— Вот гнида, — смачно выругался сидевший рядом сержант и зашевелил руками, стараясь избавиться от веревок. — Придушил бы тебя сейчас, чтобы не болтал лишнего…
Майор испуганно взглянул на своего подчиненного и отодвинулся подальше.
— Я могу быть вам полезным, — снова обратился он к Максу. — И вообще — я давно мечтал перейти на сторону Германии и служить Великому Рейху.
— Ты же, товарищ майор, член партии, как же будешь служить Гитлеру? — зло спросил сержант. — Фрицы партийных первыми в расход пускают…
— Меня заставили вступить в партию! — взвизгнул майор. — Я не хотел, честно слово, но мне приказали. Вы же понимаете, — снова заискивающе обратился он к Максу, — ослушаться я не мог, меня бы ту же расстреляли как предателя и врага народа…
— А сейчас ты кто? — с презрением произнес сержант. — Предатель, враг народа и есть. Сволочь проклятая! Эх, добраться бы мне до тебя, прикончил бы своими руками…
Майор еще больше испугался и постарался отодвинуться от своего бывшего водителя как можно дальше. Хоненбрайн с интересом наблюдал за диалогом. Слов, конечно, не понимал, но общий смысл улавливал.
— Чего хочет этот русский? — обратился он, кивнув на майора, к Максу.
— Хочет жить и служить Великой Германии, — пожав плечами, ответил Макс. — Все, как обычно, ничего нового.
— А тот, второй?
— Убить первого, чтобы он не мог выдать нам свои секреты.
— Хороший солдат, — одобрительно заметил Рудди, — и настоящий мужчина. Можно сказать, герой…
Затем помолчал и задумчиво произнес:
— Странные люди, эти русские, среди них почти столько же героев, сколько и предателей…
— Нет, — покачал головой Макс, — героев гораздо больше. А предатели… Они есть везде и всегда, в том числе и у нас, в вермахте.
— Пожалуй, вы правы, — согласился унтер-офицер. — Послушайте, господин лейтенант, не могли бы вы минутку посмотреть за этими пленными, а то мне в кусты срочно надо. Живот чего-то схватило, крутит очень. Приспичило, будь оно неладно…
— Разумеется, — улыбнулся Макс, — идите, а то наделаете в штаны. А это настоящему солдату не подобает…
Хоненбрайн с благодарностью кивнул и быстро скрылся в кустах, Макс остался один возле пленных. «Что же мне с ними делать? — подумал он. — Майор, похоже, окончательно сдрейфил и действительно готов рассказать все. Даже больше. Предаст всех и вся, и бить его особо не придется — сам запоет, словно курский соловей. Как же помешать этому? Ведь, если майор и правда из штаба дивизии, то может знать многое. Выдаст самое ценное, и это сорвет советское наступление…»
Макс оглянулся: лейтенант Грау все еще не вернулся, Шмидт и Дормен спокойно курили в стороне, не обращая на них никакого внимания. Удобный момент… Макс подошел к сержанту и внимательно посмотрел на него. Хоть и молодой, но, похоже, не из робкого десятка. И настроен весьма решительно. Водитель злобно блеснул на него глазами:
— Фашистская сволочь…
— Фашистская, — согласился Макс, — но не сволочь.
Потом присел рядом и тихо произнес:
— Жить хочешь?
Сержант процедил сквозь зубы:
— Убить бы тебя, гада, да руки связаны. Тоже небось предатель…
— Не угадал, — спокойно ответил Макс. — Как бы тебе это объяснить… Впрочем, все равно не поймешь, да и некогда нам. Еще раз спрашиваю: жить хочешь?
Парень молчал. Тогда Макс наклонился к его уху и шепотом сказал:
— Слушай меня внимательно и кивай, если понял. Я тебе помогу. Почему и зачем — не спрашивай, объяснять не стану. У тебя нож есть?
Парень подумал и кивнул.
— В сапоге?
Снова кивок.
— Правильно, — улыбнулся Макс, — у хорошего шофера всегда при себе есть нож, на всякий случай. Значит, так: я немного ослаблю веревки, а потом отойду в сторону — покурить. Ты сможешь освободиться и удрать. Беги вон в ту сторону…
И показал на кусты, в которых легко можно затеряться.
— Но сначала сделай одно дело. Твой майор молчать не станет, это ясно, на допросе всех выдаст, поэтому его следует убрать. Перед тем как смыться, пырни его ножом. Бей в шею, живот или в правый бок — рана окажется тяжелая, и он точно долго не протянет. Оказывать срочную помощь ему здесь нечем и некогда. Я отвлеку внимание охранников (кивок в сторону мирно беседующих Шмидта и Дормена), а ты действуй. Ударь и сразу беги. Понял?
Сержант кивнул — понял. Макс чуть приподнял его, нащупал узел и, немного повозившись, ослабил. Теперь парень мог пошевелить кистями, значит, и освободиться.
Затем, не торопясь, он подошел к фельдфебелю и попросил еще одну сигарету. Отто Шмидт, конечно же, угостил — жалко, что ли? И еще огонек вежливо поднес — зажженную спичку. Макс кивком поблагодарил услужливого фельдфебеля и встал так, чтобы оба немца оказались спиной к пленным. И, пока не спеша прикуривал, смотрел за спину Шмидту, внимательно наблюдая за развитием событий.
Сержант, слава богу, терять времени не стал — быстро освободил руки и ловко скользнул к майору, сидящему по другую сторону сосны. Резко приподнялся и ударил ножом в шею. Майор дико вскрикнул и вскочил на ноги, из перебитой артерии хлынула алая кровь. Он судорожно прижал к шее пальцы, стараясь остановить ее, но было уже поздно — рана оказалась слишком глубокой, кровь била небольшим фонтанчиком, заливая ему лицо и мундир…
Сержант отскочил от майора и кинулся к спасительным кустам. Но тут навстречу вышел ничего не подозревающий Хоненбрайн — он только что закончил свои дела и возвращался на пост. Шофер с ходу ударил его ножом в грудь, Рудди покачнулся и отступил на шаг, а сержант, с силой оттолкнув противника, вломился в кусты, надеясь найти в них укрытие.
Но по нему тут же ударила очередь — это пришедший в себя Дормен открыл стрельбу из автомата. Пули достигли цели — шофер, как подкошенный, рухнул на колени, а затем повалился лицом на землю. Но часть пуль досталась и бедному Хоненбрайну — получил два попадания в грудь. Это вдобавок к ножу, все еще торчавшему из его правого легкого… На губах Рудди показалась розовая пена, он упал, задергал ногами и забился в конвульсиях.
На звуки выстрелов прибежал лейтенант Грау. Ему хватило всего пары секунд, чтобы разобраться в обстановке.
— Зачем ты стрелял, идиот? — зло прошипел он Дормену. — Поставил под угрозу всю операцию! Теперь придется срочно уходить — уже через десять минут здесь будут русские.
— Но пленник пытался бежать… — начал оправдываться радист.
— Кто его охранял? — сухо спросил Грау.
— Рудди, — ответил Дормен и кивнул на лежащего унтера. — Русскому шоферу как-то удалось освободиться от веревок. Он ударил ножом сначала своего майора, а потом и Хоненбрайна. Я выстрелил ему в спину и попал. Но, кажется, задел и Рудди…
