Сквозняк усилился. Теперь ветерок не просто холодил лицо — теперь он развевал волосы, трепал одежду, подвывал в узких трещинах. Чувствовалось, что выход совсем близко.
— Черт! — выругался Епископ, спотыкаясь о массивный булыжник. — Без ног останусь! — Он опустился на землю, принялся, шипя сквозь зубы, растирать ушибленную лодыжку.
Свечение посоха померкло, стало темно. Глеб всмотрелся во мрак туннеля, и ему показалось, что впереди что-то есть. Он протер кулаками глаза, мотнул головой, вгляделся пристальней — точно, что-то там было — будто бы купол тьмы проткнули тонкой иглой, и сквозь микроскопическое отверстие с той стороны — со светлой стороны — пробивается осторожный лучик. Словно маленький светлячок повис на плотной черной завесе.
— Звезда, — сказал Глеб, сам не веря в это, а скорее предполагая.
Маг перестал шипеть и ругаться. Вновь засветился посох.
— Где?
Глеб показал направление, но там уже ничего не было видно.
— Притуши.
Магическое свечение умерло. Друзья сидели некоторое время в абсолютной темноте. Незримый Епископ, шурша тканью своего одеяния, все растирал зашибленную ногу. Глеб медленно поворачивал голову из стороны в сторону, словно сканировал пространство, и таращился в темь. Через несколько минут глаза привыкли к мраку, и — действительно — впереди холодно замерцала маленькая звездочка. Больше ничего не было видно.
— Вот и вышли, — сказал Глеб.
— Еще нет, — пробурчал маг, поднимаясь. И тут звезда исчезла. Какая-то тень закрыла ее.
— Что это? — прошептал Глеб, доставая меч.
Вновь засветился посох в руках Епископа. Лицо мага выражало тревогу. Он тихо сказал:
— Там кто-то есть.
— Эльф? — предположил Глеб.
— Не знаю.
Впереди раздалось негромкое шуршание.
— Можешь сделать поярче?
Посох вспыхнул, заставив мрак отступить еще на несколько шагов.
— Не могу больше, — проговорил сквозь стиснутые зубы Епископ. Зачарованные оковы нестерпимо сдавили кости. — Надо торопиться, через десять минут я выдохнусь.
— Ладно, — решил Глеб, — пойдем. Выход совсем рядом.
Они двинулись навстречу ветру. Глеб, выставив перед собой клинок, шел первым. Идущий позади маг посохом освещал туннель.
Стало тесно. Ход сузился. Стена справа была гладкая, словно отшлифованная, и влажно поблескивала. Левую сторону грота, выпуклую, неровную, покрывали какие-то наросты.
Вновь показалась звезда. Теперь она была видна и при свете посоха.
— Выход, — сказал Глеб, увидев впереди узкую трещину и ночное небо за ней.
И тут Епископ закричал. Глеб мгновенно развернулся и замер в растерянности. Над магом застыла уродливая морда. Она высунулась прямо из поросшей наростами стены, и Глеб не сразу понял, что никакая это не стена, а длинное тело огромного пресмыкающегося, вытянувшегося вдоль подземного хода. Выпученные глаза со щелями зрачков таращились на свет и, похоже было, только сияние посоха смущало существо, не давало ему немедленно броситься на людей…
Ящер был голоден. Это было для него естественным состоянием. Он мог голодать долго, очень долго, а насытившимся бывал лишь пару часов. Несколько десятилетий прошло с тех пор, как ящер в последний раз нормально поел…
— Бежим! — крикнул Глеб, понимая, что существо может раздавить их одним своим движением, размазать по отшлифованному граниту противоположной стены, и никакой меч, никакая магия, никакая сила тут не помогут.
Но бежать уже было некуда. Выход был перекрыт. Возле самой трещины, загораживая собой ночное небо, скалила клыки еще одна бесформенная морда, похожая на тупой, обросший лишайником валун.
Двухголовый ящер не спешил. Жертвы были окружены, и ничто не могло спасти их. И товарищи тоже осознали безвыходность своего положения.
Глеб отчаянно ринулся к морде, что закрывала собой выход. Маг бросился за ним. Пещера ожила. Зашевелилась неровная стена, грозя раздавить людей. В самый последний момент, уже ни на что не надеясь, Глеб коротко взмахнул мечом и рубанул по толстой шее ящера, хотя — он понимал это — никакое оружие не могло обезглавить огромное существо. Но Мощь Талисмана совершила невозможное. Мышцы онемели от единственного неимоверного усилия, пот выступил сквозь поры, вены едва не лопнули — меч прорубил каменную кожу пресмыкающегося, рассек плоть и кости и лязгнул о гранитный пол. Уродливая голова с распахнутой зубастой пастью рухнула на землю, едва не придавив людей. Хлынул поток крови. А Глеб уже проскочил опасный участок, прошмыгнул в узкую трещину выхода, волоча за собой Епископа. И тотчас позади заскрежетали дробящиеся камни — ящер, лишенный одной головы, забился от нестерпимой боли. Если бы друзья задержались лишнюю секунду, они превратились бы в фарш, перемешанный с каменной крошкой.
Глеб карабкался вверх по расщелине, одной рукой таща за собой мага, а в другой держа меч. Мелкий щебень сыпался из-под ног, падал вниз, в логово беснующегося ящера, и Глеб несколько раз едва не срывался, чуть было не скатывался вслед за оползнями, вместе с ними, но каким-то чудом успевал нащупать опору, перепрыгивал на надежные скальные ступеньки и выволакивал к себе совершенно обессилевшего Епископа.
Вскоре они взобрались почти на самую вершину Утеса, оказавшись на открытой со всех сторон площадке. Где-то далеко внизу ворочался ящер, а над головами друзей раскинулось спокойное чистое небо, усеянное звездами. Звезды были и в тихой воде Кружной Реки.
— Ну мы и забрались, — слабо вымолвил Епископ, опускаясь на землю.
— Это все Талисман, — сказал Глеб. — Он умножает силы. Ты видел, что мой меч сделал с шеей этой твари? Ни за что бы не поверил!
— Да, — задумчиво отозвался Епископ, — это великая вещь. Ни Живой Камень, ни Перстень Духов… — Маг замолчал на какое-то время. Затем устало вздохнул и сказал: — Мне надо отдохнуть. Восстановить силы. И поесть бы не помешало.
— Ты читаешь мои мысли, — отозвался Глеб. Он стоял на самом краю площадки и внимательно обозревал окрестности. Луны почему-то не было, но света звезд хватало, чтобы разглядеть склоны Утеса: обрывы и осыпи, карнизы и трещины.
— Будем спускаться? — осведомился Глеб. — Или заночуем здесь?
— Зачем нам спускаться?
— Значит остаемся здесь. Место тихое.
Глеб нашел уютное местечко — маленький пятачок, где камни поросли сухим мхом и шершавым лишайником, еще хранящим тепло дня. Он снял ножны, положил в сторону, лег на жесткую подстилку.
— Ты как там? — спросил Глеб, смотря в ночное небо.
— Нормально, — отозвался Епископ из темноты.
