Ученного нигде не было. Я несколько раз обошел лагерь, расспрашивая офицеров и моряков, но никто его не видел. Вещи Аси, его одежда и бумаги остались в лазарете, где он занимал койку в дальнем углу, возле операционной. Его багаж так и остался не распакован, только на табуретке лежала теплая накидка и записная книжка.
Наконец у южных ворот, караульный сообщил мне, что ученый вышел из форта около часа назад и отправился в сторону океана.
— Час от часу не легче, — проворчал я и пошел искать Бада.
Я нашел его возле полевой кухни, обсуждающим с поварами вечернее меню.
— Нужно тревогу объявлять, — тихо сказал я, отведя Бада в сторону и сообщив об исчезновении ученного.
— Вот идиот, — сказал он, — тревогу объявлять без толку, лес большой, не найдем.
Вахтенный офицер засвистел в свисток, началась переменка. Из дверей казармы стали выходить егеря, на ходу надевая фуражки. Муки, пробегая мимо, отдал честь.
— Как по-твоему, куда он мог направиться?
Бад задумался.
— Наверно, услышал в отчете Тара, что-то, что его заинтересовало и пошел проверить свою догадку, — предположил Бад.
— Но почему один, почему никого не предупредил?
— Значит он не боится ходить по лесу в одиночку, — задумчиво ответил Бад.
На всякий случай, после ужина, я удвоил посты. Пропажа человека вещь не приятная, но случается довольно часто. Десантники дезертируют, уходят в самоволку или провинившись, словно маленькие дети, прячутся от начальства. Рано или поздно их находят и наказывают. Ученный, хоть и не служит на флоте, но в походе является членом экспедиции и должен соблюдать все правила. Если он вернется, то будет неделю сидеть под домашним арестом, если не вернется, то в судовом журнале появится запись о первой потере.
Бад предложил отлупить Аси шомполами.
— Вернется, накажем, — сказал я, — Что ты на него взъелся, в карты проиграл?
Неожиданно Бад смутился и даже не смог сразу ответить.
— Нет. Не нравится он мне и все, — буркнул он и постарался сменить тему.
Офицерам о пропаже ученного мы сообщать не стали. У взводных полно собственных забот. Атмосфера в лагере сложилась нервная и нагнетать ее еще больше мне не хотелось. Обустраиваться на новом месте всегда не просто, тем более, когда за забором кричат незнакомые звери, растут неизвестные деревья и даже после дождя, пахнет по-другому.
Я предупредил часовых на воротах, чтобы они с перепугу не пристрелили Аси и пошел спать.
Утром ничего не изменилось. Кровать ученного осталась не разобранной и часовые никого не видели.
После завтрака я записал в судовом журнале, что прикомандированный к экспедиции научный работник самовольно покинул форт и пропал.
— Оружия у него с собой нет? — спросил я.
— Я не видел, — ответил Бад.
В столице было несколько оружейных магазинов и, любой желающий, мог купить себе пистолет. Аси никогда об этом не говорил, но люди бывают разные, может быть он прятал револьвер, завернутый в кальсоны, где-нибудь на дне саквояжа.
Ученый вернулся к обеду, когда мы уже перестали его ждать. Он сиял, как начищенная медяшка и тащил большую сумку, полную незнакомых ярко-оранжевых фруктов. Свою добычу он вывалил в кают-компании на обеденный стол. Некоторые фрукты лопнули и из них на столешницу протек резко пахнущий сок.
— Вот, господа, — радостно сказал Аси, — угощайтесь. Это очень вкусно, уверяю Вас.
Бад устроил ему потрясающий разнос. Таких выражений я давно не слышал. Оказывается, словарный запас моего заместителя сильно пополнился после войны.
Ученый смущенно хлопал глазами, прикладывал руки к груди и с чувством извинялся, когда ему удавалось вставить слово в монолог Бада.
Аси уверял, что его заинтересовала информация о старых кострищах, найденных Таром. Возле реки он уже бывал в прошлый приезд на Дикий остров, хорошо представлял себе, как туда добраться и поэтому решился на путешествие. Нападения от местных племен он не ждал, и вообще очень удивлен нашей реакцией. Аборигены люди мирные, бояться их не стоит.
— Поймите, что за шесть месяцев моего пребывания в лагере, дикари не сделали ничего плохого, наоборот, они открытые, душевные люди.
Аси протянул мне ржавую консервную банку и гильзу.
— Вот, что я нашел возле кострища. Видимо его жгли люди Толя. Мне кажется, что адмирал отправил экспедицию в глубину острова. Возможно мы еще услышим о ней.
Есть люди, которые не готовы мириться с фактами. Для меня судьба предыдущей экспедиции была очевидна, я свыкся с мыслью, что людей Толя не осталось в живых, но я не был с ними знаком лично. Возможно Аси не хочет верить в то, что его товарищи погибли, а аборигены, о которых он написал книгу, оказались жестокими убийцами.
— Они все мертвы, — сказал я, — их нет.
Аси, как-то странно посмотрел на меня и улыбнулся.
— Я слышал, что в штабе нашли офицера, который умер всего несколько месяцев назад. Он нас почти дождался. Может быть есть еще живые.
Я не стал с ним спорить. Пусть верит во что хочет.
— Пять суток ареста за самовольную отлучку из части. Наказание будете отбывать в лазарете. Помещение разрешается покидать только, чтобы умыться и по нужде. Лейтенант-моринер Бад, распорядитесь, пожалуйста препроводить господина Аси под стражу и приставьте караул.
— Слушаюсь, — Бад козырнул.
Весть о том, что ученый арестован быстро облетела лагерь. Лейтенанты Жен и Мас приходили просить за Аси, говорили, что готовы поручиться за него. Я не стал их слушать. Потом пришел Сол и попросил не использовать лазарет в качестве гауптвахты.
— Он провел в лесу почти сутки. Считайте, что это не арест, а карантин.
Такое объяснение полностью удовлетворило доктора. Он сообщил мне, что, вернувшись из своего нелепого похода, ученный угощал фруктами всех встречных десантников.
— Человек десять успели попробовать. Пока с ними все в порядке, но мне кажется, что стоит запретить есть пищу, в которой мы не уверены. Вы сами эти фрукты пробовали?
— Нет. Я распорядился их выбросить.
После ужина я решил немного прогуляться. Вечер выдался теплый и надевать бушлат я не стал. Странное место, днем жарко, ночью холодно, по утрам из леса поднимались зыбкие туманы. Я поднялся на стену. Быстро темнело, костры снаружи еще не горели. В лесу беспокойно кричали птицы. Еще вчера я вздрагивал от каждого шороха и требовал усилить охрану, но после того, что нам рассказал Тар, успокоился. Сколько пройдет времени прежде, чем аборигены вернутся на побережье? Аси описывал только одно племя, которое приносило в форт продовольствие. Скорее всего оно почти полностью уничтожено взрывом и опасности не представляет. Что он там говорил: «дикари душевные люди»? Может быть. Вообще ерунда какая-то. Банку принес и гильзу. Стоило ходить ночью одному в лес, чтобы копаться в кострище и найти это барахло, тем более, что найденные вещи ничего не доказывают. Я сел на чурбак и раскурил сигару. Напряжение последних дней уходило. Как мало надо человеку для того, чтобы появилась надежда. Увидев яму, заполненную останками моряков, я успел поверить в то, что эта операция станет для меня последней. Наше положение представлялось мне безвыходным. Я был уверен, что лес кишит опасными дикарями, которые рано или поздно нападут на форт. Можно отбить несколько атак, можно выдержать длительную осаду, но, если на тебя обрушится все местное население, рано или поздно ты проиграешь. Нельзя остановить ураган.
