— Да. А когда я вернулся, то увидел наглого француза, сидящего с Виктором в нашей столовой. Потом началась заварушка с этим мастер-шлюзом, потом находка Билла Тернера и всё завертелось, как детская карусель на Кони-Айленде. И вот, что я предлагаю, — Джек сделал небольшую паузу. — Всю эту информацию мы оставим здесь. Сейчас опасное время, чтобы отдавать результаты в Орден. Для начала, выясним, что происходит.
— Скажи, а ты кому-нибудь доверяешь?
— В Ордене?
— Да.
— Как это ни смешно прозвучит — Виктору. Он конечно не похож на ангела, но если со мной что-то случится, то эти данные можешь передать ему. Виктор будет знать, как с ними поступить. Я ему доверяю.
— Несмотря на то, что он нас подставил с мастер-шлюзом?
— Это его работа, — Чамберс пожал плечами. — Кто-то должен её делать.
Несколько минут я думал. Курил, прикидывая факты и события, происходящие вокруг нас. И чем дальше, тем больше соглашался с Чамберсом. Он прав. Я отбросил окурок и кивнул.
— Хорошо, Джек. Я принимаю условия. Если с тобой что-то случится, то информация будет передана Виктору.
— Или Демидову.
— Прости, не понял?
— Если что-то пойдет совсем не так, то эти записи отдашь Демидову. Считай это моим завещанием. Не сразу. Посмотришь, что у него получится.
— Ты меня удивляешь Легенда.
— Может. Но когда ты поживешь с моё, то на многие вещи станешь смотреть иначе.
— Знаешь, мне не нравится твоё настроение, Джек. Извини, но оно похоронное. Не рано собрался уходить?
— Кто знает, когда придёт наше время, — отмахнулся Чамберс. — Хочется быть заранее готовым.
— У меня такие же шансы получить пулю, как и у тебя.
— Вернёмся в лагерь, подумаем. Кроме тебя и меня, есть ещё Настя. Она в курсе этой идеи. И полностью её поддерживает.
— Кстати, — без всякой задней мысли спросил я. — Как думаешь, долго здесь пробудем?
— Без Елены соскучился? — усмехнулся Чамберс. — Не переживай, Поль, уже недолго. Послезавтра Настя заканчивает работу. После этого оставляем закладку и уходим обратно. Хватит. Уже месяц прошёл, как вышли из базового лагеря. Ещё две недели и парни начнут нас искать. Оно нам надо?
47
5 год, по летоисчислению Нового мира
Предгорье южного хребта
В закладку, сделанную Чамберсом легла толстая пачка бумаг. Результаты Настиных изысканий, карта и расчётные таблицы геологической разведки, журнал погибшего геолога с информацией о кимберлитовых трубках и все найденные нами самородки. Золотой песок, а точнее — шлих, отправили обратно в ручей. Он осел на плотном песчаном дне и блестел как млечный путь в звёздном небе Старого мира.
Все документы были упакованы в два контейнера. Первый, — пластиковый, с резиновыми прокладками для герметичности. Второй, — из нержавеющей стали. Закладка была надёжно спрятана. Даже если пещера будет случайно обнаружена, то чтобы найти тайник, придётся хорошо попотеть.
Параллельно с этим, Настя и Джек делали дублирующие журналы и карты. Записи, которые далеки от реальной картины геологоразведки, будут переданы службам Ордена при нашем возвращении. Да, это должностное преступление. Да, мы совершаем подлог. Да, мы подводим Виктора, который надеется на нужные Ордену месторождения. Да, это так. Но Чамберс прав — сейчас не самое лучшее время и информация о золоте Нового мира может только навредить.
Собрали вещи, посидели на дорогу и отправились в обратный путь. Настя предлагала сделать несколько фотографий нашего последнего лагеря, но Чамберс был категорически против этой затеи. Он прав. Незачем светить эти места. Даже на фотографиях.
Возвращаться всегда легче. Дорога, которую лёгкой никак не назовёшь, показалась короче. Так всегда бывает. Даже если ты нагружен вещами, как верблюд и устал, как раб на галерах. Мы добрались до лодки, переночевали и начали спускаться вниз по реке. Через неделю вышли к лагерю, с оставленным Джерри Стаутом. Думаю, что это был единственный раз, когда искренне обрадовались увидев друг друга живым и здоровым. Когда восторги от встречи поутихла, и мы рассмотрели нашего биолога внимательнее, то радость тихо испарилась.
На первый взгляд он выглядел неплохо. И даже зелёный цвет лица был очень кстати. Прекрасно сочетался со свежей прибрежной зеленью. Если отбросить глупые шутки, то всё оказалось не так весело. Стаут подцепил какую-то местную гадость и последние три дня ходил с высокой температурой, тошнотой и сильной головной болью. Настя, растерянно хлопая глазами, что-то пошутила насчёт критических дней, но нам было не до шуток. Для полного счастья, нам только неясных заболеваний не хватало.
Чамберс устроил допрос и выяснилось, что не всё так плохо. По-крайней мере источник заразы обнаружен. Это реакция на ядовитое прибрежное растение. Белый цветок, плавающий на поверхности заводи. Он похож на кувшинку, но листья другие. Они не плавают на поверхности, а торчат из воды как копья. Форма напоминает наконечники копий африканского племени масаи. И вот, эти самые листья, с внутренней стороны, украшены маленькими колючками. Даже не колючками, а шипами, похожими на рыболовные крючки. Когда они впиваются в кожу, то выбрать довольно трудно. При этом, от листьев отделяются очень легко. Достаточно тряхнуть лист, чтобы колючки облетели. Сами шипы, как рассказал Джерри, это контейнер для семян, расположенных в её основании. Шип похож на треугольник, с небольшой полостью в основании, где и хранится семя. Также он выделяет вязкую жёлтую жидкость с резким и неприятным запахом. Если эта колючка поцарапала вам кожу, то… По словам Чамберса: «результат налицо». Первые два дня высокая температура, головная боль, рвота и полная апатия. На третий день становится немного легче и болезнь проходит без видимых последствий.
— Твою мать, — выругался Джек и хмуро покосился на Джерри. — Твоё счастье, сынок, что всё закончилось благополучно. Почему ты не сообщил о болезни на базу? И откуда знаешь, про четырёхдневный цикл, если болеешь, по твоим словам, всего три дня?
Когда он услышал ответ Стаута, то впал в ступор. Иначе это состояние не назовёшь. Я тоже немного оторопел. Когда вернулся дар речи, то на этого холёного блондина, с дипломом Йельского университета, я посмотрел другими глазами. Оказывается, после первого заражения, Джерри ещё два раза проверял на себе действие этого растения. Проверял и дотошно записывал все свои ощущения. По часам и минутам…
Чамберс пошёл красными пятнами. Потом его физиономия приобрела сочный бордовый цвет и Джек начал орать и размахивать руками, как ветряная мельница крыльями. Минут тридцать не умолкал. Кричал, пока не вспомнил все известные матерные выражения и даже придумал несколько новых, специально для этого случая. Пока Джек Чамберс отводил душу, — Стаут хранил невозмутимое выражение лица, и лишь иногда морщился, когда шеф углублялся в «музыку высоких сфер», из репертуара Саши Козина.
