— Где Сын чародея? — громко гаркнул чей-то густой мощный голос. — Это ведь вы, господин куриал, разгромили Храм чародейства, лично?
— Крепко сказано…
— Так где Предстатель-то, где Сын чародея? И вся верхушка Храма?
— Я выяснял отношения с Гильдией Тени. Хочешь сказать, это одно и то же, что Храм чародейства? — Меня питала надежда, что я не ошибся и действительно бью наверняка. Слишком дурна репутация пресловутой Гильдии. Крикун не посмеет спорить публично. — Что же касается Сына чародея, то, думаешь, он меньше, чем вы, озабочен вопросами энергетического обустройства родного мира?
— Утверждаешь, что главы Храма чародейства действуют заодно с тобой?
— Я ничего не собираюсь доказывать. Особенно сейчас. Разве нет других забот? Подумай вот о чём: если бы я действительно, как ты болтаешь, разгромил Храм, чем бы это закончилось для меня и моей репутации? Разве ваши духовные лидеры не объявили бы уже о моей зловредности?
Тоже, в принципе, пинок наверняка и в самое чувствительное место. Если я напал, разорил и совершил всяческое святотатство, то в храмах соответствующей конфессии меня должны яростно поносить и клеймить. Тем более, я человек заметный. Но не клеймят, это я знаю точно. Таков был уговор, на котором держится жизнь будущего Сына чародея. И всего Претория.
А в следующий момент на меня накатило ощущение чужого присутствия. То есть не чужого, конечно. Это был Сашка, и, само собой, появился он тут только своим сознанием. Ментально то бишь. Я так ждал этого — и вот оно случилось… Совершенно, абсолютно не вовремя.
— В общем, решайте сами! — завершил я во весь голос.
— Мы уже испугались, что ты погиб. — Друг улыбался с явным облегчением.
— Меня просто очень хорошо блокирнуло. Прости, не могу сейчас говорить. Давай чуть позже. Всё.
— Это с ней? — обеспокоился маг-энергетик. — С демоницей? Это безопасно?
— Я всё, всё. Я весь внимание. Безопасно. Демоница под контролем.
— Вы можете сейчас погасить зев? — страдательно спросила какая-то женщина.
— Могу.
— Так чего ж тут разговоры разговаривать? Идите и гасите! У нас тут дети, полно детей в городе! Начинайте же скорее!
— Мне нужно принципиальное согласие граждан на активные манипуляции с энергией…
— Тут дети, вы вообще слышите? Понимаете? Какие могут быть разговоры, ведь зев может рвануть! Дети ж пострадают!
— Подозреваю, взрослые тоже хотят жить.
Пауза против ожиданий была сравнительно короткой.
— При чём тут вообще взрослые?
— Я думаю, граждане согласны, что вмешательство куриала Терры необходимо, — примирил нас маг-энергетик. — Господин Лексо, скажите, что вам требуется для работы.
— Безопасность. И самое меньшее — трое моих учеников. Но это я обеспечу сам. Когда смогу.
— Безопасность бу-удет! — рявкнули из толпы.
— Курия дискредитировала себя. Пусть теперь доказывает, что готова служить народу. Мы сами всё сорганизуем — и порядок, и ход вещей, и энергетику. С вашей помощью, господин куриал.
— Век будем благодарны! Уж постарайтесь, господин Лексо!
— За нами не заржавеет!
— Точно, с нас будет причитаться, услуги не забудем — только спасите от гибели!
— Наших детей в первую очередь!
— Дура! Пусть всех спасает!
«Как по-разному видят ситуацию куриалы и простой народ, — подумал я не без злорадства. — И ведь отчасти Дьюргам прав. Вернее, окажется правым. Ему, наверное, осознание своей правоты слегка смягчит удар. Потому что больше его смягчить нечему».
— Я сделаю. Обещаю.
Через час был подан дормез — вместительный, запредельно удобный экипаж одного из городских богатеев. Горожане разбежались по домам готовиться: запасать воду, готовую еду, топливо для печей, у кого они были, ведь им предстояло двое или трое суток просидеть без энергии. Это было для них страшнее, чем моим соотечественникам на пару дней лишиться электричества.
Однако умчались не все. С полсотни крепких мужчин готовились сопровождать меня, ещё полсотни обещали присоединиться позже. Сердобольные женщины наперегонки несли добровольцам сухие пайки, фляжки, чуть ли не телогрейки. Словом, народное ополчение худо-бедно, но образовывалось. Я едва ли в самом деле рассчитывал именно на него, однако возлагал огромные надежды на общественное мнение. Если Курия решит шугануть народные отряды, население, даст бог, порвёт Курию. За себя я теперь боялся мало. Я — почти незаменимый человек. Есть шанс, что возиться со мной будет дешевле, чем искать обходные пути.
— Да, Саш. Теперь могу говорить. Просто потрясающе — иметь возможность вести нормальный диалог. Ведь раньше ты меня не слышал, верно?
— Главное, ты слышал всё, что говорили мне. Трудно было с этим разобраться, убедиться, но удалось. Такой прорыв…
— Я слышал всё. И самый первый ваш разговор тоже слышал. Частично.
— Очень рад. Значит, мы сумели тебя поддержать.
— Ещё как!
— Где ты сейчас находишься?
— В Корстае. Да, меня, видишь ли, уже освободили. Нет, не сами куриалы, местные. Силой отбили у куриалов. Так уж получилось. Потом всё подробно расскажу. Но сейчас я на относительной свободе.
— Относительной? Звучит угрожающе. Я скажу ребятам, чтоб они попробовали скорее добраться до Корстая. Сейчас это трудно, и не только из-за Курии. Беспорядки вызвали кучу проблем, в том числе и транспортных. Как понимаешь, изначальный план удался, общественность встала на дыбы. Мы даже не ожидали…
— Вы как вообще умудрились это затеять?
— О, сложная была игра. Если бы мы действовали по-своему, то, наверное, провалились бы по всем пунктам. Но нам очень помог Кербал. Кстати, ты знаешь, что в Мониле набирает популярность наш Интернет?
— Правда?
— А то! Они взяли у нас компьютеры, Интернет и мобильные телефоны, а больше им ничего не надо.
— Ошибаешься. Им нужен я. Мои знания. Я вас жду. Мне обязательно нужны Жилан, Женя, Кирилл и по возможности Лёня.
Саша напрягся, это отлично чувствовалось, особенно в нашем нынешнем положении крепкой душевной объединённости, общности.
— Ты ведь не знаешь, конечно.
— Что такое?
— Кирилл… Умер.
— Как… Что?
Внутри что-то оборвалось. В первый момент я, конечно, не поверил. Мыслимо ли с ходу воспринять подобное всерьёз, особенно если не было никаких предпосылок, вроде опасной болезни? Я вслушивался в мысли и чувства своего друга, пытаясь отыскать следы… уж не знаю чего: шутки? Преувеличения? Иносказательного намёка на что-то? Нет, спокоен и твёрд.
— Что случилось?
— Он тогда пытался вмешаться в захват. Сообразил, видимо, что происходит. Его убили.
