до чего не дотягивались, самолеты заваливали бомбами и неуправляемыми реактивными снарядами.
Расстояние до Выборга русские войска прошли всего за шесть суток и притормозили. Через два часа финское командование получило предложение сдаться или хотя бы вывести из города мирное население. Финны ответили отказом. На следующую ночь небеса разверзлись, и начался огненный ад.
Целый день ничего не происходило. С наступлением темноты высоко в небе послышался гул моторов и на город обрушились полутонные бомбы. Пилоты самолетов не выбирали, куда сбрасывать эти бомбы. Тяжелые взрывы сотрясли землю. В воздухе висела тяжелая пыль от разрушенных зданий.
После жуткой бомбардировки, когда мирные жители и солдаты финских частей, заполнивших Выборг, еще не пришли в себя, над городом пролетели легкомоторные самолеты русских и высыпали на город ампулы с жидкостью «КС». Это было первое боевое применение этого чудовищного оружия. В десятках мест возникли пожары, и уже по ним через полтора часа был произведен еще один налет тяжелых бомбардировщиков.
Утром город представлял собой жуткую смесь передовой оборонительной линии и филиала больницы для умалишенных. Мирные жители, потерявшие своих родных и близких, не скрываясь бродили среди развалин. Повсеместно были видны разрушения, пожары еще не были потушены, и тут русские нанесли еще один удар. Скоростные бомбардировщики русских несли всего пятьсот килограммов бомб, но их было огромное количество.
Самолеты заходили на город несколько часов поэскадрильно, как на учениях. В четырнадцать часов остатки финского гарнизона и уцелевшие жители сдались на милость победителей.
Русские поступили необычно. Всех оставшихся в живых, включая раненых и сошедших с ума, а таких было достаточно много, они просто передали финскому командованию. Всех без исключения, но это был по-иезуитски коварный план. Уже на следующий день вся Финляндия узнала о том, как демонстративно жестоко была раздавлена оборона Выборга.
В стране началась паника. Экстренно был созван парламент страны, но горячие дебаты ни к чему не привели. Тридцатого сентября правительство собралось на очередное экстренное заседание.
На заседании правительства присутствовал президент Финляндии Ристо Рюти. Ярый антикоммунист, он выступал за укрепление союза с Германией, и до начала боевых действий его поддерживало большинство членов правительства и бо́льшая часть населения страны, но сейчас положение изменилось. Было решено предложить Советам перемирие с полным прекращением огня для обсуждения условий мирного договора, выдвигаемого советским правительством.
На площади перед зданием Сената в это время собрался импровизированный митинг. Площадь заполнили в основном военные, бойцы охранного корпуса и члены шюцкора с семьями. Люди все прибывали, но полицейские не препятствовали этому.
В три часа дня на ступенях Сената появился президент. Ристо Рюти поднял руку, и шум толпы начал потихоньку стихать. Это было последнее, что он услышал в своей жизни. Пуля, выпущенная из немецкой винтовки, попала президенту прямо в открытый рот. Выстрела слышно не было. Казалось, что Рюти просто запнулся, но в тот же миг его кровь забрызгала телохранителя, стоявшего позади него.
Передние ряды людей качнулись вперед, и спустя всего мгновение сзади по стоящим на площади людям ударили станковые пулеметы. Огонь велся из грузовика, находящегося на другом конце площади, и почти в одну точку. Два пулемета «максим» прорубили среди людей кровавую полосу. Толпа качнулась в стороны, и в ту же секунду стоящие на разных краях площади грузовики взорвались один за другим, раскидав как изломанные куклы стоящих рядом с ними людей.
Пулеметы тем временем замолчали, а в кузове раздалось два негромких хлопка, но тем не менее полицейские и военные, стоявшие рядом, открыли по грузовику огонь из личного оружия. Ответного огня не было, и полицейские, приблизившись к грузовику, заглянули в кузов. Пулеметы были обложены мешками с песком, а рядом с ними лежали два человека в штатской одежде. Они были убиты близкими разрывами гранат, которые подорвали сами, и лица их были обезображены.
При детальном осмотре трупов были обнаружены поддельные финские паспорта и… удостоверения личности офицеров гестапо и вермахта. Скрыть эту сенсационную новость не удалось – слишком много гражданских лиц находилось рядом.
Город вспыхнул как лесной пожар. Вероломство союзников потрясло все слои общества. Столица кипела остаток дня, а вечером рядом с казармами охранного корпуса взорвался грузовик со взрывчаткой. Внешняя стена казармы была снесена, крыша обвалилась, но жертв было мало – большинство бойцов охранного корпуса в это время находились на улицах города.
К казармам были стянуты все свободные силы. Завалы разбирались стремительно. Помогали находившиеся рядом жители города, но как оказалось, это была отвлекающая атака. В час ночи на грузовой станции взорвался состав с горючим.
* * *
Мы покинули пригород финской столицы еще затемно. Несмотря на паническую суету в городе, особых сложностей с нашим возвращением к самолету не возникло.
Более недели мы готовились к своему сольному выступлению. Разведывали объекты диверсий, искали и отмечали на карте города стоянки машин, развозили и прятали фугасы, оружие и экипировку, снимали квартиры в центре города и дома в пригороде, готовили площадку для самолета.
Подготовительной работы было очень много, но, как я и предполагал, после комплексной проверки нас полицией на наши перемещения демонстративно не обращали внимания. Фиксировать наши телодвижения фиксировали, но только те, которые мы показывали своим соглядатаям.
К примеру, о поляне в лесу, на которой последние два дня стоял наш самолет, у которого безвылазно находился Шарль, никто даже не догадывался.
Шарль с Женькой прилетели на эту поляну на рассвете, и мы шустро замаскировали самолет в перелеске. До города было всего семь километров, и я планировал добежать до самолета пешком. Передвигаться на машине после всего, что мы собирались устроить в городе, было бы верхом наглости.
Две немецкие снайперские винтовки, оснащенные глушителями, мы спрятали на чердаке дома напротив здания Сената. Один грузовик со взрывчаткой стоял в переулке недалеко от здания казарм охранного корпуса, еще два мы поставили по бокам площади у здания Сената на рассвете.
Полицейскую форму сняли с тогда еще живых полицейских, а два необходимых нам на отвлекающей стадии операции грузовика угнали из гаража полицейского управления, перебив дежурную смену охраны. Эти двое полицейских были здорово похожи на нас с Женькой телосложением и волосами, а гражданские костюмы с ботинками и прочей атрибутикой мы подарили им свои.
Я надеюсь, господин заместитель комиссара вспомнит золотую зажигалку с бриллиантами и свастикой, которую он видел в моих руках? Он найдет ее в кармане одного из трупов. Вся наша одежда была специально куплена мной в лучшем берлинском магазине, а полицейские оказали нам ответную любезность – их форма нам вполне подошла.
Сложно было узнать, когда
