Когда Дариус после моих слов сделал попытку подняться, стюардесса вздрогнула – видимо, инстинктивно чувствовала опасность от коллежского секретаря. И поэтому посмотрела на меня с благодарностью, когда я его осадил:
– Господин Дариус, вставать и подходить необязательно. Извинения можете со своего места принести.
Дальше оставаться в передней части салона я не стал, и под сбивчивые извинения коллежского секретаря поднялся и вернулся на прежнее место, в компанию к остальным. Сев у иллюминатора, решил все же поспать немного. И, уже засыпая, услышал как Валера между делом в беседе с Эльвирой упомянул о том, как замечательно отсутствие этого неуклюжего долбака Орбакаса, опасного своей непредсказуемостью.
Я только фыркнул – какой наивный чукотский юноша. Сейчас я ему настроение-то подпорчу…
– Артур… – протянул между тем Валера.
– Валер… одновременно с ним начал говорит я.
– Что Валер?
– А что Артур? – совершил я ошибку.
– А ты рейтинг видел? – с ясным взором улыбнулся принц.
Рейтинг турнира по итогам первого матча я, кстати, видел. Возглавлял его Валера – два матча, две победы, четыре убийства, ноль смертей. Следующей шла Наденька – два матча, две победы, три убийства, ноль смертей. Было еще немало дополнительных показателей, из которых складывался подсчет – в числе прочего понесенный урон, а также разные полезные действия. За такое именно действие Надежде был засчитан бросок ЭМИ-гранаты, ослепивший в первом раунде одного из противников, которого после убил Валера.
Свой рейтинг я тоже видел, но лучше бы и не смотрел. Всего одно убийство – в первом раунде оглушенного мной семипалатинца забрала Надежда, а во втором на свой счет записал только того, кто бросал вспышку через дверь. И то основные очки рейтинга за ассист забрал Валера – в фокус мы противника поймали вдвоем, прошив дверь очередями. Но ведь миновал только первый матч, так что все еще впереди – утешил я сам себя.
Так, стоп. Утешил?
Ну да, именно утешил. И это в моем сознании личность Олега говорит. Ведь мне, старому, вся эта статистика из разряда ехало-болело, других проблем хватает. А вот сроднившаяся со мной часть личности предшественника добавляла неудовлетворенности азарта. Дай этой новой формирующейся личности волю, и статистику турнира начну воспринимать серьезнее. Даже серьезнее, чем глобальные, навалившиеся со всех сторон проблемы.
– А? – переспросил я в ответ на фразу Валеры, который пока я размышлял сказал что-то еще.
– Как тебе рейтинг подружки?
«Какой подружки?» – мог бы спросить я, но не спросил. Вместо этого достал ассистант, открыл статистику команды. Парой нажатий и свайпов поднялся уровнем выше, в рейтинг глобальный, учитывающий результаты первых матчей всех трех турниров – российского, британского и австрийского.
На первом месте глобального рейтинга находилась команда Офицерской пехотной школы города Гвело. Мельком глянув саммари увидел, что родезийцы буквально деклассировали команду Веллингтонского колледжа. Сильно много удивительного в этом не было – к югу от экватора не существовало частей круче, чем штурмовики «дядюшки Рона» из Родезийской легкой пехоты (правда, во избежание конфликта об это не стоило говорить вслух в присутствии Скаутов Селуса или десантников САС).
Мы, если судить по статистике, сделали почти то же самое с командой семипалатинцев. Но было серьезное различие – Саманта старше меня на пару лет, и ее команда участвует в верхней сетке турнира. И да, команда Веллингтонского колледжа состояла из одаренных.
Вот только не один факт победы родезийских курсантов над английскими одаренными грозил резонансом. Само участие Саманты в турнире в составе команды училища, готовящего офицеров легкой пехоты, был определенным вызовом британскому обществу. Потому что в Родезии всего две части сохраняли белую «расовую» принадлежность – и легкая пехота была одной из них. Да, Саманта не была истинной чернокожей, но ее черная кровь, как минимум квартетонки, была заметна даже несмотря на яркую естественную голубизну глаз, еще более оттененных смуглой кожей.
Все же есть традиции, которые необходимо хранить всегда, а есть традиции, которые приходит время ломать – решил я, осматривая поясной портрет Саманты в лихо заломленном зеленом берете. И невольно засмотрелся – парадная форма родезийской легкой пехоты ей удивительно шла, а голубые крылышки на рукаве выгодно оттеняли глубокий цвет ее глаз.
Усилием отвлекшись от созерцания девушки, открыв состав команды школы из Гвело, вывел на экран личную статистику Саманты. Оценив результаты черной принцессы, только хмыкнул. Две победы, шесть убийств, ноль смертей – и почему я не удивлен? Наверное потому, что видел ее на площадке смертельной битвы в протекторате.
Полистав статистику еще немного – мельком просмотрев результаты остальных команд в национальном британском турнире, я поднял глаза и столкнулся взглядом с Валерой, который все еще ждал от меня комментариев. Не дождался – я закрыл меню ассистанта и убрал планшет. Потом закрыл и глаза, демонстративно привалившись лбом к иллюминатору. И даже о присутствии его друга Дариуса в самолете Валере сообщать не стал, оставил на потом. И когда мы через пять часов приземлились в архангельском аэропорту, Валера оказался неприятно удивлен, а у меня появилась возможность пару раз его поддеть.
Коллежский секретарь с подкупающей простотой попробовал даже сунуться с нами в машины кортежа, совсем потеряв страх перед Эльвирой. Страх, который очень быстро вновь нашел, после чего остался в аэропорту ожидать такси. Все же он не является членом нашей команды, и даже не в гимназию отправлен, а в архивы в Архангельск. И если кто-то отправивший господина Орбакаса к нам ожидал иного к нему отношения, мне жаль.
Теперь оставалось только ждать, когда коллежский секретарь себя хоть как-то проявит. И как оказалось, ждать оставалось совсем недолго, буквально несколько часов.
Добравшись до острова Ягры и заехав на территорию гимназии, мы все разошлись по домам, условившись с Валерой и Эльвирой встретиться чуть позже. Остальные из команды давно переехали на остров, вместе с началом моей принудительной самоизоляции. Только Надежда и Илья жили в гостиничных номерах, а Валера и Эльвира занимали соседние моему коттеджи, освободившиеся после того, как деятельность переехавшей гимназии пришла в норму. Модест, кстати, обитал при Эльвире, так и выполняя неофициальную роль ее оруженосца.
Несмотря на то, что вся команда теперь обитала на территории гимназии, как-то так сложилось, что постоянно собирались именно в моем доме. Может потому, что он стоял как раз в центре своеобразного трилистника, концами которого были коттеджи, занятые Валерой, Эльвирой и Ольгой.
Сразу на входе, едва в холл зашел, меня поймал Мустафа. «Товарищ майор» вполне обжился в моем окружении, и у нас с ним даже наладились довольно доверительные, в определенных границах, отношения. Все же сириец несколько лет жизни потратил на меня (на Олега), выполняя роль его няньки в протекторате.
Даже более того – Мустафа не только обжился здесь, но и довольно близко сошелся с Андре. По крайней мере, периодически они выбирались в Архангельск по увеселительным заведениям. Зато с Измайловым сириец общался на самой, потрескивающей ненадежным льдом, грани вежливости. Сказывалась все же принадлежность к разным, конкурирующим друг с другом структурам армейского штабс-капитана и агента ФСБ.
Почти сразу заметив такое разделение приставленных ко мне охранников и наблюдателей, даже можно сказать сторожей, я немного подлил масла в огонь. После того, как все трое договорились о зонах ответственности, я влез с перераспределением обязанностей, больше власти в охране периметра и информационной безопасности отдав Измайлову. Все же в составе группы штабс-капитана присутствовал японец Накамура, а я прекрасно помню, как он с риском для разума словно между делом сломал информационный терминал, когда конфедераты вывозили меня второй раз из Высокого Града.
