Буквально через мгновение вопрос разрешился. На противоположном конце пшеничного поля, почти у самого горизонта загрохотали выстрелы. Это двигались навстречу своим, танки Малярийкина, завершившие, наконец, фланговый охват.
* * *
Свою вторую линию, вышедшую в тыл противнику, заметил не только Малярийкин. Один за другим, машины «шапроновцев» осознавая полную бесперспективность «двухсторонней дуэли» стали выползать из боя. При этом, как отметил уже ставший цепким взгляд Малярийкина-командира, из боя выходили организованно и не все. Повреждённые танки, слабые танки и медленные танки — оставались в линии, продолжая бессмысленное сопротивление и выбивая «малярийкиновцев» одного за другим, неся страшные потери от двухстороннего огня, но, тем ни менее, не сдававшие позиции. А вот в ретирацию бросились как раз наиболее мощные машины. Либо с хорошими ходовыми качествами либо с наиболее сильным вооружением. Тяжелобронированные аппараты также медленно отходили, но, не имея преимущества в скорости, не столько пытались спасаться бегством, сколько пытались прикрыть более быстрые корпуса. В том, что отход организует опытный командир, не было никаких сомнений. Вероятно, заключил Малярийкин, сам Шапронов, лично, находился там. Во главе или в теле отступающей колонны, руководя с помощью чата, голосовой или визуальной связи действиями взводов. Манёвр Гойгу, конечно, оказался очень удачным — шапроновцы понесли просто колоссальные потери. Однако к поражению противника этот маневр не привёл. До победы было ещё далеко.
Ну что ж. Мысленно сплюнув, Малярийкин настучал в командном чате сообщение (делать это голосом было дольше, так как в чате он просто вывесил заранее подготовленный реестр быстроходных машин) и вызвав к себе, таким образом, весь Второй вымпел и наиболее вооружённые танки Первого, Малярийкин начал быстро перемещаться левее относительно основной фронтальной линии, вдоль которой велась — а точнее уже заканчивалась, — жестокая артиллерийская дуэль двух его линий и одной линии Шапронова, зажатой между ними.
Именно в этом направлении отходила организованная масса вражеских танков.
Мысль Малярийкина была крайне проста: его расширенный Второй вымпел, действуя в качестве передового отряда, должен был стремительным движением по маршруту, параллельному маршруту отхода вражеской колонны, отрезать ей путь к границе локации.
Отдав приказ и начав движение сам, Малярийкин уже на ходу изучил карту местности, прилегавшей к возможному направлению отступления «шапроновцев».
От границы локации обе сражающиеся команды отделало не менее ста пятидесяти километров. Примерно в середине этого отрезка, почти на самом краю «Твардовщины» располагалось несколько концентрических пятен. На топосьемке так обозначались возвышения. Судя по конфигурации линий высот, это была группа холмов.
Самый высокий из них отмечался на карте как «выс. 134, 7».
Высота 134.
Было очевидно, что Шапронов отводит войска именно туда.
Выводы?
Они напрашивались сами собой. Малярийкин видел, что среди отходящих танков заклятого врага преобладают не только скоростные, но и тяжёлые, хорошо вооружённые танки. Значит, средняя скорость отходящего отряда Шапронова будет в среднем ниже, чем скорость малярийкиновского Второго вымпела. В то же время, Второй вымпел уступает отряду Шапронова в бронировании и вооружении. То есть в прямом открытом бою — слабее.
Но вопрос в том, как ставить перед бойцами задачу.
При маневрировании Вторым вымпелом, задача «победить» перед Малярийкиным на стояла. Ему надо было лишь «задержать».
После бойни, которую устроила на пшеничном поле линия Гойгу, атаковавшая «шапроновцев» с тыла, общее командное преимущество было явно на стороне Малярийкина. Теперь он имел огневое превосходство — едва ли не вдвое. И превосходство в броне — раза в три. Фактически, Шапронов уже проиграл, если … Если не дать ему шанс укрепиться на удобной позиции с которой сбивать его придётся упорно, долго и с большими потерями, вполне способными сравнять счёт погибших.
Высота 134,9 подходила Шапронову для этой цели как нельзя лучше. Располагаясь почти у края локации, эта высота лишала Малерийкина возможности тылового обхода. Брать Шапронова там бы пришлось «в лоб». Учитывая, что у Шапронова остались сейчас только топовые машины, просчитать последствия такой, с позволения сказать, тактики атаки, было совсем не сложно.
Выход у Малярийкина по сути оставался один. Опередить отходящую колонну более лёгкими и слабыми корпусами. Занять оборону на высоте 134,9 первым. Не дать Шапонову на ней закрепиться. Потом дождаться подхода главных сил во главе с Гойгу и опять с двух сторон вдолбить Шапронова в дёрн.
Вот только успеет ли Малярийкин?
Чёрт знает. Во всяком случае, чтобы успеть, надо быстрее принимать решение, меньше мяться. И быстрее мчаться.
«Ходу, резвые, ходу!» — подумал Маляр.
Его Мамонт двигался четвёртым в походной колонне. Первыми шпарили, как предписывал классический походный ордер передовой арьергард в составе одного взвода, то бишь, трёх лёгких машин. Тот же ордер предполагал выдвижение вперёд по маршруту движения разведывательного дозора в составе двух взводов на удалении одного километра от главных сил («передовая походная застава», два взвода) и трёх километров от главных сил («передовой дозор», один взвод).
Однако, выдвижение из боя на пшеничном поле производилось резко. Строить правильный ордер не было времени. Вышли как вышли, сделав ставку не на каноны уставного искусства, а тупо на скорость.
Тем временем, прошло ещё полчаса.
Малярийкин нервничал. Глядел то на часы, то на обзорные экраны. Иногда прилегал правым лазом к прицельной оптике — чтобы изучить удалённые объекты. Благо Мамонт был до неприличия компьютеризирован и заданное направление держал чётко, управлять такой машиной было просто удовольствие. Но только в обычное время, например на полигоне. В данный конкретный момент у Мальярийкина чуть не дёргались пальцы. Колонны шли в напряжении уже долго. Напряжение боя сменилось напряжением погони. При этом, Малярийкин понял, что допустил небольшую ошибку при выборе маршрута.
Изначально, в первые десять минут преследования он и его бойцы прекрасно видели отступающую колонну Шапронова. Та шпарила на удалении километра в четыре. По прямой было видно хорошо. Не столько машины, сколько поднимаемые ими столбы пыли.
Сначала две колонны двигались действительно параллельно. Но потом, когда обоим танковым группам удалось обогнуть поле боя, на котором Гойгу топтал оставшихся шапроновцев, и линия движения обоих колонн превратилась в прямую (шли то не по шоссе уже, а по полю), положение стало стремительно меняться. Малярийкин, имея преимущество в скорости начал Шапронова догонять. Уже через пять минут после начала сближения, расстояние до отряда Шапронова сократилось до отрезка прямого огневого контакта. Никто, конечно, не стрелял. Шапронов — был занят отступлением своего отряда. Малярийкин — преследованием. Но следовать за врагом почти нос в нос на дистанции поражения было крайне неприятно. Кроме того, отряд Малярийкина уступал Шапроновскому в огневой мощи. И в случае догонки ничего хорошего его не ожидало. Соответственно, Малярийкину надо было Шапронова не догнать, а обогнать. Укрепиться на оборонительном рубеже поперёк вектора движения и пресечь отступление к высоте. Обстрел «хвоста» отступающей колонны мог привести лишь к бессмысленному обмену залпами между головными (лёгкими) машинами Малярийкина и арьергардными (тоже лёгкими) машинами Шапронова. Никакого смысла такой маневр заведомо не имел. Проанализировав обстановку таким образом, Малярийкин решил увеличить боковой разрыв между колоннами до выхода из зоны видимости и обойти Шапронова на скорости, описав дугу километров на десять больше. Расчёт дельты скорости это позволял.
