Мысли врага бессильно бились о стену нашей горы, а потом вдруг ошарашено замерли. Да, тут было, чему удивляться. Я бы и сам, если увидел такое чудо, был бы поражен не меньше. Над раскаленной и горящей землей на десятки метров возвышался огромный, просто гигантский алмаз. И на нем, на самой верхней грани, находились мы. Камень был идеально чист и прозрачен. Сквозь него можно было увидеть все, что происходит внизу. И если бы не боковые грани, причудливо игравшие со светом, можно было бы подумать, что под нами образовалась пустота.
Свою ошибку я осознал, когда Плетущий снова начал плести. Выйдя из короткого ступора при виде столь огромного драгоценного камня, он принял единственно верное решение. Враг попытался превратить алмаз в графит. Пусть температура плавления у него не ниже, чем у алмаза, но он же катастрофически непрочен! Сам виноват – нужно было остановиться на базальте. Температура его плавления даже выше, чем у алмаза.
Если прежде, уничтожая огромных скорпионов, я не испытывал особых эмоций, стараясь лишь работать максимально быстро, то сейчас меня охватила настоящая злость. Мне показалось, что я даже увидел, как она стекает вниз тягучими черными каплями. Конечно, я помешал ублюдку, и процесс преобразования остановился. Но не более того. Враг продолжил плести, плел и я.
Охваченный все возраставшей злостью, я раздраженно потянулся к грязно-серым нитям мыслей Плетущего, которыми был окутан весь наш остров. Не уверен, что рассчитывал на что-то конкретное, потому что никогда прежде и ничего подобного я не совершал. Как ни странно, но мне удалось охватить такими же багровыми, как лава внизу, жгутами своих мыслей эти отростки неприятного серого цвета. Не знаю, что сейчас почувствовал Плетущий, но надеюсь, ничего хорошего. Его мысли лихорадочно попытались вырваться из моих захватов, они забились и затрепетали в них. Но я цепко держал их и сдавил еще сильнее. Буквально почувствовал, не знаю откуда, как человека охватила паника. Он уже не стремился развалить нашу гору. Он жаждал лишь освободиться от чужого присутствия в своих мыслях. Да, я смог проникнуть в сознание врага, и то, что там открылось, ошеломило меня. Настолько, что я едва не отпустил его мысли, но быстро пришел в себя и еще крепче ухватился за грязно-серые отростки.
Мешанина чужих мыслей, чувств и переживаний охватила и втянула меня в себя. Я почувствовал, что противник готов был все бросить и просто уйти отсюда, но я не дал ему сделать этого. Человек оказался совершенно беспомощным перед такого рода атакой. Однако я не испытывал никакой радости от осознания своего контроля над чужим сознанием. И еще мне с большим трудом удавалось не раствориться в чужом «Я», не стать его частью, продолжением его мыслей.
Яркие и красочные картинки из чужой жизни замелькали передо мной. Знакомые и незнакомые люди, странные для меня переживания, надежды, обиды, радости, разочарования и злость.
… Снег за окном сыпет с неба холодными крошками, выбеливая серые улицы, голые деревья. В комнате прохладно, даже холодно из-за распахнутого настежь окна. Но даже свежий морозный воздух не в состоянии вытеснить неприятный, но уже привычный запах лекарств. Я с усилием сдерживаюсь, чтобы не морщиться от него.
– Сколько? – спрашиваю я, продолжая разговор.
Человек, сидящий на подоконнике спиной ко мне, отвечает, даже не повернув головы:
– Месяц. Может быть, два. Не знаю. Врачи говорят, что не больше.
– А что сказали в Центре?
– То же самое.
– Но должен же быть какой-то выход…
Леонид поворачивает голову, наши глаза встречаются. Мне становится не по себе от этого пустого взгляда.
– Может быть, – роняет он и ставшим уже привычным движением проводит рукой по лысому черепу. – Может быть. Но только не в этой жизни.
– Нет! – сдавленно выкрикиваю я. – Должен быть способ! Его не может не быть!
Он лишь равнодушно пожимает плечами и снова отворачивается к окну.
Он уже сдался.
Но не я!
Подхожу к нему и едва сдерживаюсь, чтобы не обнять. Он не любит жалости.
– Я найду способ, – стараюсь говорить твердо. – Не в этом, так в другом мире.
Лысый мужчина ничего не отвечает и только спустя целую минуту тихо шепчет, глядя в окно:
– Красиво…
– Увидимся ночью, – выдавливаю из себя дрогнувшим голосом и украдкой вытираю выступившие слезы.
– Может быть.
Порывисто разворачиваюсь, иду к двери, снимаю с вешалки пальто и надеваю его. Уже стоя в дверях, оборачиваюсь.
– Пока, Леня.
– Счастливо, Алена…
Будто пловец, я вынырнул на поверхность реальности, чтобы вдохнуть воздух, потому что не было больше сил терпеть, и легкие, кажется, вот-вот разорвались бы от его нехватки.
Странное видение чужой жизни неохотно отпустило меня из своих объятий. Мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать себя. Осознать тем, кем я являлся на самом деле.
– Друг! Где ты был? – прошелестели такие знакомые мысли Стража.
– Недалеко. Не беспокойся. Со мной все в порядке. Я снова здесь.
– Нужна ли тебе помощь?
– Не в этот раз, – ответил я ему. – Как у тебя дела?
– Тварей больше нет.
– Хорошо.
– Земля уже не горит, – продолжил он. – И лава больше не выходит на поверхность.
– В ней уже нет необходимости.
– А как же наш враг?
– Сейчас он не опасен.
– Ты убьешь его?
– Да, – и добавил после короткой паузы: – Найди моих друзей, Учительницу и будь с ними.
– Я собирался это сделать. Ты помнишь?
– Помню.
– Я заберу твое тело.
– Не возражаю. Но куда?
– Оно будет в моем мире.
– В твоем? – искренне удивился я.
– Да, я создал его для себя. Твое тело будет похоронено там.
– Пусть будет так.
Чужие мысли-отростки вяло зашевелились в моих захватах, и я поспешил сказать Стражу главное:
– Запомни. Если здесь появятся другие Плетущие, которых вытянет Учительница, не нападай на них, но и себя в обиду не давай.
– Кто они?
– Они должны будут разобраться в происходящем. Именно поэтому тебе нужно будет вести себя тихо и спокойно и не провоцировать их. От этого зависит не только твоя судьба.
– Я понял тебя.
– Это хорошо. И старайся держаться рядом с Соней. Она сможет им многое объяснить, и тебя не будут считать тварью.
– Я буду тих и спокоен и буду держаться голубоглазой. Ты снова исчезнешь?
– Да.
– Почему?
