А Иван ей в ответ:
– Жить хочешь? Читай! Что угодно! Только, ради Бога, не останавливайся!
Ну слышу я, начала она читать тихо так, ну видать, где открыла, оттуда и начала почти шепотом:
– Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…
И тут она за рюкзак мой уцепилась, чтобы удобнее идти было, а я сам все медленнее и медленнее иду, а потом и вовсе встал, потому твари впереди отступать перестали, а мне нет никакого резону к ним ближе подходить. Слышу: за спиной Иван тоже остановился и говорит так негромко:
– Псалом девяностый…
А Маришка читать продолжает и читает вроде бы тихо, для себя, а голос ее в наступившей тишине далеко по тоннелю разносится:
– … Падет от страны твоея тысяча, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится… – а потом, позже, – Слава отцу и сыну и святому духу, Аминь!
И одновременно с этим «Аминь!» твари, которые стояли самыми первыми, на нас бросились, а Иван скомандовал:
– Огонь!..
Я не знаю, что случилось, но страх и волнение почему-то ушли. Нельзя бояться все время, да еще когда рядом такие слова читают: «Падет от страны твоея тысяча…»
Правда, мощно? Да? И главное, сразу понимаешь, что правда!
И я нажал на курок и всадил первую пулю в широкий лоб самой прыткой твари. Она зашипела и упала у моих ног. А я уже не смотрел на нее, я стрелял в других, которые подбирались к нам из глубины тоннеля. И тут Иван со своей стороны огонь открыл. Я такого грохота в жизни не слышал, тут в тоннеле еще звуки отражаются, эхо гуляет! А через грохот выстрелов и шипение этих пещерных уродцев голос Маришки до меня доносится:
– Господи Боже мой, Един Благий и Человеколюбивый…
Ну я наверное, штук шесть этих тварей положил, а потом дрогнула у меня рука, и седьмая тварь почти что добралась до меня, успел я ее прищучить в упор, так, что кровь ее черная мне прямо в лицо брызнула. И тут вроде бы передышка небольшая получилась с моей стороны, потому что те твари, которые позади первых были, атаковать не спешили, стояли там, в глубине тоннеля, и чего-то ждали. И я даже обрадовался на какое-то мгновение, решил, дурилка, что испугались они моей меткой стрельбы. И тут они начали падать на нас с потолка. Я, скорее, услышал, чем увидел, как одна из этих пещерный уродин рядом спрыгнула, обернулся, а она мне в глаза «смотрит». Конечно, не могла она меня видеть, просто так получилось, что морда ее на одном уровне с моим лицом оказалась, но я на какое-то время обомлел, а потом пистолет из кобуры выхватил и в голову ей выстрелил, но тут и с другой стороны еще одна тварь спрыгнула, и третья как раз над моей головой очутилась. Вот-вот вниз сиганет!
И тут Иван как зарычит:
– На колени! На колени!
Хоть и был я до смерти перепуган тем, что происходило, но такая сила была в этом реве, что я сразу же на колени упал, и Маришка у меня за спиной тоже на колени опустилась прямо там, где стояла, и читать продолжает.
А Иван развернулся и прямо поверх наших голов огонь открыл. И тут я понял, что не зря он эту винтовку из рюкзака вытащил, потому что сметало огнем все, что попадалось на пути. И первыми под огонь попали твари на потолке, а потом он огонь перенес вперед, вглубь тоннеля. Там уродцев этих просто на куски рубило. А потом вдруг тишина наступила – это у него патроны закончились. Я обернулся: он барабан на новый меняет, а сзади новые твари набегают, видать, он их там не всех прикончил, вынужден был нас спасать. Я пистолет в кобуру сунул, выпад в сторону сделал, чтобы – не дай Бог! – его не зацепить, и двух самых прытких из автомата пристрелил. И тут сверху прямо на Маришку еще одна тварь свалилась, как уж она там на потолке уцелела, не понятно, может, она и не уцелела вовсе, а вылезла из какой-нибудь дыры. Я думал, что Иван занят только своей винтовкой, но он, оказывается, все поле боя под вниманием держал, и не успела эта тварь совсем чуть-чуть, Иван Маришку за шею схватил и в сторону отодвинул, а сам через нее перешагнул и тварь эту прикладом отбросил, и тут же прикончил короткой очередью. А сам на место вернулся и снова стал позади нас в темноту палить. А Маришка сжалась еще больше, в комочек, книжку совсем рядом с лицом держит, но все равно читает, хотя вижу я, что книжка у нее в руках просто трясется:
– Дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний…
А потом я вперед повернулся, думал, сейчас снова твари в атаку пойдут. А там нет уже никого, только тела бездыханные валяются, и смрад стоит – это кровь их воняет. А я в запале еще в темноту очередь дал, для острастки, и тут Иван стрелять перестал и говорит мне уже почти спокойным голосом:
– Патроны побереги. Я их не нанимался в рюкзаке таскать!
Постояли мы еще какое-то время, каждый свою сторону тоннеля под прицелом держит, да то и дело на потолок поглядывает, а потом Иван и говорит:
– Ну что, вроде отбой? Ты только не расслабляйся, поглядывай…
А Маришка все читает и читает… А Иван стоит и ждет, а чего ждет непонятно! А потом Маришка «Аминь!» сказала, и только тогда он широко перекрестился, над ней наклонился, руку ей на плечо положил и говорит:
– Ну вот и ладненько! Тут бой то всего ничего, на четыре псалма, да на два магазина! Испугалась?
А Маришка в ответ только головой трясет, мол, да. А сама забрызгана кровью вонючей с головы до пят. Книжку закрыла да слезы утирает. Но цела.
А Иван наклонился ко мне и говорит:
– Ты бы, Александр Васильевич, следил бы за ней повнимательней, потому как не за мной они пришли и не за тобой. Оба мы крещеные и, я так понимаю, верующие. А она еще не нашла свой путь во тьме. Так что беречь ее надо, понял? Потому что и ты, и я, – если погибнем, то сразу – к Христу! А если она – то сразу в ад. Вот к таким вот тварям! Потому ты и остался тут, в этом мире, чтобы за ней приглядеть, пока она дорогу к Богу не нашла.
– Понял, – говорю, – чем и занимаюсь на сегодняшний день! И пока вроде бы успешно!
А потом он Маришку на ноги поставил и вперед подтолкнул.
– Ну что, – говорит, – горемыки? Пошли, что ли?
Ну мы через трупы эти обезображенные перебрались, я сильно старался не смотреть, потому что мерзко было, и дальше пошли, а там снова трупы. Ну я пока через них переступал, спросил у него, чем он их так здорово перестрелял:
А он в ответ и говорит, негромко, правда:
– Это, Александр Васильевич, легендарная штурмовая винтовка «Хеклер-унд-Кох». Из старых запасов осталась. Натовский патрон, скорострельность 700 выстрелов в минуту.
– А магазин большой? – спрашиваю.
– На сто патронов. Есть обычный, на тридцать, но только обычного хватает-то всего ничего. Пару раз на курок нажать. На такой случай, как у нас – мало. Да и сотни тут мало, тут бы пулемет системы Гатлинга надо, только кто же его, такую дуру, таскать с собой будет? Там ведь еще аккумуляторные батареи нужны, и к тому же с рук стрелять можно только в специальной амуниции. Так что лучше этой винтовки я пока не знаю. На фронте она хорошо себя показала.
