– С нашим Михаилом произошла удивительная перемена, раз он так печется о нуждах народа! – саркастически бросил Борис. – Нам нужен Рим! – крикнул он сердито. – У них втрое больше людей, чем у нас. У них есть металлы, без которых не может обойтись наша армия. Нам это нужно на тот случай, если на нас опять нападут Тугары или, не приведи Кесус, какие-нибудь южные орды.
– Сколько можно пугать народ этими выдуманными страшилками? – рассмеялся Михаил. – Наверное, и через десять лет президентская клика будет кормить нас побасенками о тугарской угрозе, которой на самом деле не существует. Тугары давно ушли отсюда, а южные орды обитают в южных краях.
– Джентльмены, прошу простить, что прерываю вас…– холодно вмешался Ганс.
– Подождите, пока мы закончим, – отрезал Михаил.
– Видите ли, меня ждут другие дела. Полагаю, по крайней мере некоторые из членов данного священного государственного органа понимают это.
– Можете отправляться по своим делам, раз они так неотложны, – отмахнулся от него Михаил, как от надоедливой мухи.
Внутренне кипя, Ганс поднялся и крупными шагами вышел из зала.
В дверях его поджидал О’Дональд.
– Калин хочет срочно видеть тебя, – прошептал он, схватив Ганса за руку.
Офицеры маршировали по коридору с такими суровыми лицами, что все встречные спешили уступить им дорогу, а за их спиной слышалось встревоженное шушуканье. Войдя вслед за Гансом в приемную президента, О’Дональд захлопнул за собой дверь.
– Только что пришла телеграмма, – сказал артиллерист. – Калин хочет показать ее тебе. – Он без стука открыл дверь президентского кабинета и объявил: – Вот он.
Калин, сидевший за письменным столом, мрачно взглянул на них. В углу стояла Кэтлин, черты ее лица обострились.
– Кэтлин, дорогая, – обратился к ней О’Дональд, – ты зря расхаживаешь повсюду и расстраиваешь себя понапрасну. Полковник этого не одобрил бы.
– Прекрати, глупый ирландец. Я вполне в состоянии расхаживать там, где мне вздумается.
– Ха, «глупый ирландец»! – усмехнулся О’Дональд. – Интересно, а кто это носил фамилию О’Рэйли прежде, чем стать мадам Кин?
– Успокойтесь, пожалуйста, оба, – вмешался Калин, вставая из-за стола.
Кэтлин бросила на О’Дональда сердитый взгляд, тот в ответ подмигнул ей.
– Если у вас все, – обратился к ним Калин, – то мне хотелось бы услышать мнение Ганса по поводу этого сообщения. – Он протянул Гансу листок бумаги.
– Это фальшивка, – не задумываясь кинул Ганс, пробежав глазами текст телеграммы.
– Почему ты так думаешь?
– Не могу поверить, чтобы Эндрю так легко попался в ловушку, как тут говорится, и сразу погиб вместе со всей армией.
– Оператор говорит, что телеграмма начинается и заканчивается паролем, о котором мы договаривались. – Значит, они перехватили одну из телеграмм и выяснили пароль. Я знаю Эндрю. Бой может увлечь его до самозабвения, но он никогда не теряет головы, – произнес Ганс с гордостью.
– «Армия Кина попала в засаду и разгромлена», – вслух прочитал О’Дональд. – Чушь собачья. Прошу прощения, мадам, – тут же добавил он.
– Не за что, я вполне согласна с этим, – ответила Кэтлин, однако в голосе ее явственно слышался страх.
О’Дональд виновато посмотрел на нее:
– Кэтлин, если бы я знал, что написано в этой телеграмме, то ни за что не стал бы так глупо шутить, честное слово.
Кэтлин подошла к Пэту и положила руку ему на плечо. Калин обеспокоено смотрел на нее. Он пригласил ее сюда, чтобы Ганс в ее присутствии опроверг это лживое сообщение, – он был заранее уверен, что тот так и сделает. Но лицо ее было слишком бледным, с почти прозрачной кожей.
– Кэтлин, дорогая, – проговорил О’Дональд, – сядь, пожалуйста.
Она устало кивнула, и Пэт, подведя ее к стулу, неожиданно для всех легко поцеловал ее в лоб и взял ее руку в свою.
– Он самый живучий из всех нас, – сказал он, выдавив из себя улыбку.
– Я разговаривал с нашим телеграфистом, – сказал Калин. – Он говорит, что рука ему незнакома. Я, правда, не совсем понимаю, что это значит.
– Сигналы, посылаемые по телеграфу разными людьми, чуть-чуть отличаются друг от друга, – пояснил О’Дональд. – Опытный оператор это чувствует.
– Тогда какой смысл посылать фальшивую телеграмму, если обман так легко разоблачить? – спросил Калин.
– Ну, может быть, они думали, что мы клюнем на эту удочку, – сказал Ганс.
– Вряд ли, – возразил О’Дональд. – Кромвель все-таки не такой дурак.
– В одном он, по крайней мере, сглупил, – отозвался Ганс. – Он дал понять, что они захватили мост и отрезали нашу армию, а это значит, что наши не могли связаться с нами.
– Операция сама по себе блестящая, – прокомментировал Калин, подходя к висящей на стене карте. – Они перекрыли путь в двухстах милях позади армии. – Он провел по карте пальцем в сторону Рима.
– На месте Эндрю, – сказал Ганс, подойдя к Калину, – я сделал бы только одно: дошел бы, несмотря ни на что, до Рима. Тогда у нас в руках был бы по крайней мере этот опорный пункт.
– Но это увело бы его еще дальше от нас, – возразил Калин, спокойно глядя на Ганса и проведя пальцем вдоль берега Внутреннего моря до Суздаля. – Мы здесь практически беззащитны, – прошептал он.
– Чтоб этой гадине сдохнуть! – взорвался Ганс. – Было понятно с самого начала, что он может добраться до нас на своих судах этим путем. Но мы с Эндрю полагали, что в любой момент вернем войска по железной дороге, если он действительно попытается это сделать. Нам и в голову не приходило, что он взорвет мост, Мы ожидали, что он перережет путь перед нашей армией, но не позади нее!
– А сколько времени им потребуется, чтобы дойти сюда морем? – спросила Кэтлин.
– Четыре-пять дней, даже при встречном ветре.
– Пятидюймовки, – мрачно протянул О’Дональд. – Они встанут на недосягаемом для нас расстоянии и в первый же день превратят городскую стену в решето. Это будет избиение младенцев. Наша армия отрезана, и они могут высадить тут какие угодно силы практически беспрепятственно.
Калин вернулся за свой стол.
– Сколько времени может понадобиться Эндрю, чтобы добраться до нас? – спросил он.
– Черт его знает, – угрюмо ответил Ганс. – Зависит от того, сколько миль железнодорожного полотна разрушено. Они понаделают шермановских шпилек…– Что понаделают?
– Сожгут шпалы и изуродуют рельсы, – сказал О’Дональд. – Восхитительное зрелище – когда это железная дорога противника. Снимают рельсы, нагревают их на костре и обматывают вокруг телеграфных столбов. Больше они уже ни на что не годны. К тому же и моста нет. После того как наши переберутся через Кеннебек, им придется шагать еще две сотни миль с гаком.
