Странно только, почему этих новых дикарей до сих пор не перебили твари.
Дорогу им преградили на следующем перекрестке, из-за угла выбрались трое мужчин и встали посреди улицы.
– Депутация, – сказал Андрей. – Без приказа не стрелять.
Эти москвичи тоже носили современную одежду, но рубашки на них были расстегнуты, а джинсы местами разорваны и разлохмачены. Один держал копье из металлической трубы, блестел косо срезанный «наконечник», другие двое обходились теми же битами.
Стоявший в середине плечистый мужик лет сорока с угрюмым взглядом и сединой в черных волосах вскинул руку и не сказал даже, а прорычал:
– Чужаки? Наша земля!
– Это понятно, – Андрей остановился. – Мы хотим только пройти.
– Пройти? – мужик озадаченно заморгал. – Наша еда? Наши женщины?
– Все это нам не нужно.
Стоявший справа парень с роскошными рыжими волосами выпучил глаза и заморгал, располагавшийся слева крепыш, чье лицо покрывали мелкие язвочки, недовольно заухал.
Да, они были людьми, в том смысле, что когда-то были, но перестали.
– Не нужно… Чужаки? – плечистый морщился, чесал в затылке и, видимо, никак не мог понять, как же это можно не желать их женщин и их еды: атрофировавшийся мозг работал на полную мощность, но ее не хватало. – Грхххх… Нет обман? Иначе убить!
– Не обманываем, мы не враги, – подтвердил Андрей, стараясь говорить как можно проще и мягче.
Но с последней фразой он, судя по всему, переборщил, поскольку все трое, услышав ее, замерли, а крепыш с изъязвленным лицом отвесил челюсть, и рука с копьем из трубы опустилась.
Первым очухался вожак, потряс головой и фыркнул.
– Тогда к нам, – проговорил он воодушевленно. – Зовем! Еда! Отдых! Друзья!
Похоже, их приглашали в гости, то ли для того, чтобы проверить, так ли безобидны эти чужаки, как кажутся, то ли для того, чтобы навалиться толпой и с гарантией прибить их. Хотя враждебности и обмана Андрей не чувствовал, да и слишком примитивными выглядели стоявшие перед ним люди, чтобы измыслить хитрую ловушку.
Захотели бы напасть, атаковали бы прямо здесь, навалились бы кучей.
– Мы идем, – сказал он.
Их повели в сторону от шоссе, туда, где за деревьями возвышалось не достроенное до конца здание с натыканными вокруг подъемными кранами. Когда поворачивали, Андрей увидел, что шагающая за ним Лиза хмурится, а физиономия Ильи, наоборот, отражает воодушевленное любопытство.
Ему хотелось идти в гости к «дикарям», ей – нет, Рику, похоже, было все равно.
Обогнули большое офисное здание, буквально подпертое «терриконом», и открылось странного вида сооружение. Вскоре показался вход и красующаяся над ним надпись «Спорткомплекс «Черемушки».
– Спортивные ребята, – сказал Илья со смешком. – Штанги тягают, и все такое.
Тут их встретили еще двое мужчин, таких же оборванных, как троица «депутатов», с настороженными взглядами и нечесаными грязными волосами. Плечистый предводитель издал гортанный возглас, и эти двое побежали вперед, скрылись в спорткомплексе.
Скрипнули дверные петли, и они окунулись в стойкий запах гари и немытых тел.
– О… – только и сказала Лиза, а у Андрея засвербело в носу.
На полу вестибюля темнели пятна кострищ, потолок покрывала сажа, и всюду сидели и лежали люди. Это напоминало рисунки из школьных учебников истории, изображающие стоянку первобытного человека, разве что дело происходило не в пещере, а во вполне обычном здании.
Портила впечатление также одежда «дикарей», грязная, порванная, дико подобранная, но мало похожая на шкуры.
– Вот! – с гордостью сказал предводитель, поворачиваясь к гостям.
Его «племя» насчитывало десятка четыре особей, тут были и дети, и женщины, и старики. В углу пылал костер, и сидевшие вокруг него жарили насаженные на палки куски мяса, прямо напротив входа двое мальчишек с визгом валтузили друг друга, а у стенки молодой человек, дергая голым задом, оплодотворял пышную дамочку, и никто не обращал на это внимания.
– Вот это я понимаю… – протянул Илья, выпучив глаза.
Но что занятно – у здешних людей почти не было тех странных мутаций, которые в изобилии встречались на востоке Москвы. Да, у одного из мальчишек на лице поблескивала чешуя, у женщины, похоже, той самой, которую видели у метро, торчали из шевелюры рога, но это все.
– За мной! Еда! – предводитель махнул рукой и зазывно подвигал бровями. – Идем!
Пришлось тащиться за ним к костру, обходя людей и разбросанные в беспорядке предметы. Бритоголовый едва не наступил на игрушечный грузовик, у Андрея под ногой хрустнул СД-диск.
Один из сидевших рядом с костром мужчин впился зубами в полусырое мясо, брызнула кровь. Сидевшая рядом женщина протянула руку, но получила по ней и обиженно взвизгнула. Ее соседка засмеялась, за что заработала подзатыльник, и две барышни покатились по полу, вцепившись друг другу в волосы.
Нравы тут царили простые.
Место для гостей предводителю пришлось расчищать с помощью тумаков и рычания. Андрей скинул рюкзак, осторожно уселся, скрестив ноги, а автомат положил на колени – мало ли что, нарушишь какое-нибудь табу и станешь кандидатом на место над костром…
– Еда! – повторил предводитель, сладострастно облизываясь.
Вскоре каждый гость получил по палочке с насаженным на нее куском мяса подозрительного вида, с одной стороны горелого, с другой – сырого. Какая тварь рассталась с жизнью, чтобы пойти в пищу, оставалось только гадать, но вряд ли это был барашек или коза, скорее «горилла» или «собака».
Возня и возгласы стихли, расположившиеся вокруг костра уставились на гостей.
– Что, это надо жрать? – с отвращением спросил Илья.
– Надо, иначе сожрут нас, – и Андрей, собравшись с духом, откусил маленький кусочек.
Оказалось не противно, хотя жестко до ужаса.
Волокна мяса застряли между зубами, и их пришлось довольно неизящно выковыривать ногтем. Но это убедило «публику», что в гости к ним завернули свои люди, один из мужиков издал одобрительное ворчание, а дамочка лет сорока, сидевшая рядом с Ильей, игриво ткнула его в плечо.
Поскольку весила она, как раскормленный бегемот, бритоголовый едва не кувыркнулся назад.
– Хорошо! – сказал предводитель. – Еда – общий, и дух – общий!
Тут все неожиданно замолчали, и взгляды обратились в сторону закутка, где раньше находилась раздевалка. Там закашлялись, и из-за стойки выбрался лысый старик, облаченный в балахон, небрежно сшитый из обрывков тканей самых разных расцветок.
В руке дед сжимал длинную палку, и к верхушке ее проволокой была прикручена детская погремушка.
