Она спокойно вынимает нож из ножен, как будто много раз делала это, глаза её расширяются от восторга, а потом наполняются слезами, и она опускает лоб на блестящее лезвие.
— Почему ты плачешь, Тили? Тебе не понравился нож?
— Понравился, — сквозь слёзы отвечает она. — Если бы у меня был такой нож, я убила бы в пути всех хуров. И Галю была бы свободна. Поздно ко мне пришёл твой нож.
И она засовывает его за пояс шкуры с некоторой досадой.
Я молчу: крыть нечем. Никогда не знаешь наперёд, кому можно доверить сильное оружие, кому нельзя. Всегда лучше поосторожничать. Но порой это оборачивается вот так…
Наши контейнеры стоят на холме над селением ту-пу так же, как поставили мы их с Джимом и Бруно. Только возле них валяются хвосты и глаза убитых животных, лежит оленья голова с молодыми, будто обтянутыми мхом рожками, и рядом — целые рыбины, крупные и порядком подгнившие. Всё так же, как и возле того чурбака в лесу, перед которым молилась Лу-у. Ленточек только не видать… Похоже, контейнеры быстро стали у этого племени новыми божествами. Массивные, прочные, непонятные, и как-то связанные с «сынами неба» — чем не божества?
Раз уж прилетел, надо раздать инструмент. Чтоб потом не терять на это ещё один день.
— Как зовут твоего брата, Тили? — опрашиваю я.
— Виг.
И я ору в мегафон над селением:
— Фор! Виг! Фор! Виг!
Посадку вертолёта наблюдали многие, и Фор с Вигом появляются быстро. Благо топать им до вершины недалеко.
Фора я почти узнаю — как старого знакомого. Он словно сошёл с картины «Das Kampf zum Weib», репродукцию которой разглядывали мы на семинарах по первобытной психологии в «Малахите». Полотно написал немецкий художник ещё в конце девятнадцатого века, и имя его давно вылетело из головы. А картина и сейчас перед глазами. Два крепких, полностью обнажённых заросших волосами мужика чуть присели перед яростной схваткой и оскалили зубы. Один постарше и пошире в плечах. Другой повыше, помоложе и поизящней. Оба мускулистые и злые. Оба написаны в тёмных тонах. А за ними — обнажённая белокожая пышноволосая красавица. Вполне современного немецкого типа. Стоит вальяжно, руки в боки, и ножку отставила. Ждёт результата схватки. А схватка определит, чья красавица будет, кому достанется…
— Вот так это и решалось на самом деле? — наивно спросила Бирута академика истории Сиваконя, который вёл у нас психологические семинары.
— Чаще всего именно так, — грустно ответил он. — Вы с этим ещё встретитесь, если долетите до планеты Рита.
Долетели. Встретились. Хорошо хоть, не сильно удивились — были к этому готовы.
Между прочим, жена Сиваконя вела в «Малахите» курс медсестры, обязательный для всех девушек. И были супруги Сиваконь рослые, крепкие, спортивно сложённые. Когда они шли рядом по «малахитским» аллеям, курсанты за их спинами шутили:
— Вон Сиваконь и Сивалошадь пошли.
Грубые порой гуляли у нас шуточки — на школьном уровне. Но ведь и были мы всего лишь вчерашними школярами. А сегодня, хочешь — не хочешь, приходится решать судьбы племён…
Фор напоминает мне мужика постарше с той жестокой немецкой картины. Почти копия! Только шкура на поясе болтается… Грозный вообще-то у него вид. Но, когда он понимает, что возле вертолёта живая невредимая тоненькая Тили — всё в нём меняется. Сразу! Он как бы сползает на колени, огибается в дугу, опускает лоб к земле. А потом поднимает голову уже совсем другой человек — не грозный, а потрясённый, счастливый и несчастный одновременно, в какие-то секунды понявший, что одна дочь спасена, а другая погибла.
Если бы он сыграл это на сцене — вызвал бы взрыв аплодисментов. В любом зале! Это было бы на уровне великих драматических актёров. Но, может, потому они и стали великими, что честно донесли до сцены сильные страсти из жизни?
Ничего ему не надо объяснять. Он всё сразу сообразил. Первый признак умного человека.
Виг сдержаннее — просто стоит неподвижно и молча плачет.
Такой же тоненький и сероглазый как Тили, и очень на неё похожий. Может, старше её на годик, может, на годик моложе — не разберёшь.
Я выношу из вертолёта ещё один мыслеприёмник и осторожно натягиваю на голову Фора. Он не сопротивляется, доверяет. Может, и видел и держал в руках эту тоненькую пружинящую дугу, когда Тили принесла мои подарки в свою пещеру?
— Уйлу сегодня в племени купов, — сообщаю я. — Уйлу распорядился отдать вам оружие сынов неба. Оно годится и для защиты от хуров и для расширения ваших жилищ. Этим оружием можно работать каждый день и прогонять врагов. Уйлу распорядился, чтобы оно было в каждой пещере. Чтобы все могли работать и защищаться. Берите!
Я открываю цифровой замок «инструментального» контейнера, распахиваю дверцы и подаю оттуда Фору первые геологические молотки, каёлки, лопаты. Он принимает их потрясённо, передаёт Вигу, а за Вигом уже стоят другие люди, и каёлки с молотками и лопатами быстро текут вниз по цепочке. Как вёдра с водой на деревенском пожаре… Организованное племя! Собственно, иное и не смогло бы построить такой удобный посёлок.
— Оружие должно быть в каждой пещере, — напоминаю я. — В каждой!
— Я понял, — кротко отзывается Фор.
Впервые приходится мне осуществлять древнюю ленинскую идею вооружённого народа. Он должен стать непобедимым. Дай-то Бог!
…Когда контейнер опустел, когда тихие ту-пу, как бы придавленные недавним несчастьем, постепенно ушли с вершины холма, Тили положила мне обе ладони на грудь и попросила:
— Пойдём в мою пещеру!
Это никак не входило в мои планы. Сейчас надо в Город — сдать анализы. И на космодром — там Розита… Конечно, полезно и пещеру посмотреть. Но только не сейчас! Всё как обычно: сейчас некогда!
Но ведь и не откажешься — обидятся. И потом уж могут не позвать.
— Зачем в пещеру? — спросил я.
— Хочу тебе что-то показать.
— Может, потом? В другой раз? Я ещё прилечу.
— Нет! В этот! — Она опустилась к моим ногам и обняла их. — Пойдём в мою пещеру!
И Фор снова осел на землю и попросил:
— Пойдём в мою пещеру!
И Виг стал на колени и что-то сказал. Но на нём не было мыслеприёмника. И я мог только догадываться о смысле его слов.
— Пойдёмте! — согласился я и запер дверку вертолёта.
Мы спускались по тропкам и ступенькам совсем недолго — минуты три-четыре. И вот я вхожу в жилище пещерного человека. Не того, который жил десятки тысяч лет назад, а того, который живёт в пещере сегодня, сейчас.
Тут сумрачно, тихо, прохладно и просторно. У дальней стенки я вижу целый склад оружия: копья, палицы, луки, пучки стрел. И среди всего этого геологические молотки и каёлки, которые я подарил Тили. Видно, они воспринимаются тут прежде всего как оружие. Собственно, и Уйлу их так воспринял.
