплачу.
Ахмед коварно прищурился — понял, что мне, и правда, от него что-то нужно. Сейчас еще больше с меня сшибить постарается. Ничего, расщедрюсь для такого дела… на обещания расщедрюсь — у меня ведь ни гроша за душой давно… за меня мое главное разведуправление все такие задачи решает… А наобещаю я ему за свою шкуру и за британца больше денег, чем за нас обоих оба государства дадут — убедительно наобещаю.
Амин кинул мне флягу, и я, не напившись, как хотелось бы, передал ее Ричарду — просто я знаю, что в ближайшее время мне не напиться вдоволь, как бы я ни заливался водой. Ахмед сбросил трупы на землю и присыпал песком.
— Слава, ты в седле удержишься?
Я кивнул.
— А товарищ твой?
Снова кивнул, косясь на Ричарда.
— Что, летчик, с коня не полетишь?
Ричард, из последних сил держащийся на ногах, не ответил. Он подковылял к указанной ему Амином лошади и дернул стременной ремень, проверяя крепления. Я тоже решил проверить.
— Ахмед, подпруги подтянуть надо! Съедут же седла! Кони у тебя тощие какие…
Ахмед с лукавым прищуром охлопал сухого коня по холке.
— Хорошие кони.
— Подожди расхваливать. Проверим сейчас. Стремя придержи!
Ахмед крепко перехватил правое стремя, когда я поставил ногу в левое, с трудом взбираясь на коня, — только седло, несмотря на его усилия, под моей тяжестью съезжать стало. Я спрыгнул в песок.
— Не поеду я так. Расседлать надо.
Ахмед насупился, но Ричард меня поддержал, и коней мы расседлали. Уздечки оказались не надежнее — узкий трензель и потертые веревки с грубыми узлами. Накинул коню на шею петлю — удавкой конем управлять буду, если оборвется все, что у него на голове наверчено.
— Все, по коням! Поехали!
Не долго мы с Ричардом крепились — терпеть тряску и острый хребет неоседланного коня невыносимо. Только Ахмед и слушать о передышке ничего не хочет. Просто солнце стоит высоко, а укрыться от него негде. Едва живой, свалился встревоженному коню на шею, крепче цепляясь за клок гривы.
— Ричард, похоже, не верит он мне. Не надежной он мою плату считает.
— И что теперь?
— Он нас в плен возьмет — вернее, уже взял. Торговать нас теперь с нашими будет. Долго будет торговать, чтобы не продешевить.
— А мы у него доживем до того, как он с нашими сговорится?
— Он не дурак, товар портить. Только все равно… не знаю.
— Бежать надо, Слава.
— Вот и я о том же. Ты давай отдыхай у скакуна на шее. Нам скачки предстоят.
— Подождем, когда он нас к поселению выведет.
— Нет, Ричард, не пройдет. Там все люди — его люди. Преследовать будут, схватят и… Нам, пойманным при попытке деру дать, хуже придется. Давай по моей команде коня пугай. Сделаем вид, что не справились с управлением и… Тогда, пусть и поймают — не придерутся.
