— По-мо… кхе-кхе-кхе!
Пленница зашлась в кашле.
Времени на раздумья не оставалось. Виктор бросился к костру. На бегу перепрыгнул через зеленокожего с разрубленной головой.
— Куда, Золотой?! — послышался сзади встревоженный голос А-Ка и….
— Сгоришь, дурень! — крик Костоправа.
Больше он не слышал ничего. Только треск костра, хруст под ногами и судорожный захлебывающийся кашель.
Уткнувшись лицом в рукав, Виктор нырнул в огонь и дым. Пламя заключило его в жгучие объятия. Нестерпимый жар сжал раскаленными тисками.
Он все же проломился сквозь огненную стену. Оказался на задымленном пяточке, куда еще не добрался огонь, но где уже трудно было дышать, а слезящиеся глаза ничего не видели в плотных белых клубах.
Хрусткая податливая куча, дров проседала, рассыпалась и норовила поймать ослепшего человека в десятки капканов.
«Только бы не подвернуть ногу! — думал Виктор. — Только бы не подвернуть!»
Подвернешь — упадешь, застрянешь и уже не выберешься. Сам останешься в огненной ловушке.
Виктор ориентировался на звук — на испуганный девчоночий визг, мешающийся с надсадным кашлем. Пленница Инквизиторов больше не звала на помощь. Она просто орала от страха, глотала дым, кашляла, орала снова и опять заходилась в кашле. Виктор вслепую шарил вокруг.
Вот! Нашел! Пальцы сжались на грубой мешковине.
Виктор потянул живой дергающийся тюк по дровяному завалу.
Страх и отчаяние придали сил. Огонь подстегнул сильнее, чем бич африканского работорговца.
Снова стена пламени. Пронзительный вопль в мешке.
Виктор вывалился из огня прямо в руки Костоправа и А-Ка. Туго увязанный мешок тлел и бился, как жирный червь, насаживаемый на рыболовный крючок. Одежда Виктора дымилась, волосы пахли паленым, ныла покрасневшая кожа на руках и лице, но сильных ожогов, слава Богу, не было.
А-Ка быстро сбил огонь и искры с Виктора. Костоправ затушил землей извивающийся и исходящий кашлем мешок.
— Развяжите, — кивнул на него Виктор.
Костоправ резанул трофейным мечом по прочным моховым путам, стягивавшим грубую ткань, и…
Мешок не открылся.
— Что за хрень! — лекарь склонился над тюком. — Слышь, Золотой. Тут зашито, кажись.
— Ну так режь, — велел Виктор. — Только аккуратнее.
* * *
Костоправ осторожно — самым кончиком меча вспорол мешковину. Из разреза, как личинка из кокона, выполз человек.
Выползла…
— Ёперный бабай! — вытаращился Костоправ.
Девушка. Голая. Совсем.
Тощая, гибкая, с длинными худющими ногами и маленькой грудью. Взмокшие растрепанные волосы — не длинные: косы из таких точно не заплести, но и не совсем уж короткие — залепили частыми темными штрихами все лицо, так что и не понять, то ли красавица, то ли уродина вылезла из мешка. Глаза зажмурены…
Лицо вроде человеческое. И кожа — не зеленая. Обычная кожа, только исцарапанная, в синяках и кровоподтеках. Похоже, несчастной здорово досталось от рыцарей.
Девчонка снова закашлялась. Села. Закрылась, обхватив ноги руками и уткнувшись лбом в сбитые костлявые коленки.
— Спас-с-сибо, спас-с-сибо, спас-с-сибо, — часто-часто и тихо-тихо скулила освобожденная пленница Инквизиторов.
Худющие плечики тряслись и дергались в нервных всхлипах. Волосы по-прежнему закрывали лицо. Девчонка сильно дрожала то ли от холода, то ли от страха, то ли от всего пережитого. Оно и понятно: чуть заживо, бедняга, не сгорела. Не шутка…
— Прикройте ее чем-нибудь, что ли, — распорядился Виктор.
Костоправ сдернул плащ с убитого крестоносца и набросил на девушку. Та с головой укуталась в ткань с черными крестами и пятнами крови. Затем выпростала руку и указала на повозку.
— Т-т-там, — вновь послышался слабый запинающийся голос. — Там м-м-моя одежда. П-п-пожалуйста.
— Точно! — вспомнил А-Ка. — В телеге какие-то шмотки валяются.
— Ну так тащи их сюда! — поторопил Виктор.
Стрелец принес небольшой сверток и положил его возле девушки.
— Спас-с-сибо-спас-с-сибо-спас-с-сибо…
Они отошли в сторонку. Отвернулись, давая пленнице возможность переодеться без стеснения.
— Ну и что это за кот в мешке? — пробормотал А-Ка. — Кошка, вернее…
— И какого лешего Инквизиторы на костер ее отправили? — нахмурился Костоправ. — Она же не мутант. Нормальная девка, вроде. Худющая только. Или… Или все-таки не нормальная?
— Может, добытчица? — не очень уверенно предположил А-Ка. — Крестоносцы, как я понял, добытчиков тоже не сильно жалуют.
— Кто? — скривился Костоправ. — Вот эта доходяга — добытчица? Думай, что мелешь, Стрелец!
— У тебя есть другие объяснения?
Лекарь не ответил. Более-менее вразумительные объяснения сейчас могла дать только сама девчонка. Если захочет, конечно.
— А ты что думаешь, Золотой? — А-Ка обратился к Виктору.
— Странная она какая-то, — пожал плечами Виктор.
— Во-во! — угрюмо поддержал его лекарь. — Хрен знает, откуда взялась в Котле и почему оказалась на Инквизиторском костре. Крестоносцы, наверное, просто так человека жечь не станут.
— Меня хотели сжечь просто так, — заметил Виктор.
— В самом деле, Костоправ, чего ты взъелся на девчонку? — снова заговорил А-Ка. — Нам-то она ничего дурного не сделала.
— Пока была в мешке — и не могла сделать, — фыркнул лекарь. — А теперь — может. Откуда нам знать, что за моча ей в голову стукнет? А тут, между прочим, инквизиторского оружия разбросано до хрена и больше.
Замечание Костоправа насчет оружия заставило их пренебречь приличиями и обернуться. Мало ли…
Девчонка, впрочем, уже переоделась. Быстренько так, по-солдатски. Теперь она была в камуфлированных штанах и в такой же пятнистой мешковатой куртке. На ногах — обувь из толстой резины, проволоки и кожаных ремешков. На голову наброшен капюшон, закрывающий лицо чуть ли не до подбородка. Так незнакомка выглядела не то чтобы воинственно, но все-таки посолиднее.
«Может, и правда, добытчица?» — подумал Виктор.
— Спасибо, — снова донеслось из-под капюшона. Пугливо как-то и неуверенно.
Нет, вряд ли добытчики так разговаривают.
— Хорош благодарить, — поморщился Виктор. — Что ты заладила: спасибо да спасибо. Давай-ка лучше знакомиться, что ли.
— Только личико сначала покажи, — встрял Костоправ. — Чего прячешься, как…
— Перестань, — Виктор оборвал лекаря, пока тот не ляпнул какую-нибудь пошлость.
Однако и убеждать освобожденную пленницу в том, что капюшон можно не снимать, он не стал. Зачем, в самом деле, рожу прятать, если они уже видели девчонку голой.
