36. Зима кончается
Сильвестр с почтительным поклоном вышел, и Август остался в одиночестве, но это продлилось недолго: через несколько минут в дверях звякнул колокольчик, оповещающий о чьём-то приходе. Дождавшись позволения, императрица вошла, мягко, неслышно ступая по пушистым коврам. Она была красива и изящна, как и всегда, хотя наряд её не поражал блеском и богатством. На ней была белоснежная шёлковая туника с золотой вышивкой на подоле и рукавах, чёрный талар был расстёгнут, изрезанный бахромой край бесшумно скользил за нею шлейфом. На запястьях женщины чуть слышно позвякивали тонкие, изящные золотые браслеты. Чёрные волосы скрывала плотная накидка, вышитая серебряной нитью.
Юлия подошла к супругу и склонилась перед ним. Август протянул руку, заставил её выпрямиться и опуститься на бархатные подушки у кресла.
— Вы хотели видеть меня, — произнесла женщина. Голос её был ровным и спокойным, как и всегда. — Что-то случилось?
— Что сказал лекарь? Ты была у него несколько дней подряд, ты нездорова?
Юлия улыбнулась и вспыхнула. Даже сквозь бронзовый загар было заметно, как румянец заалел на её щеках.
— У меня будет ребёнок. Девочка.
Август улыбнулся в ответ и провёл по контуру её подбородка.
— Я рад. И ещё я рад, что это не мальчик. Ему не передастся моя Тьма, он станет обыкновенным человеком. Ты уже задумывалась об имени?
— Да… Ариадна.
— Красиво.
Императрица подняла глаза на супруга и слегка сжала его холодные пальцы.
— Вы плохо выглядите. Снова не спали?
— Тьма рвётся наружу, — тихо отозвался император, задумчиво проводя ладонью по плотной накидке, лежавшей на её голове. — Раньше мы с Хольдом и Витторио делили всю эту силу на троих, а теперь я чувствую, что её постепенно становится во мне слишком много. Только за три минувших седмицы она вырывалась четыре раза, это невыносимо.
Он взглянул на Юлию. Женщина молчала, глядя куда-то в сторону и слушая его не очень внимательно, — задумчиво перебирала мягкую ткань вышитого края туники и вертела в пальцах узкий пояс, расшитый золотом.
— Ты меня не слушаешь?
— Прости, — императрица снова подняла глаза на него и из-за тревоги даже забыла о традиционном обращении к светлейшему. В чертах её лица, немного резких, но тем не менее приятных, сквозило нескрываемое волнение. — Я должна тебе… кое-что сказать. Помнишь того парня, жреца верховного бога, которого люди Запада называют Сварогом?
Император нахмурился, провёл ладонью по лицу. Сразу вспомнился тот мальчишка, бледный, перепуганный, ни в чём не виноватый. Теперь о нём можно было забыть, но…
— И что?
— Поклянись, что никому не расскажешь, — Юлия развернулась к его креслу, положила голову на мягкий бархатный подлокотник. Август взглянул на неё уже гораздо более заинтересованно, а она, немного помолчав и собравшись с духом, продолжала. — Я такая же, как он.
Трясущейся рукой она стянула чёрную повязку с левого предплечья. На внутренней стороне её руки светлейший увидел два скрещенных четырёхугольника. Осторожно коснулся их двумя пальцами, провёл по чёрному контуру, прищурился, внимательно изучая незнакомый рисунок. Снова взглянул Юлии в глаза. Казалось, напряжение чувствуется в самом воздухе, смешанном с густым ароматом ладана и мирры. Император вдруг слегка замахнулся и ударил Юлию по щеке. Она зажмурилась, но ни звука не сорвалось с её крепко сжатых губ.
— Это тебе за то, что всё время скрывала от меня самое главное, — тихо промолвил Август. Рука его была тяжёлой, и на щеке женщины, обожжённой ударом, мгновенно вспыхнуло красное пятно. — А теперь скажи, почему не призналась раньше? Ведь всё могло стать гораздо проще. Нам не пришлось бы искать других жрецов, мы могли просто спросить обо всём у тебя.
— Асикрит Витторио Дени мёртв, — шёпотом ответила императрица. — Но если бы не его смерть, я бы так и не сказала вам. Боялась… его… — она не сдержалась и всхлипнула. — Допросов… пыток…
Август нахмурился: она права. Бывший асикрит держал в страхе всю Империю, неизвестно, как поведёт себя на этой должности Сильвестр, но факт остаётся фактом: страх перед Витторио и его способами заставить говорить не позволял Юлии быть предельно откровенной.
Вдруг что-то кольнуло под сердцем. У императора потемнело в глазах, он вскочил, схватился за спинку кресла, оно опрокинулось назад. Юлия испуганно встала и отступила на шаг. Август закашлялся, побледнел, дрожащими руками развязал тесёмки лацерны, растянул полы туники. Из рук и груди его с лёгким шипением вырвалась густая чёрная дымка, окутала всё пространство вокруг и рассеялась. Август обессиленно рухнул на пол, тяжело дыша, закрыл глаза.
Юлия подошла ближе, провела по вьющимся волосам супруга, расстегнула одну пуговку его воротника, мягко погладила его виски, затылок, шею, напряжённые плечи. Август расслабленно прикрыл глаза, прижался щекой к её сухой и нежной руке. Юлия незаметно сняла напряжение осторожными и ласковыми касаниями, и головная боль, мучившая императора ещё с вечера, постепенно отступила.
— Империя на пути в пропасть, — прошептал светлейший, пока императрица перебирала его вьющиеся пряди. — На пути к обрыву. Нам нужны союзники, которых нет. Необходимо восстановить древний алтарь, и есть только один способ сделать это: вернуть часть Тьмы в источник и не позволить Свартрейну открыть очередной переход в Сайфаде. Если это произойдёт, вся Правь взлетит на воздух.
— Не тревожьтесь, — негромко ответила Юлия. — Всё непременно как-нибудь обойдётся. Конечно, зря вы согласились на заговор против сестры лорда Эйнара, теперь у вас нет союзников, но пройдёт время, и слухи станут сказками, а молва утихнет. Нужно ждать.
— Ты как всегда права, — Август неторопливым движением стянул вышитую накидку, и тёмные волосы императрицы водопадом рассыпались по плечам. — Я доверяю тебе, как никому другому. И поэтому пообещай мне одно.
Он взял её руку и приложил к своей груди. Сквозь плотную ткань туники и лацерны женщина почувствовала, как часто и рвано бьётся его сердце.
— Если Тьма всё-таки возьмёт надо мной верх, а это однажды случится, пообещай, что мою силу заберёшь ты, — он прижал её ладонь к груди крепче, так, что пальцы Юлии побелели. — Ты, а не это отродье Нави. Тогда ты сможешь закрыть переход и подарить Империи ещё немного времени. Пообещай…
Юлия испуганно вскинула на мужа чёрные глаза, полные слёз, и попыталась отдёрнуть руку, но он резким движением притянул её к себе, не дав вырваться.
— Нет! — вскрикнула она. — Я не смогу!
Сердце императора забилось чаще — она это почувствовала. Он побледнел, на виске напряжённо дёрнулась голубая жилка, крылья носа гневно дрогнули.
— Ты должна это сделать! И мне не будет больно, если я умру, отдав свою силу тебе!
Юлия в ужасе отшатнулась, упала на колени и умоляюще сложила руки перед собою.
— Нет! Прошу тебя!
Август схватил её за руку и рванул вверх. Женщина с трудом устояла на ногах. Щёки её были исчерчены мокрыми дорожками слёз, она задыхалась от всхлипов. Он обнял её — туника тут же намокла на груди. Сбивчивое, горячее дыхание Юлии обжигало хуже пламени.
— Обещай! — тихо, но твёрдо сказал Август. — Если любишь меня, обещай!
— Обещаю, — едва слышно прошептала Юлия куда-то ему в грудь. Он устало прикрыл глаза и прижался щекой к её волосам, пахнущим сандалом. Понемногу её плечи перестали вздрагивать от рыданий, дыхание стало ровнее и тише, только сердце билось с неимоверной быстротой.
* * *
В Кейне справляли Гвенндейр, праздник окончания зимы и начала весны, как будто бы начала новой жизни. Кит с позволения королевы Даны отменил утреннее заседание Совета, и всю первую половину дня жители города посвятили приготовлениям к празднику. В столицу приехали поселяне, торговцы и ремесленники из близлежащих сёл и деревенек. По специальному разрешению Совета Кейне на главной городской площади была открыта ярмарка, и Ренхольд будто сразу преобразился. Из окон домов виднелись свечи в круглых плошках, залитых окрашенным воском, что создавало иллюзию разноцветных огоньков. Между домами и воротами женщины и девушки развесили гирлянды из сухих веточек, цветов, деревянных и стеклянных бус и безделушек. День длился уже гораздо дольше, нежели в середине зимы, но тем не менее темнеть начало достаточно быстро.
